История Тома Джонса, найденыша
Шрифт:
По правде говоря, это последнее послание доставило Джонсу меньше удовольствия, чем первое, потому что мешало исполнить одну горячею просьбу мистера Найтингейла, с которым он очень сошелся и подружился. Мистер Найтингейл просил Джонса пойти с ним и его приятелями в театр, где в юг вечер давали новую пьесу и многочисленная группа собиралась ее освистать из неприязни к автору — другу одного из знакомых мистера Найтингейла. Забаву эту, нам стыдно признаться, герой наш охотно предпочел бы упомянутому приятному свиданию, но честь одержала верх над естественным влечением.
Прежде чем сопровождать Джонса на назначенное леди
Дело в том, что хозяйка того дома, где до сих пор встречались наши любовники, несколько лет получавшая пенсию от леди Белластон, вдруг сделалась методисткой; явившись утром к ее светлости и сурово пожурив ее за легкомысленный образ жития, она решительно объявила, что впредь ни под каким видом не намерена помогать леди в устроении ее любовных дел.
В смятении чувств, вызванном этим досадным происшествием, леди Белластон сперва совсем отчаялась найти какой-нибудь способ встретиться с Джонсом в тот же вечер, но потом, немного овладев собой она раскинула умом и счастливо напала на мысль предложить Софье пойти в театр, на что та тотчас же согласилась; найти для нее подходящую компанию не представило затруднений: миссис Гонора и миссис Итоф тоже были спроважены на это приятное развлечение. Таким образом, хозяйка дома могла свободно принять у себя мистера Джонса и без всякой помехи провести с ним часа два-три по возвращении от приятельницы, у которой она обедала. Приятельница эта проживала в довольно отдаленной части города, недалеко от места их прежних свиданий, и леди Белластон дала ей обещание еще прежде, чем узнала о перевороте в образе мыслей и морали своей недавней поверенной.
Глава Х
Глава хоть и короткая, но способная вызвать слезы на глаза у иных читателей
Только что мистер Джонс оделся и приготовился идти к леди Белластон, как в дверь его комнаты постучалась миссис Миллер; получив позволение войти, она принялась убедительно просить своего жильца спуститься вниз и выпить с ней чашку чаю.
Не успел Джонс переступить порог гостиной, как она познакомила его с находившимся там человеком, проговорив:
— Вот, сэр, мой родственник, столько вам обязанный за вашу доброту, — он желает принести вам свою искреннюю благодарность.
Только что гость миссис Миллер собрался продолжать речь, так любезно начатую ею, как взор его встретился с пристальным взором Джонса, и на лицах обоих выразилось крайнее изумление. Он тотчас же запнулся и, не кончив речи, опустился на стул, воскликнув:
— Да, это он. Я убежден, что это он!
— Боже мой, что это значит? — забеспокоилась миссис Миллер. — Вам худо, кузен? Скорее воды, спирту!
— Не пугайтесь, сударыня, — сказал Джонс, — я почти столько же нуждаюсь в помощи, как и ваш родственник. Мы оба одинаково поражены этой неожиданной встречей. Ваш родственник — мой знакомый, миссис Миллер.
— Знакомый!.. — повторил гость. — О, боже!
— Да, знакомый, — продолжал Джонс, — и очень мною уважаемый. Если я постыжусь признаться, что люблю и уважаю человека, который решается на все для спасения жены и детей от немедленной гибели, то пусть мои друзья отрекутся от меня в несчастье!
—
— Кузина, — проговорил гость, тем временем совершенно оправившийся, — это и есть тот ангел небесный, о котором я вам говорил. Это ему обязан я спасением моей Пегги, перед тем как пришли вы. Все, что я мог достать, чтобы помочь ей и облегчить ее страдания, я достал благодаря его щедрости. Это достойнейший, превосходнейший, благороднейший из людей! Ах, если бы вы знали, какие одолжения…
— Не говорите об одолжениях, — остановил его Джонс, — ни слова, умоляю вас, ни слова! (Вероятно, таким образом он давал ему понять, что не желает разглашения истории с грабежом.) Если моя скудная помощь спасла целую семью, то, право, это удовольствие досталось мне чрезвычайно дешево.
— Ах, сударь, — воскликнул гость, — если бы вы могли в эту минуту увидеть мое жилище! Если кто заслужил удовольствие, о котором вы говорите, так это именно вы. Кузина говорит, что она вам рассказала о бедственном положении, в каком застала нас. Знайте же, сэр, что все теперь переменилось, главным образом благодаря вашей щедрости… У детей моих есть теперь постель… и у них есть… у них есть… благослови вас господь до конца дней ваших!.. у них есть кусок хлеба. Мой малыш выздоровел, жена поправляется, и я счастлив. Всем, всем этим я обязан вам и моей кузине, добрейшей женщине на свете. Право, сэр, вы непременно должны побывать у нас… Жена должна непременно увидеть вас и поблагодарить… Дети тоже должны выразить свою благодарность… Право, сэр, они прекрасно понимают, насколько они вам обязаны. Но каковы же должны быть мои чувства, когда я думаю, кому обязан я тем, что они способны теперь выражать благодарность… Ах, сэр, согретые вами крохотные сердца их были бы теперь, без вашей помощи, холодны, как лед!
Джонс пытался остановить несчастного, но речь его и без того прервалась от полноты чувства. Миссис Миллер тоже рассыпалась в благодарностях как от своего имени, так и от имени своего родственника, сказав, что, без всякого сомнения, такая отзывчивость будет щедро вознаграждена.
Джонс отвечал, что он уже достаточно вознагражден.
— Рассказ вашего родственника, сударыня, — сказал он, — доставил мне такое удовольствие, какого я еще никогда не испытывал. Только негодяй способен остаться бесчувственным, выслушав такую историю; в какой же восторг должна привести мысль, что ты сам играл благодетельную роль в этой сцене! Если есть люди, неспособные радоваться, принося другим счастье то мне их искренне жаль, потому что для них остаются недоступными почести, выгоды и наслаждения, равных которым никогда не изведали ни честолюбцы, ни корыстолюбцы, ни сластолюбцы.
Между тем приближался час свидания, и Джонс принужден был поспешно проститься: он крепко пожал руку своему новому другу выразив желание поскорее снова увидеться с ним и пообещав навестить его при первой возможности. Потом он сел в портшез и отправился к леди Белластон — в восторге, что осчастливил бедное семейство; не без ужаса подумал он при этом, какие страшные были бы последствия, если бы он не послушался голоса милосердия, а поступил согласно сухой справедливости, подвергшись нападению на большой дороге.