История сыска в России, кн.1
Шрифт:
А вот другой сибиряк – Блиц Александр, состоя в должности агента охранного отделения и лидера красноярского отдела Союза русского народа, в продолжение двух последних лет охранял в Красноярске «закон и порядок». Не считая мелких делишек, его указаниям приписывается арест в октябре 1908 года редактора местной газеты Желудского, «разоблачившего неблаговидную деятельность Блица в Знаменском женском монастыре. Сильное впечатление также произвёл арест смотрителя местной тюрьмы». В конце концов посыпались доносы на губернатора; последний в совещании с прокурором и начальником жандармского управления предложил удалить Блица, но те нашли деятельность его «чрезвычайно полезной». Губернатор, однако, выслал Блица как человека, опороченного по суду, но влияние и связи Блица оказались превышающими власть губернатора, и он вскоре был, по распоряжению генерал-губернатора Селиванова, возвращён в Красноярск Биография Блица интересна. В конце 90-х годов он жил в Минусинске, катался часто на тройках, и обыватель говаривал: «Енерал Блиц катаются»; вскоре он очутился на скамье подсудимых: возникло дело о растрате в транспортной конторе, затем о ложном доносе его на своего кума, податного инспектора Цитовича, потом о подлоге в метрике, наконец, после 19 месяцев сидения в тюрьме, Блиц уже фигурировал в качестве обвиняемого в похищении у Аджикидзе 445 рублей 72 копеек денег, бриллиантового кольца
Пономарёв Леонид Николаев, бывший студент Горного института.
«С 1895 года непрерывно оказывал содействие розыскной деятельности вверенного мне отделения, обследуя противоправительственные организации в среде учащейся молодёжи и постоянно наблюдая за ходом обструкционного движения в институте. Пономарёв, по постановлению совета, был уволен из названного учебного заведения без права обратного приёма, причём мотивами его увольнения были приведены совершенно другие обстоятельства, а истинная подкладка дела была известна лишь таким заведомо неблагонадёжным лицам, как профессора Долбня и Матинский, под давлением которых и обструкционной группы и состоялось вышеупомянутое постановление совета… Блестящее прохождение курса Пономарёвым давало полное убеждение в успешном окончании института с званием горного инженера, и ныне представлялось бы крайне нежелательным, чтобы этот трудолюбивый молодой человек, вполне правительственного направления, был лишён возможности закончить своё образование и получить учёное звание…»
Так докладывал 1б июля 1902 года директору Департамента полиции начальник Петербургского охранного отделения Сазонов, который вместе с тем ходатайствовал о предоставлении Пономарёву права держать испытание на звание горного инженера при горном департаменте Министерства земледелия и государственных имуществ. Домогательство это не было удовлетворено, и отец Пономарёва обратился к министру внутренних дел с прошением о принятии его сына в Томский технологический институт; он писал, между прочим, следующее:
«Ваше Высокопревосходительство, осмеливаюсь покорнейше просить Вас, не найдёте ли возможным разрешить моему сыну лично принести Вам доклад в своё оправдание, так как все описать по его делу невозможно, а знал все это подробно покойный полковник Пирамидов, бывший начальник охранного отделения, который доверял сыну во всем, давая ему всевозможные поручения по пресечению государственных преступлений. Сын, поступив тайно в охранное отделение, под фамилией Ермолаев, ещё при генерал-майоре Секеринском, в продолжение шести лет нёс службу совместно с пребыванием в институте, что доставляло ему массу труда, теперь так бесследно пропавшего, вследствие неудачно сложившихся для него обстоятельств во время последних студенческих беспорядков. О Вашем милостивом решении прошу известить меня по месту жительства: г. Феодосия, Казанская ул., д. №1б. Отставной вахмистр Ермил Пономарёв».
Получить «учёное звание» Пономарёву все же не удалось, и он зачислился вольноопределяющимся в Екате-ринославский полк; находясь в Москве, он агентурил без всяких видимых результатов для местного охранного отделения, 5 апреля 1903 года он доносил, например, Ратко:
«В Новой деревне должны собраться штундисты, которым в Питере покровительствует Ливен и другие знатные дамы».
7 октября того же года Пономарёв, уже подпоручик, обратился к Сазонову с просьбой: «Будучи сотрудником вверенного вам охранного отделения, я и в настоящее время, по производстве в первый офицерский чин, хотел бы быть вам полезным, что вполне возможно, если я буду назначен в одну из частей войск, квартирующих в С-Петербурге. К сожалению, быть назначенным в Петербург очень трудно, не имея знакомств в Главном штабе. Не найдёте ли возможным ходатайствовать о назначении меня на имеющуюся вакансию в 198-м пехотном Александрово-Невском полку…»
Пономарёва послали, однако, шпионить на театр военных действий. В 1906 году он уже числился офицером корпуса жандармов; тогда же Департамент полиции командировал его на границу, где он «открыл» контрабандные пути, подкупив таможенных чиновников в Вержболове, но был изобличён на суде в этой провокации. Побыв некоторое время помощником начальника охраны Таврического дворца (при Госдуме), Пономарёв перевёлся адъютантом в какое-то сибирское жандармское управление.
Но не все мечтавшие надеть синий мундир были так счастливы в своих стремлениях. Вот, например, Галенкин Леонид; он обратился к вице-директору Департамента полиции НЛ.Зуеву с письмом следующего содержания:
"Представляя при сём для сведения мой краткий curri culum vitae, имею честь почтительнейше просить Ваше Превосходительство, не признаете ли Вы возможным поддержать просьбу полковника А.Н.Ваулина, направленную на имя директора Департамента о назначении мне как агенту при рязанском губернском жандармском управлении содержания.
Из приложения, Ваше Превосходительство, изволите усмотреть, что моя прежняя продолжительная и разносторонняя деятельность служит уже сама по себе солидным ручательством в моей.достаточной подготовке для исполнения обязанностей агента, а уменье быть наблюдательным, житейский такт, уравновешенный характер, подвижность, абсолютная трезвость и безукоризненно светские манеры помогут мне симулировать мою профессию и, кроме того, я сумею ассимилироваться во всякой среде. Я полагаю, что даже в трущобах, «на дне» я был бы свой человек, ибо в совершенстве мог бы владеть и простонародным и «воровским» арго. Последнее я говорю, конечно, кстати.
Прекрасно зная обязанности службы и понимая, что каждый служащий должен стоять на высоте своей задачи, а равно и то, что аккуратная и добросовестная исполнительность и строгое понимание дисциплины являются первыми обязанностями чиновника, я могу уверить Ваше Превосходительство, что чины корпуса жандармов найдут во мне самого ревностного исполнителя всех своих заветов, желаний и поручений, т. е. тех, которые они преследуют и на страже которых стоят, и им я никогда не изменю.
Кн. Мещерский говорит: «Группируйте и объединяйте и в центре, и в губернии всех убеждённых приверженцев порядка, ищите и созидайте из них главный штаб в местные отряды людей порядка». К категории этих лиц я всем своим помышлением принадлежу и уверен, что делу принесу существенную пользу.
С чувством глубокого уважения и искренней преданности имею честь быть Вашего Превосходительства покорный слуга Леонид Галенкин.
Четыре года тому назад я имел честь представить Вашему Превосходительству письмо Е.К.Муромцевой, написанное на французском языке. На основании этого письма Вы изволили рекомендовать меня Сергею Васильевичу Зубатову.
Г. Рязань, 27 сентября 1904 года".
Несмотря на знание воровского арго и светские манеры, Галенкин не сделал карьеры. Не подошёл.
Перлин, Нахман (Менахим) Израиль (Сруль) Сенде-ров-Лейбов, из уманских мещан; бывший студент Новороссийского университета. В списке, приложенном к донесению от 12 января 1904 года Департаменту полиции жандармского полковника Тржесяка по случаю закрытия агентуры на Балканском полуострове, которым он заведовал, значилось:
«Перлин, Нахман Сендеров, в св. крещении Наум Александров, упоминаемый под №413 розыскного списка, проживает под именем Александрова. Доктор, женат; имеет двух малолетних детей. Привлечённый к дознанию о государственном преступлении и арестованный 10 августа 1880 года сотрудник Александров с этого же времени поступил на секретную службу к предместнику моему полковнику Будзиловичу, служившему тогда в Одессе, способствовал раскрытию в Одессе офицерского кружка и кружков Делеимцкой, Гринцера, Рашевского, Кириллова, Мармортштейна и др. С назначением полковника Будзиловича в заграничную агентуру сотрудник Александров, состоявший в Одессе под гласным надзором полиции, бежал в Румынию, где и способствовал организации в Румынии и Болгарии революционной агентуры. В 1888 году сотрудником Александровым были переданы полковнику Будзиловичу сведения о готовившемся русскими революционерами в Париже динамитном взрыве. Желая упрочить затем своё агентурное положение, сотрудник Александров в 1891 году поступил в Бухарестский университет, который окончил в 1902 году. За это время им были доставлены сведения об отъезде революционеров Черкесова и Бурцева из Бухареста в Лондон; выяснен паспорт революционера Рай-чина и организованы аресты революционеров Ананьина и Корсакова, а такая попытка ареста революционера Бурцева. Независимо от сего сотрудник Александров неоднократно выполнял различные агентурные поручения полковника Будзиловича и мои. Мне лично сотрудник Александров во время проживания в Бухаресте неоднократно передавал агентурные сведения, касающиеся местных эмигрантов, и детально познакомил меня вначале с положением эмиграции во всем районе агентуры. По окончании Бухарестского университета со степенью кандидата сотрудник Александров с разрешения Вашего превосходительства, изложенного в письме действительного статского советника Ратаёва, от 15 мая 1902 года, за №3499, выехал в Париж для усовершенствования своих учебных занятий в клинике умершего профессора Шар-ко. Осенью 1903 года, защитив докторскую диссертацию, сотрудник Александров переселился на постоянное жительство в Софию. Для приобретения необходимых медицинских инструментов и устройства практики в Софии, как врача по нервным болезням, сотрудник Александров ещё до отъезда своего в Софию просил меня ходатайствовать перед Вашим Превосходительством о ликвидации дел с ним и о выдаче ему единовременного пособия для совершения переезда из Парижа в Софию, ввиду чего я имел честь просить Ваше Превосходительство в донесении моем от 3 октября 1903 года за №507 о выдаче сотруднику Александрову единовременного пособия при окончательной ликвидации с ним дела в размере 5 тысяч рублей во внимание к восемнадцатилетней службе его агентуре Департамента полиции».
Наверное, дали.
Начальник Бакинского губернского жандармского управления донёс 15 мая 1904 года Департаменту полиции:»
По прибытии моем в г. Баку ко мне начал приходить молодой человек-татарин и сообщать отрывочные сведения о тех и других проявлениях антиправительственной деятельности. Ближайшее ознакомление с этим молодым человеком (оказавшимся сыном одного из местных очень зажиточных домовладельцев потомственных беков (дворян): Иса-Бек, сын Гаджи-Мехти-Кули-Бека Ашур-бекова, 25 лет, семейный, магометанского вероисповедания, получивший домашнее образование в программе среднего учебного заведения, весьма развитый) показало в нем человека в высшей степени честного и преданного, а сообщаемые им сведения по проверке всегда подтверждались. Само собою, что приобретение такого человека явилось положительною находкою, тем более, что на мой вопрос, чем можно его вознаградить, он заявил, что он никакого денежного вознаграждения не желает, а делает все это из любви к царю и отечеству – России. Скромность не позволила ему сказать, что, отказываясь от денежного вознаграждения, он мечтает о получении ордена, но я исподволь выспросил его об этом.
К ноябрю месяцу прошлого 1903 года под моим руководством деятельность Иса-Бека Ашурбекова приняла вид агентурной сети на промыслах Балаханы-Сабунчи и отчасти Романы, так как он завёл у себя 5 человек татар-филёров, которым он из своих средств платил ежемесячно жалованье и которые с агентурной целью вошли в местные группы и кружки.
В бытность мою в С. – Петербурге, в ноябре прошлого года, я имел честь лично докладывать Вашему превосходительству об Иса-Бек Ашурбекове, и Вы изволили мне разрешить пообещать ему получение ордена…
По возвращении моем я сейчас же сообщил Иса-Бек Ашурбекову о последовавшем соизволении, и он с замечательным усердием и даже самоотвержением взялся за дело, принеся огромную пользу, так как благодаря его деятельности мне удалось локализовать начавшиеся в январе забастовки, не допустить до сих пор ни одной массовой сходки, по его указанию обнаружить и арестовать: тайную типографию (Малеевского и его двух соучастников, нелегально проживавших Шишкиных, оказавшихся Моча-ловым и Урановскою), выяснить личность и деятельность: доктора Фейнберга, Бирновского, инженера Винтёра, Людвига Кнунянца и других лиц, как-то: Студнева, Дер-лиха, Ионсона Банцыра и др., из которых многие ещё не арестованы, но уже достаточно освещены. Затем ему же принадлежит и изъятие из обращения нескольких тысяч (7 – 8) преступных изданий, предназначавшихся для Балаханско-Сабунчинско-Ромднинских районов, где он не допускал распространения этой литературы. Особенно же усиленно и с наибольшим риском Иса-Бек Ашурбеков работал перед наступлением мая и в первых его числах, и я должен признать, что ненарушенное спокойствие в районе его деятельности во всем обязано ему – Иса-Беку Ашурбекову, а потому, считая понесённые им труды (помимо больших денежных затрат, так как он, проживая в с. Сабунчи, почти ежедневно ночью приезжал ко мне для докладов и получения указаний) вполне заслуживающими поощрения, я, руководствуясь вышеизложенным разрешением, прошу ходатайства Вашего Превосходительства о награждении потомственного Бека-Иса-Бека, сына Гаджи-Мехти-Кули-Бека Ашурбекова орденом св. Станислава 3-й степени, для нехристиан установленным".
Орден, конечно, дали, а в 1905 году во время Бакинской резни Ашурбеков выступил уже как главный подстрекатель татар к избиению революционеров.
Начальник Нижегородского охранного отделения Греш-нер донёс директору Департамента полиции сентября 1904 года:
«В настоящее время из числа заслуживающих по своей деятельности внимания секретных сотрудников мною приобретены: Татьяна Александровна Алакшина (псевдоним Терентий Алексеев Цаплин), привлечённая по делу ареста 19 июня в г. Н.Новгороде тайной типографии, и Михаил Морозов. Этими лицами доставлены мне сведения, представленные при записке от 8 и 25 августа за №1018 и 1078».