История Таиланда (краткий очерк)
Шрифт:
В летописи «Лян шу» содержатся некоторые явно более ранние сведения о Дуньсуне, а также факты, выявляющие экономическую основу особой щедрости дуньсуньцев к благочестивым бездельникам:
«Более чем в 3 тыс. ли от южной границы Фунани находится царство Дуньсунь, расположенное на океанском перешейке. Протяженность этой земли — тысяча ли[2]. Город — в 10 ли от моря. Здесь пять царей, и все они признают себя вассалами Фунани. От восточной границы Дуньсуня идет путь к Цзяочжоу, от западной — к Тяньчжу и Аньси (соответственно Северный Вьетнам, Индия, Парфия. — Э. Б.).
Люди из всех иноземных стран приходят сюда для торговли, потому что Дуньсунь закругляется и выступает в море более чем на тысячу ли (здесь
На этой ярмарке встречаются Восток и Запад. За день здесь бывает более 10 тыс. людей. Драгоценности, редкие товары — нет ничего, чего бы здесь не было».
Наряду с посреднической деятельностью дуньсуньцы занимались производством медикаментов, парфюмерных изделий и изысканных вин из цветочного сока.
Как сообщает танская энциклопедия, «в стране Дунь-сунь более 10 видов цветов, которые не вянут ни зимой, ни летом. Ежедневно собирают десять видов этих цветов. Когда их высушат, их благоухание усиливается, и их порошком посыпают тело».
В то время как одни китайские летописцы довольно много рассказывают о Дуньсуне, другие авторы (зачастую их современники) как будто не знают о существовании такого государства и помещают на его место в этот же период другое государство — Паньпань. Но это кажущееся противоречие легко разрешить, если принять гипотезу, что Фань Ши-мань, завоевав Дуньсунь, переименовал его в честь своего предшественника и благодетеля Пань Паня. Новое, официальное название прижилось у некоторых авторов, тогда как другие продолжали пользоваться старым.
Источники, в которых государство на перешейке называется Паньпань, освещают в основном политическую и идеологическую историю страны, хотя отчасти затрагивают и другие вопросы. Эти материалы выявляют особо тесные политические связи данной вассальной страны с Фунанью и, более того, свидетельствуют, что, являясь самой развитой в социально-экономическом отношении частью Фунаньской империи, страна-вассал оказала глубокое влияние на дальнейший ход развития идеологии и политической организации государства-сюзерена.
В дошедшем до нас сообщении Ма Дуань-линя, писавшего в XIII в., но опиравшегося на гораздо более ранние источники, дается такое описание страны Паньпань:
«Большинство населения живет на берегу моря. Эти варвары не знают, как строить оборонительные стены. Они ограничиваются палисадами[3].
Король (на приемах. — Э. Б.) полулежит в золотом ложе в виде дракона. Важные лица из его окружения становятся перед ним на колени, выпрямив тело и скрестив руки на плечах».
При дворе много брахманов, которые «приезжают из Индии и в большом почете у царя...»
Далее излагается устройство государственного аппарата, состоящего из четырех главных министров и множества мелких чиновников, в титулах которых, несмотря на китайскую транскрипцию, угадываются индийские термины.
Более подробно эту систему, однако, можно представить не по довольно скудным материалам о Паньпане, а по источникам камбоджийской истории начиная с V в. Причину этого объясняет следующая запись в хронике:
«Цзяо Чжэн-ю (Каундинья II. — Э. Б.) был брахманом из Индии. Однажды божественный голос сказал ему: „Ты должен править Фунанью". Каундинья возрадовался всем сердцем и отправился на юг, в Паньпань. [Затем] народ Фунани узнал его. Все царство преисполнилось радостью, народ явился к нему и избрал его царем. Он изменил все законы и привел их в соответствие с обычаями Индии».
Ниже сообщается, что один из его преемников (Шри Индраварман) начал проводить активную международную политику и в 434, 435 и 438 гг. направлял посольства в Китай. Таким образом, полулегендарная деятельность Каундиньи II должна была приходиться примерно на первую треть V в.
Таким образом, отнюдь не обаятельная личность Каундиньи II обеспечила ему «всенародное избрание» на трон Фунани, а энергичная поддержка паньпаньских аристократов и торговцев, за которую он и его преемники щедро их отблагодарили.
Данная конкретная историческая ситуация повела, видимо, также к тому, что с этого времени в Восточном Индокитае индуизм на несколько веков занял положение господствующей религии, а буддизму пришлось ограничиться второстепенной ролью, тогда как в Западном Индокитае с самого начала сложилось скорее обратное положение. Даже на территории Паньпаня, в точение по крайней мере двух веков игравшего роль важнейшего индуистского центра, археологические раскопки до сих пор выявляют почти исключительно буддийские памятники.
О существовании проповедников буддийской и даосской религий в Паньпане, опиравшихся в то время на поддержку простого народа, которому они импонировали своей скромностью в быту, свидетельствуют китайские летописи:
«В этой стране есть десять монастырей для монахов и монахинь, которые изучают буддийские священные книги и не пьют вина, хотя едят мясо. Есть также даосский монастырь. В нем правила очень строги. Его монахи воздерживаются и от вина и от мяса».
После распада Фунаньской империи в середине VI в. политическая и торговая активность Паньпаня постепенно начинает замирать. Если в первой половине VI в. отсюда было направлено в Китай девять посольств, то во второй половине — только два. В VII в. Паньпань лишь дважды напоминает о себе внешнему миру — посольствами в Китай в 616 и 635 гг. В работах И-цзиня Паньпань исчезает с карты Индокитая. По всей вероятности, вскоре после 635 г. он вошел в состав первого крупного государства, выросшего на территории Таиланда, — Дваравати.
ГЛАВА II.
ЦАРСТВА ДВАРАВАТИ И ХАРИПУНЧАЙЯ
История государства Дваравати до последнего времени практически была неизвестна. Даже точность этого названия, удачно реконструированного в начале XX в. по китайской транскрипции «Долободи», окончательно подтвердилась только в 1964 г., когда при раскопках близ Прапатома были найдены две серебряные медали с надписью: «Шри Двараватишвара, царь Дваравати».
Под историей Дваравати современные западные авторы понимают историю Центрального Таиланда с середины VI по начало XI в., причем, опираясь почти исключительно на археологический материал и пользуясь искусствоведческим методом, они рассматривают эту историю как смену различных стилей искусства и на основании этого говорят об усилении или ослаблении политических и идеологических влияний на Дваравати со стороны внешнего мира.