История веры и религиозных идей. Том 2. От Гаутамы Будды до триумфа христианства
Шрифт:
§ 239. Между Sol Invictus и "In hoc signo vinces"
Как мы видели, император Аврелиан (270–275 гг.) верно оценил значение солярной теологии, монотеистической по своему строю, для поддержания единства Империи. Он вернул бога Эмеса в Рим, но при этом постарался внести радикальные изменения в структуру и культ данного божества. Сирийские элементы были целенаправленно удалены, а служение божеству передавалось исключительно в руки римских сенаторов. Праздником Deus Sol Invictus был назначен день (25) декабря, "день рождества" всех восточных солярных божеств.
Универсалистскую природу солярного культа признали — или угадали — греки и римские поклонники Аполлона-Гелиоса, а также почитатели Митры и сирийского Ваала. Более того, среди философов и теософов было много приверженцев солярной разновидности монотеизма. Собственно, тенденция движения к монотеизму и универсализму,
До своего обращения Константин (306–337 гг.) был приверженцем культа солнца и считал Sol Invictus фундаментом своей империи. Изображения солнца обильно украшали скульптуры, монеты и тeксты надписей. Но в отличие от Аврелиана, для которого Sol Invictus был Верховным божеством, Константин считал солнце лишь самым совершенным символом Бога. Подчинение Солнца Верховному Богу стало вероятно, первым следствием его обращения в христианство; но сама идея к тому времени уже была выражена неоплатоником Порфирием. [797]
797
Ср.: Р. Altheim. La religion romaine antique, р. 323 sq.; idem. Der unbesiegte Gott, сh. 5.
Свидетельства по-разному описывают знак, увиденный Константином перед решающим сражением при Мильвийском мосту, В котором был убит его противник Максенций. Согласно Лактанцию, Константину "приснилось, что он должен начертать на щитах своих солдат небесный знак, а затем отправляться на бой. Он сделал, как было ему приказано, и нанес на щиты… вензель Христа" (De mortibus рersесutоrum 44). Но Евсевий, епископ Кесарии, в своей книге "Vita Constantini" (1. 28–29) рассказывает другую историю. Константин якобы сказал, что "сразу после полудня, когда солнце только начало опускаться, он собственными глазами увидел в небе, над солнцем, крест из света, на котором было написано "Сим победи". Он и вся его армия были поражены этим зрелищем… Он стал думать, что же несет в себе это видение… и во сне перед ним явился Христос Бог с тем же самым знаком, который он видел на небе, и повелел ему сделать штандарт с этим знаком и брать его с собой для своей защиты во все сражения с врагами".
Подлинность таких рассказов окончательно еще не установлена, продолжаются и споры о том, является ли виденный Константином знак христианским или языческим. [798] Как бы то ни было, обращение Константина стало гарантией официальной христианизации Империи. Первые христианские символы начали появляться на монетах еще в 315 г., а последние языческие исчезли в 323 г. Церковь получает привилегированный судебный статус, благодаря которому государство признает законность решений епископального суда, даже по гражданским делам. Христианам отдаются высшие должности, а ограничительные меры против язычников увеличиваются в числе. При Феодосии Великом (379–395 гг.) христианство становится государственной религией, язычество запрещается; гонимые превращаются в гонителей.
798
См. О современном состоянии исследований этого вопроса в: Benoit. Le Judаismе et lе Christianism antique, р. 308 sq.
В действительности христианство доказало свою мощь и жизненную силу еще до обращения Константина. Ок. 300 г. в Антиохии и Александрии христианская община была самой большой и организованной из религиозных групп. Антагонизм между Церковью и Империей постепенно терял свою непримиримость. Последние апологеты, Лактанций (240 — ок. 320 гг.) и Евсевий Кесарийский (263 — ок. 339 гг.), заявили, что в христианстве — единственная надежда на спасение Империи.
Причин триумфа христианского учения много, и они разнообразны. Прежде всего, это непоколебимая вера и моральная сила христиан, их твердость перед лицом пыток и смерти — твердость, которой восхищались даже их злейшие враги: Лукиан из Caмocaты, Марк Аврелий, Гальен, Цельс. Кроме того, христиане были чрезвычайно сплоченной общиной: они брали на свое попечение вдов, сирот, стариков и выкупали пленников у пиратов. Во время эпидемий и осад только христиане ухаживали за ранеными и хоронили мертвых. Всем многочисленным неприкаянным, тем, кто страдал от одиночества и отчужденности, социальной или культурной, Церковь единственная давала надежду обрести себя, найти — или вернуть утраченный —
Самой неожиданной инновацией, причем такой, которая имела значительные последствия для религиозной, культурной и социальной истории Европы, было монашество с его удалением от мира и чрезвычайно суровым аскетизмом. [799] Этот феномен появился в III в., и не только в Египте, как считалось до недавнего времени, но также, вполне самостоятельно, и в Палестине, Сирии и Месопотамии. [800] Св. Антоний стоял у истоков египетского монашества, но не кто иной, как Пахомий (ок. 290–347 гг.) основал монастырь (в котором к концу V в. жили примерно 7000 монахов) в Фиваидской пустыне. Как замечает Питер Браун, монахи добровольно выбирали "нецивилизованное окружение" пустыни и пещеры. [801] Престиж, которым они пользовались, они заслужили, с одной стороны, победой над демонами и, с другой, владычеством над дикими зверями. Появляется новая идея: эти монахи, настоящие «святые», так могущественны, что повелевают дьяволами и влияют на волю Господа своими молитвами. Так, только монахам доставало смелости не подчиняться иным из решений императора. Со своего столпа Симеон Столпник разбирал судебные казусы, пророчествовал, исцелял, укорял правителей и давал им советы.
799
A.J. Festugiere. Les mоinеs d'Orient, vol. 1, Culture et Sаintеtе; А. Veebus. History of Asceticism in the Syrian Orient, vo1. 1–2; J. Lacarriere. Les hommes ivres de Diеu.
800
Это факт, что египетское монашество развилось за короткое время и, благодаря созданной им литературе, стало очень влиятельным.
801
Peter Brown. Тhe World of Late Antiquity, р. 101 sq.; idem.: Тhe Rise and Function of the Holy Man in Antiquity.
К концу IV в. от Месопотамии до Северной Африки прокатилась волна насилия, учиненного монахами: в 388 г. они сожгли синагогу в Каллиникуме, вблизи Евфрата, и терроризировали сирийские деревни, где стояли языческие святилища; в 391 г. патриарх Феофил Александрийский призвал монахов «очистить» город, разрушив Серапеум, великий храм Сераписа. Монахи врывались в жилища язычников и искали там идолов. А в 415 г. фанатики совершили одно из самых ужасных преступлений, известных истории, — казнили Ипатию, знатную александрийку, женщину-философа, которую ее ученик, епископ Синезий, называл "матерью, сестрой, учительницей и благодетельницей" (Ер., XVI).
На Востоке епископы покровительствовали монахам ради усиления собственного положения; монахи и епископы поставили себя во главе народа и формировали общественное мнение. По словам Питера Брауна, "эти эксцентрики превращают христианство в религию масс". [802] Все это делает достижения их преемников, монахов раннего средневековья, особенно на Западе, тем более удивительными (ср. том III).
§ 240. Автобус с остановкой в Элевсине
802
Brown. Тhe Rise and Function of the Holy Man, р. 107.
Никакое другое событие не знаменует столь ярко «официальный» конец язычества, как сожжение в 396 г. готским царем Аларихом святилища в Элевсине. В то же время, ничто лучше не иллюстрирует таинственный процесс ухода в тень и сохранения языческой религиозности. В V в. историк Евнапий, сам поклонник элевсинских таинств, передает пророчество последнего легитимного иерофанта. В присутствии Евнaпия иерофант предрекает судьбу своего преемника: он будет объявлен вне закона и назван святотатцем; он не будет даже гражданином Афин; хуже того, он, "посвященный другим богам", будет связан клятвой "руководить только церемониями в их честь". Такое святотатство повлечет за собой разрушение святилища и исчезновение навеки культа двух богинь.