История внешней разведки. Карьеры и судьбы
Шрифт:
Горбачев раздраженно ответил:
— Я чувствую, что ты не вписываешься в механизм.
На следующий день Примаков передал ему личное письмо:
«После вчерашнего разговора я твердо решил уйти в отставку. Это — не сиюминутная реакция и уж во всяком случае не поступок, вызванный капризностью или слабонервностью. Ни тем ни другим — думаю, Вы не сомневаетесь в этом — никогда не отличался.
Но в последние месяц-полтора явно почувствовал, что либо Вы ко мне стали относиться иначе, либо я теперь объективно меньше нужен делу. И то и другое несовместимо даже с мыслью о продолжении прежней работы».
И приложил заявление с просьбой разрешить
Горбачев заявление об отставке отверг:
— Это я буду решать, а не ты!
Тем временем в Персидском заливе начались события, в которых Примаков примет активнейшее участие.
Важную роль в его биографии сыграла первая война в Персидском заливе, которая началась после того, как Саддам Хусейн оккупировал Кувейт. Ирак — одна из тех стран, которые Примаков хорошо знал. Неудивительно, что в иракском кризисе ему предстояло сыграть одну из главных скрипок.
Евгений Максимович сказал Горбачеву, что сумеет убедить иракского лидера вывести армию из Кувейта. Главное — позволить Саддаму Хусейну уйти с достоинством: арабский лидер не может потерять лицо, для него это равнозначно смерти. Таковы традиции Востока.
Министр иностранных дел Шеварднадзе возражал против сепаратной дипломатии и поездки Примакова в Ирак. Он доказывал Горбачеву, что Саддам истолкует появление Примакова как выражение поддержки. Но Горбачев мечтал: а вдруг Евгений Максимович с его опытом работы на Ближнем Востоке, с его широкими и давними знакомствами, с его обаянием, с его знаниями их традиций сумеет объяснить иракцам, что их ждет, и Саддам выведет войска?
Шеварднадзе возмущался:
— Не может быть у страны двух внешних политик!
Но получилось именно так.
Линия Шеварднадзе — стратегическое сотрудничество с американцами ради одной цели: не дать агрессору возможности воспользоваться плодами победы.
Линия Примакова — попытка, используя личные отношения с иракскими руководителями, найти выход из положения до того момента, как будет применена сила.
В шестидесятых годах корреспондент «Правды» Евгений Примаков побывал и в Багдаде. Он познакомился и подружился с иракским журналистом Тариком Азизом, таким же веселым и живым человеком. Азиз, в свою очередь, познакомил советского коллегу со своим другом Саддамом Хусейном. Они стали общаться на «ты» и называли друг друга по имени.
5 октября 1990 года Саддам принял в Багдаде Примакова. Он говорил московскому гостю, что Кувейт — исторически часть Ирака, поэтому он не выведет свои войска. Поскольку он разговаривал с советским гостем один на один, Саддам откровенно добавил:
— Вы понимаете, что иракский народ не простит мне безоговорочного вывода войск из Кувейта. Как быть с выходом к морю, спросят меня.
Саддам из уважения к гостю согласился отпустить на родину только тех советских специалистов, срок контракта которых истекал в течение года (примерно треть всех работавших в Ираке советских граждан), остальные должны были остаться. Тем самым советские специалисты превращались в заложников, в живой щит Саддама Хусейна.
Примаков ожидал большего успеха от своей поездки. Вернувшись, он предложил Горбачеву: попробуем уговорить Саддама уйти, обещав ему заняться решением судьбы палестинцев. Горбачев поручил Шеварднадзе действовать вместе с Примаковым. Но министр иностранных дел не был согласен с Примаковым: любые обещания Саддаму, любая готовность уступить ему, согласиться с его требованиями создают у него ощущение, что он на правильном пути, что он сможет настоять на
Советская дипломатия продолжала, как средневековый дракон, действовать двумя головами. С санкции Горбачева Евгений Максимович повез в Европу, а потом в Соединенные Штаты свой план мирного урегулирования. Министр Шеварднадзе, раздраженный сверх меры, передал американцам через своего помощника Сергея Тарасенко:
— Примаков направляется в Вашингтон с предложением, которое мне не нравится.
Евгений Максимович уговаривал американцев оставить Саддаму хотя бы два кувейтских острова и нефтяное месторождение, которые, собственно, и стали предметом спора с Кувейтом. И обещать ему, что будет созвана международная конференция для обсуждения палестинского вопроса.
Американцы отвечали, что такого рода уступки агрессору неприемлемы:
— Получится, что Саддам Хусейн, оккупировав Кувейт, получил то, что хотел. Он превратится в глазах арабов в величайшего героя, способного навязать свою волю мировому сообществу. Уступки приведут со временем к еще более кровопролитной войне…
Евгений Максимович внушал Бушу:
— Не загоняйте Саддама в угол, иначе он и будет сражаться до последнего. Ему надо помочь найти путь к политическому решению.
Буш решительно возразил Примакову:
— Я не понимаю, что значит помочь Саддаму найти путь к политическому решению? Саддам совершил преступления, сравнимые с гитлеровскими. Как же можно идти на уступки такому человеку? Возвращайтесь и скажите Саддаму, что я не собираюсь идти на уступки.
После начала бомбардировки иракских войск с воздуха Горбачев и Примаков надеялись хотя бы уберечь Ирак от наземной операции. Евгений Максимович вновь отправился к Саддаму. Добираться пришлось сложным путем, на машинах, через соседний Иран. 12 февраля 1991 года в Багдаде, когда город бомбили, Примакова тепло принял Саддам. Они обнялись. Примакову продемонстрировали следы разрушений от бомбардировок. Иракское телевидение снимало каждый шаг советского гостя, эти кадры с помощью американской телекомпании Си-эн-эн увидел весь мир.
Евгений Максимович осуждал действия американцев:
— Бойня должна быть прекращена. Я не говорю, что раньше война не была оправданна, но ее затягивание не может быть оправданно ни с какой точки зрения. Целый народ гибнет.
Эти телекадры не прибавили Примакову симпатии среди американцев.
Примаков уговаривал Саддама немедленно заявить об уходе из Кувейта, тогда боевые действия сразу прекратятся. Саддам обещал подумать. Мысль об отступлении была ему ненавистна. Он обещал дать ответ в письменной форме. Ночью в советское посольство приехал Тарик Азиз и привез совершенно пустое заявление: иракское руководство изучает идеи, изложенные представителем советского президента, и скоро даст ответ.
Саддам, как и следовало ожидать, упустил последний шанс сохранить свою армию.
24 февраля 1991 года в четыре часа утра по местному времени в Персидском заливе началась наземная операция. Войскам антииракской коалиции понадобилось два дня, чтобы раздавить армию Саддама. Она не могла оказать сопротивления. В первый же день сдались в плен десять тысяч иракских солдат. Спасаясь от неминуемой катастрофы, униженный Саддам капитулировал. Он испугался, что или американцы доберутся до него и посадят на скамью подсудимых, или его собственные генералы, спасая себя, уничтожат «любимого президента». Впрочем, иракская пропаганда писала только о выдающейся победе великого Саддама Хусейна над Америкой.