История веры и религиозных идей. Том 2. От Гаутамы Будды до триумфа христианства

Элиаде Мирча

Во "втором времени" Отец вызывает дух Живой, который нисходит во Тьму, берет за руку первочеловека [761] и возносит его к небесной отчизне, Раю Света. Сразив демонов-архонтов, дух Живой из шкур их сотворяет небеса, из их костей горы, а из их мяса и экскрементов — землю (здесь узнается древний миф о творении через жертву исполина или первочудовища вроде Тиамат, Имиpа, Пуруши). Кроме того, он совершает первый этап освобождения Света, сотворяя Солнце, Луну, "звезды — из частей, не слишком пострадавших от соприкосновения с тьмой.

761

Рукопожатие станет главным манихейским ритуалом.

Наконец, Отец приступает к последнему этапу призывания и производит эманацию Третьего Посланника. Тот организует Космос в подобие машины для сбора — и, в конечном счете, освобождения — все еще

находящихся в плену частиц Света. В первые 15 дней частицы поднимаются к Луне, которая Становится полной; во второй половине Свет переносится с Луны на Солнце и, в конечном итоге, на свою небесную родину. Но в плену еще остаются частицы, которые проглотили демоны. Тогда Посланник предстает перед демонами в виде обнаженной девы необычайной красоты, причем демоницы видят в том же самом существе прекрасного нагого юношу (непристойное, «демоническое» толкование андрогинной природы небесного Посланника). Воспламенившись желанием, архонты извергают семя и вместе с ним — проглоченный ранее свет. Семя их, упав на землю, дает жизнь всем видам растений. Что же касается дьяволиц, то они, к тому времени уже беременные, производят на свет — при виде прекрасного юноши — "нерожденное потомство", которое, оказавшись на земле, поедает почки на деревьях вместе со светом, который те в себе содержали.

Устрашенная тактикой Третьего Посланца, Материя, персонифицированная в Вожделении, задумывает сотворить для оставшихся в плену частиц Света темницу покрепче. Два демона, один мужского, другой женского пола, пожирают все "нерожденное потомство", чтобы снова завладеть всем Светом, затем совокупляются друг с другом. Так были зачаты Адам и Ева. Как пишет А.Т. Пюэш, "наш род появился на свет вследствие отвратительных каннибальских и половых актов. Он, род человеческий, хранит на себе стигматы этого дьявольского происхождения: тело — звериную форму архонтов — и libido, желание, которое побуждает человека к совокуплению и бесконечному воспроизводству, т. е., по замыслу Материи, к удержанию в плену светоносной души, которую через зачатие бесконечно передают, «переливают» из плоти в плоть" (op. cit., р. 81).

Но так как наибольшее количество света отныне сосредоточено в Адаме, именно он и его потомство становятся главным объектом спасения. Эсхатологический сценарий повторяется: как первочеловек был спасен Духом Живым, так ущербный, не обладающий знанием Адам пробужден Спасителем, "Сыном: Божьим", воплощенном в Ормазде или в Иисусе-Свете. Именно воплощение спасительного Разума ("Бог Nous", сам Nous) приходит, чтобы спасти в Адаме собственную душу, заблудшую и закованную Тьмой (Puech, р. 82). Как и в других гностических системах, освобождение происходит в три этапа: пробуждение, откровение спасительного знания и анамнез. "Адам осмотрел самого себя и узнал, кто он…". "Душа блаженного, вновь «поумнев», возродилась". [762]

762

Theodore bar Konai в: Fr. Cumont. Recherches sur lе Manicheisme, 1, р. 47; турфанские фрагменты.

Этот сотериологический сценарий стал эталонным для всех: религий спасения через гнозис, современных и будущих; До скончания века частица света, т. е. божественной души, будет пытаться «проснуться» и, в конце концов, освободить свою другую часть, замурованную в мире, в телах людей и животных и во всех видах растений. Больше всего божественной души — в деревьях, послуживших виселицей страждущему Христу, Jesus Patibilis. Как сказано манихеем Фаустом, "Иисус, Жизнь и Спасение человеков, повешен на каждом древе". [763] Сколько будет существовать мир, столько продлится распятие и предсмертные муки исторического Иисуса. Правда, частицы Света, т. е. души блаженных умерших, постоянно переносятся к небесному Раю «кораблями» Луны и Солнца. Но, с другой стороны, окончательное спасение запаздывает из-за тех, кто не следует пути, указанному Мани, то есть не воздерживается от произведения на свет потомства. Свет сконцентрирован в сперме, и каждый входящий в мир ребенок лишь увековечивает Плен божественных частиц.

763

Перевод Puech, р.82, публикация Хеннинга; выражение, приведенное Бл. Августином (Contra Faustum, ХХ, 2)

В описании "третьего времени", эсхатологического финала, Мани прибегает к обычной для Западной Азии и эллинистического мира апокалиптической образности. Драма открывается чередой ужасных испытаний (названных манихеями "Великой Войной"), которые предшествуют триумфу Церкви Справедливости и Страшному Суду, когда души предстанут перед судилищем, (bemа) Христа. После краткого периода правления Христос, избранные, и все прочие воплощения Блага вознесутся на небо. Мир, охваченный и очищенный пожаром, который продлится 1468 лет, будет уничтожен. Последние частицы Света будут собраны в «изваяние», которое вознесется на небо. [764]

Материя же, во всех ее воплощениях, с демонами и жертвами, будет предана проклятию, заключена в сферу (belos) и брошена в огромную яму, запечатанную камнем. На сей раз разделение двух начал будет окончательным, так как Тьма никогда больше не сможет вторгнуться в Царство Света.

764

Однако, согласно учению некоторых манихейских школ, не все частицы Света будут спасены; иначе говоря, какое-то количество душ навсегда останутся пленниками Материи.

§ 234. Абсолютный дуализм как mysterium tremendum

В этой величественной мифологии узнаются основные мотивы иранской духовности и эллинистического гнозиса. Тщательно и скрупулезно объясняет Мани причины «падшести» человека, описывая различные эпизоды падения в Материю божественной души и ее плена. По контрасту с лаконизмом и даже немотой индийского гнозиса, (санкхья-йога и буддизм), манихейство способно ответить на любой вопрос относительно истоков своего богословия, космогонии и антропогонии. Понятно, почему манихеи считали свое учение более «истинным», т. е. более «научным», по сравнению с другими религиями: оно объясняет целокупность реального цепочкой причин и следствий. Можно усмотреть некоторое сходство между манихейством и научным материализмом, стародавним и современным: для того и для другого мир и жизнь человека являются игрой случая. Даже битва между двумя началами разразилась случайно: Князь Тьмы оказался слишком близко от Света из-за того, что Александр Ликофронский назвал "беспорядочным движением" Материи. И, как мы видели, вся тварь, от начала мира и до появления человека, — это лишь защитные реакции одного или другого из этих двух принципов.

Редко акосмическая философия или гнозис обнаруживали такую склонность к пессимизму, каким проникнута философия Мани. мир сотворился из демонической плоти, из тел архонтов (хотя сам космогонический акт был соделан Божественным существом). И человек это порождение демонических сил в их самом отвратительном воплощении. Вряд ли существует более унизительный и трагический миф о происхождении человека (отметим и здесь момент сходства с современной наукой: по Фрейду, например, каннибализм и инцест внесли свою немалую лепту в формирование человека таким, каков он есть).

На человеческом существовании, как и на всей жизни вселенной, стоит клеймо божественного поражения. Действительно, если бы первочеловек не потерпел поражения в самом начале, не было бы ни космоса, ни жизни, ни человека. Космогония — это жест отчаяния Бога во спасение частицы самого себя, а сотворение человека — жест отчаяния Материи, стремящейся удержать в плену световые частицы. Несмотря на его низкое происхождение, на человека делается ставка, он — в центре действа, поскольку несет в себе частицу божественной души. [765] Однако речь идет о недоразумении, так как Бог заинтересован не в человеке как таковом, но в душе: она божественна по своему происхождению и предшествует появлению рода человеческого. Т. е. речь всегда идет об усилии, предпринятом Богом для спасения себя самого. И в данном случае тоже можно говорить о "спасенном Спасителе". Более того, это единственный момент, когда Божественное выказывает свою активность, обычно инициатива в действии принадлежит Князю Тьмы. Вот почему манихейская литература столь патетична, особенно гимны, описывающие падение и муки души. Некоторые манихейские Псалмы отличаются удивительной красотой, а образ Jesus Patibilis относится к самым волнующим творениям религиозного чувства.

765

Парадоксальным образом эта божественная искра находится в сперме. Мани возвращается к древней индоиранской идее тождества духа, Света и semen virile.

Поскольку тело обладает демонической природой, Мани предписывает, по крайней мере, "избранным" [766] самый жесткий аскетизм, запрещая, однако, самоубийство. При твердых постулатах — два Начала и Зло, нападающее первым, — вся система кажется прочной. Невозможно, не должно придавать религиозную ценность тому, что имеет отношение к противнику Бога: Природе, Жизни, человеческому существованию. "Истинная религия" состоит в том, чтобы выбраться из тюрьмы, возведенной демоническими силами, и внести свой вклад в окончательное разрушение мира, жизни и человека. «Озарения», получаемого через гнозис, достаточно для спасения, так как оно предполагает определенное поведение, отделяющее верующего от мира. Ритуалы бесполезны, кроме некоторых символических жестов (поцелуй мира, братское приветствие, пожатие руки), молитв и песнопений. Главный праздник, bemа, хотя и совершается в память о страданиях Мани, прославляет «амвон» Апостола, т. е. проповедь спасительного знания.

766

Как и прочие гностические секты, манихейство разделяет своих приверженцев на два класса — слушающих, или катехуменов, и на элиту, «избранных».