История твоей жизни (сборник) (2014)
Шрифт:
– Ты хочешь ребенка?
К этому моменту мы женаты почти два года и живем на Эллис-авеню; когда мы съедем оттуда, ты будешь еще слишком мала, чтобы запомнить дом, но мы с твоим отцом станем рассказывать тебе о нем разные истории и показывать фотографии. Мне бы очень хотелось поведать тебе о ночи, когда ты была зачата, но самый подходящий повод для подобного рассказа возникает, когда девушка задумывается о собственных детях, а на это у нас с тобой нет шансов, абсолютно никаких.
Попытайся я рассказать о той ночи раньше, все пропало бы втуне: ты не удосужилась бы даже посидеть спокойно, чтобы выслушать столь романтическое (слюнявое, как ты бы выразилась)
– Вы родили меня лишь для того, чтобы обзавестись бесплатной прислугой! – горько заявишь ты, выволакивая из кладовки пылесос.
– Ты права, – соглашусь я. – Еще тринадцать лет назад я знала, что сегодня надо будет вычистить ковры. И решила, что самый лучший и дешевый способ выполнить эту работу – родить ребенка. Поэтому принимайся за дело и не медли.
– Жаль, что ты моя мать, а то бы тебя привлекли за эксплуатацию детского труда, – сердито пробурчишь ты, разматывая шнур и вставляя вилку в розетку.
Это произойдет в нашем доме на Белмонт-стрит. Я увижу, как чужие люди поселятся в обоих домах – и в том, где ты была зачата, и в том, где ты выросла. Первый мы с твоим отцом продадим через пару лет, второй я продам гораздо позже. К тому времени мы с Нелсоном уже переедем на нашу загородную ферму, а твой отец будет жить с этой… как ее там.
Я знаю, чем кончается моя история; я много думаю об этом. Я также много думаю о том, как она началась, сколько-то лет тому назад, когда на орбите появились чужие корабли, а на земных лужайках – неземные артефакты. Наш Госдеп не давал своему народу почти никакой информации, зато желтая пресса сообщала все, что только можно было вообразить.
И вот тогда раздался телефонный звонок, и меня попросили о встрече.
Они дожидались меня в коридоре, под дверью моего кабинета. Довольно странная пара. Один – стриженный ежиком и в военной форме – имел при себе алюминиевый чемоданчик и, как мне показалось, взирал на окружающий мир критическим взглядом. Во втором я никак не могла ошибиться: хрестоматийный ученый с пышной бородкой и усами, в вельветовом пиджаке; он развлекался, разглядывая густо наклеенные друг на друга листочки на доске объявлений.
– Полковник Вебер? – Я пожала руку солдату. – Луиза Бэнкс.
– Доктор Бэнкс! Спасибо, что согласились уделить нам немного времени.
– Не стоит благодарности. Хороший повод, чтобы прогулять факультетское собрание.
Полковник Вебер указал на своего спутника.
– Это доктор Гэри Доннели, тот самый физик, о котором я уже говорил вам по телефону.
– Просто Гэри, – откликнулся тот, и мы пожали друг другу руки. – С нетерпением жду, что вы скажете, ваше мнение для нас очень ценно.
Мы вошли в кабинет, я поспешно сняла стопки книг со стульев и предложила гостям присесть.
– Я поняла так, полковник, что должна прослушать какую-то запись. Полагаю, она имеет отношение к пришельцам?
– Могу сказать лишь то, что запись со мной.
– Что ж, давайте послушаем.
Полковник Вебер достал из своего чемоданчика портативный магнитофон и нажал кнопку. Воспроизведенные звуки наводили на мысль о промокшей насквозь собаке, энергично отряхивающей шерсть.
– Что вы об этом думаете? – спросил он. Я не стала говорить о мокрой собаке.
– Каков контекст записанного высказывания?
– Не могу вам сказать.
– Знание контекста может помочь мне в понимании этих звуков. Вы видели чужака, когда записывали его речь? Что он делал в это время?
– Я уполномочен предложить вам только запись.
– Вы не откроете никакой тайны, полковник, если сознаетесь, что видели пришельцев. Вся общественность и так в этом уверена.
Но полковник Вебер был непробиваем как скала.
– Что вы можете сказать о лингвистических свойствах этого… гм… речевого образца? – спросил он.
– Ну что ж. Совершенно ясно, что их голосовой тракт значительно отличается от человеческого. Должно быть, они не гуманоиды, верно?
Полковник промолчал, но Гэри Доннели спросил с живейшим интересом:
– А вы способны выдвинуть какую-то гипотезу на основании этой записи?
– Вряд ли. Судя по звучанию, я довольно уверенно могу утверждать, что звуки производятся не в гортани, но это ничего не говорит мне о внешнем виде пришельцев.
– Понятно. Что еще? Гм… Не можете ли вы сказать нам еще что-нибудь, доктор Бэнкс? – Полковник Вебер, как я отметила, явно не привык консультироваться с гражданскими лицами.
– Только одно. Достичь взаимопонимания с этими существами будет чрезвычайно трудно из-за значительных анатомических различий. Они почти наверняка используют звуки, которые наш голосовой аппарат не способен воспроизвести. И вполне вероятно, у них есть такие звуки, которые человеческое ухо не воспринимает.
– Инфра и ультразвук? – спросил Гэри Доннели.
– Не обязательно. Ведь наша слуховая система отнюдь не идеальный акустический инструмент, она «создана» для различения именно тех звуков, которые может издавать человеческая гортань. Если человеческому уху придется иметь дело с нечеловеческой голосовой системой, ни за что нельзя поручиться. – Я пожала плечами. – Может быть, мы и научимся со временем, при большой практике, улавливать различия между чужими фонемами… Но скорее всего наши уши просто не смогут опознавать те сущностные признаки, которые значимы для их языка. В такой ситуации нам понадобится сонограф, [56] чтобы понять речь чужака.
56
Ааппарат, позволяющий разложить звук на составляющие; иначе говоря, звуковой спектрограф. – Примеч. ред.
– Предположим, я дам вам часовую запись, – сказал полковник Вебер. – Сколько времени вам потребуется, чтобы определить, нужен этот ваш сонограф или нет?
– Я ничего не могу сказать только по записи. Сколько бы времени вы мне ни дали. Тут требуется непосредственное общение с чужаками.
Полковник покачал головой.
– Исключено.
Я постаралась вразумить его.
– Это ваше дело, разумеется. Однако единственный способ изучить неизвестный язык состоит в общении с его носителями. То есть ты задаешь вопросы, анализируешь ответы, пытаешься поддержать беседу и прочее в том же духе. Без подобной процедуры задача попросту неразрешима. И если вы действительно хотите изучить язык пришельцев, специалисту в области полевой лингвистики [57] – мне или кому-то другому – придется общаться с чужаками. Одни лишь записи ничего нам не дадут.
57
Изучение языка в естественных для информанта условиях; например, работа диалектолога. – Примеч. ред.