История украинского народа. Автобиография

Грушевський Михайло Сергійович

В особенности имело здесь большое значение воздействие самого Драгоманова. Он еще в Киеве очень интересовался зарубежной Украиной и придавал большое значение связям с ней. Затем выехав из России и поселившись в Вене, потом в Женеве, он поддерживает отсюда живые сношения с галицкой интеллигенцией и галицкими изданиями и оказывает большое влияние на галицких народовцев, хотя и в совершенно ином смысле, чем, например, Кулиш. Собственно национальные отношения не особенно занимали Драгоманова, он был неустанным и очень резким проповедником европеизации народовства и украинофильства, сообщения ему прогрессивного характера, социального содержания, в духе умеренного («постепеновского») социализма, и в этом смысле оставил глубокие следы в истории украинского, специально галицкого возрождения, которое действительно нуждалось в воздействии в таком направлении.

Его деятельность в этом направлении была затем поддержана рядом энергических последователей в самой Галиции, среди которых первое место по разносторонности дарований и влиянию занял Иван Франко, в 1870*х гг. начавший свою литературную деятельность.

Скоро обнаружилось резкое расхождение между все нараставшими

умеренными, или точнее консервативными элементами среди народовцев и приверженцами идеи Драгоманова и женевского кружка.

Около 1890 г. вожди народовцев разорвали блок с москвофилами, в который вошли в интересах общей борьбы с польским режимом, и заключили союз с правительством, привлеченные обещанием существенных национальных уступок. Этот оппортунизм был Очень несочувственно принять галицким обществом, так как на деле это оказалось союзом с польской шляхтою, представлявшею правительство для Галиции и за цену довольно незначительных уступок в сфере национальной культуры, вроде открытия еще одной украинской гимназии, одной кафедры в Львовском университете и тому под., требовавшей от народовцев отречения от их оппозиции польско-шляхетскому режиму, капитуляции пред ним Кружок Драгоманова, незадолго перед тем отдалившийся от народовцев 'и организовавшийся в отдельную партию так называемых радикалов, нашел живое сочувствие своею критикой народовского оппортунизма (т. н. но-новой эры или «угоды»), и это много содействовало успехам новой партии. Как партия, впрочем, она не процвела, но имела немалое значение как стимул прогрессивности для народовцев, левое крыло которых она фактически собою представляла.

Под давлением радикальной полемики и стоявшего под ее влиянием общественного мнения украинского общества, руководители украинской политики скоро разорвали ,угоду» с польскими правящими кругами и стали в довольно резкой оппозиции к последним и поддерживавшему их центральному правительству. По примеру радикалов, стремившихся опереться на крестьянские массы, и народовцы идут в народ, организуют его для борьбы с шляхетским режимом, стремятся поднять его общественное и политическое сознание. В продолжение 1890хъгг. народовцы под влиянием этого стимула подвинулись влево настолько, что в конце 1900 г. могло произойти их слияние с радикалами: народовская партия приняла все главные пункты радикальной программы — социального и прогрессивного характера. Хотя нельзя сказать, чтобы эти принципы действительно проникли в толщу народовской партии — после этой реформы, принявшей официальное название«национально-демократической» — но само официальное принятие этих принципов в ее программу было интересным симптомом.

Эта борьба радикальных и консервативных течений на галицкой почве, захватившая конец 1880-х и затем 1890-ые годы, велась при живей-

386 ^

шем участии украинцев российских и имела не только местный, а и более общий интерес. Если симпатии «политиков», лежали на стороне галицких «радикалов», то среди «культурников» не было недостатка в людях оправдывавших компромисс в интересах национальных приобретений. «Угода» 1890 г. была заключена при непосредственном участии выдающихся украинских деятелей России и находила у них и позже сочувствие и оправдание. На галицкой почве, на конкретных примерах галицкой политики ставились и решались вопросы о сравнительной ценности национальных форм и их социального и политического содержания, сталкивались и боролись национализм консервативный и радикально-прогрессивный, При полной невозможности свободного обсуждения политических и общественных вопросов с украинской точки зрения в России, галицкая жизнь и ее борьба течений и направлений внушала чрезвычайный интерес украинскому обществу России, не только с напряженным вниманием следившему за ней, но и принимавшему в ней посильное участие. Она служила чрезвычайно ценной поправкой и дополнением культурнического направления, сосредоточившегося в конце 1880-х гг, около журнала «Киевская Старина*, с 1888 г. перешедшего в руки киевского кружка и ставшего настоящим органом его, а также некоторых других литературно-просветительных предприятий.

Вполне понятно, что в этой среде «галицкие увлечения» вызывали довольно сильное неудовольствие, но в конце концов несостоятельность культурнического аполитизма обнаружилась с полной очевидностью для всех, С одной стороны никакими отмежеваньями слева, никакими понижениями украинских национальных запросов и заключением его в тесные пределы внутренних отношений России — на чем настаивали противники галицкой политики — не удавалось создать почвы для легального украинства в России. Правительственные сферы не оставляли места для компромиссов, не желая видеть никакого украинства, ни радикального, ни умеренного, добиваясь полного национального или точнее — этнографического унитаризма. С другой стороны выяснилась невозможность отмежевать культурно-национальные запросы украинства от политических и общественных. Даже чисто научная работа начинала все более хиреть в киевском кружке, не находя преемников в нарастающих поколениях, и название «украинофилов» стало в устах последних получать отрицательное значение, для характеристики несерьезного и неглубокого аполитического украинства,

Одновременно на почве политичеекой и общественной борьбы Галиции как раз в это время, с конца 1890-х годов поднимались всходы культурного движения и национальное украинское движение принимало все более импозантные размеры. Из скромных народнических опытов и начатков

387

изучения Украины, в которых обращалось украинство 1860-х и начала 1870-х гг. в России (не говоря уже о Галиции), на галицкой почве, благодаря соединенным усилиям галицких украинских деятелей, оно выросло до размеров настоящего национального движения, развившего во всей широте национальную программу и вступившего на путь ее осуществления. Развитие на национальной украинской основе различных партий — с более умеренными и с крайними программами и требованиями, политическая, экономическая и просветительная организация народных масс, начатки политической и национальной, борьбы, сильный культурный рост, сказавшийся в успехах научной деятельности на народном языке

и расцвете литературы, — все это должно было впушить иные понятия об украинстве и развеять много ошибочных мнений о нем у чужих и своих. Должны были вполне исчезнуть предубеждения тех, которые смотрели на украинство, как на романтический архаизм, несовместимый с прогрессивным движением, и страхи тех украинофилов, которые хотели оградить украинские круги от влияния современных течений, боясь, что увлечение ими будет иметь результатом равнодушие к украинскому национальному вопросу и украинскому национальному вопросу и украинской национальной жизни, Мотивы, руководившие украинскими деятелями 1860 — 1890-х гг., переносившими центр тяжести украинского движения на галицкую почву, вполне оправдали себя. Их энергия и средства, вложенные в развитие украинства в Галшци, приносили желапные плоды, и успехи достигнутые украинским национальным движением, становились могущественным стимулом для украинского общества России, призывавшим к полноте национальной жизни и непосредственным усилиям к ее достижению.

Резко-опозиционное направление, которое получило украинское движение Галиции с 1890-х гг„ в противоположность старому, правительственному украинству 1848 года, поставило его впервые на твердую почву, научив рассчитывать только на собственные силы, а не на милости правительства. Работа, направленная на развитие и организацию народных масс, в продолжение 1890-х и 1900-х годов дала очень внушительные результаты, создав реальные силы в сознательных народных массах, на которых могла опереться в своих политических и национальных запросах украинская интеллигенция. С другой стороны культурный и экономический рост сообщал уверенность в возможности движения даже при самых неблагоприятных политических условиях собственными силами общества.

Как раз на это время, конец 1890-х и 1900-х годов приходятся первые успехи научной работы, украинской не только по темам, но и по внешней форме — украинскому языку, «Товариство имени Шевченка»,

388

довольно скромно прозябавшее в 1880-х гг., преобразовалось в научное общество в 1892 г. и затем в 1898 г. реформировалось по образцу академий наук, сгруппировав вокруг себя научные украинские силы Галиции и России. Скоро оно обратило внимание ученых кругов своими многочисленными научными изданиями (ученый журнал {»Записки», посвященный главным образом украинской истории, филологии и этнографии, археографические издания, «Етнографичний збирник», «Материали по етнольогии» и др.). Большое значение имели также его литературные издания. С 1885 г. Товариство взяло на себя издание литературного еженедельного журнала «Зоря». До 1894 г. это издание допускалось в Россию и в 90-х годах получило довольно широкое распространение, привлекая одновременно к сотрудничеству литературные силы российский Украины. Основанный Товариством Шевченка в 1898 г. взамен «Зори», литературно научный журнал «Литературно Науковий Вистник», допускавшийся в продолжение трех лет в Россию довольно свобедно, имел для российской Украины еще большее значение в том же смысле. Эти новые связи с Галицией оживили литературную деятельность среди Украинцев в России, подняли ее уровень, расширили кругозор, вообще дали сильный толчок украинству, В Галиции этот момент совпал также с появлением целого ряда новых литературных сил — а может быть в значительной степени и вызвал это появление. Местная культурная жизнь, довольно бесцветная до тех пор, расцветилась яркими талантами, внесшими новое содержание и сообщившими новую значительность местной жизни

Этот прилив новых сил сильно повлиял на самочувствие украинского общества, поднял уровень его стремлений и дерзновений. В Галиции с концом 1890 гг. выступает на очередь и приобретает все большую жгучесть вопрос об украинском университете. Выдвинутый украинскими университетскими кругами, он затем становится достоянием самых широких кругов украинского населения, как завершение культурной программы национального возрождения полноты национальной культуры. Когда осенью 1902 г. украинское студенчество львовского университета, встретив резкий отпор со стороны университетских властей своим требованиям расширения прав украинского языка и увеличения числа кафедр, устроило сецессию, поголовно вышедши (в числе 600) из университета, — это произвело чрезвычайно сильное впечатление. Украинское население Галиции без различия сословий и партий чрезвычайно сильно и дружно отозвалось на солидарную манифестацию студенчества, собирая деньги для сецессионистов и домогаясь основания отдельного университета, в виду враждебного отношения польского университетского большинства к национальным требованиям Русин. Последовавшие

затем бурные сцены, от времени до времени постоянно повторявшиеся в эти годы вплоть до кровавой перестрелки 1 июля (н.с) 1910 г., держали все время в напряжении университетский вопрос, сделав из него очередное требование украинской политики.

Наряду с этим в эти же годы большое внимание было обращено также на создание частной украинской средней школы. Благодаря тому, что польским правящим классам еще в 1860-х годах, непосредственно после введения областной автономии, удалось провести закон, — уникат в законодательстве Австрии, по которому учреждение казенной украинской гимназии может состояться не иначе как с согласия галицкого сейма, т. е. его польского большинства, — в руках последнего оказалось veto, против которого стали бессильными даже благие пожелания правительства. Поэтому учреждение каждой новой украинской гимназии приходилось выторговывать у польского большинства ценой разных уступок, и этот вопрос об украинских гимназиях служил одним из камней преткновения, о которые не раз спотыкалась оппозиционная энергия украинской политики (напр. открытие одной из гимназий, коломыйской, должно было послужить компенсацией угоды 1890 г., а вопрос об открытии гимназии в Стапиславове в течение целого ряда лет, 1901—4, служил настоящим центром польско-украинской борьбы). Единственным выходом из этой необходимости позорного выпрашивания средних школ из рук польского большинства явилась организация частной украинской средней школы и в этом направлении в 1907 и последующих гг. было приложено много энергии и старапия. В результате создалась значительная сеть средних школ и подготовительных к ним курсов, планомерно развиваемая специальными органами — обществами и союзами.