История заблудших. Биографии Перси Биши и Мери Шелли (сборник)
Шрифт:
Хогг вскоре выбрал себе профессию. Он решил стать адвокатом. Шелли тоже пора было определить свой жизненный путь. Законников и богословов он не любил так же, как и военных. Под влиянием Чарльза Гроува, оставившего к этому времени флот и посещавшего лекции по анатомии, Шелли серьезно намеревался посвятить себя медицине, эта наука была по душе юному гуманисту. По утрам Шелли, как обычно, читал, писал стихи, беседовал с Хоггом, а во второй половине дня вместе с кузеном отправлялся в госпиталь святого Варфоломея.
9
Политическая
8
По старому стилю (прим. ред.)
Принц-регент к моменту своего восшествия на престол уже окончательно потерял уважение нации – его постоянные кутежи, разврат, тайный брак с юной католичкой, с которой он развелся лишь после того, как отец пообещал заплатить сполна весь его долг (полмиллиона фунтов стерлингов), – все это было не по сердцу пуритански настроенным англичанам.
Все эти дворцовые интриги волновали Шелли значительно меньше, чем, например, жесточайшие холода, наступившие зимой 1811 года и еще усугубившие положение бедняков. Крестьяне не знали, где раздобыть топливо, надежды на урожай не было, тысячи овец погибали в снежных заносах. Повсюду усилилось бродяжничество, грабежи: в лесах, среди холмов прятались шайки «разбойников поневоле».
Журналистов, которые рискнули приподнять краешек занавеса, за которым надежно скрывалась состоятельная часть британского населения, преследовали за клевету. Шелли, как и большинство его сограждан, пришел в негодование, узнав, что в то время, как на дорогах Англии ежедневно подбирают десятки окоченевших трупов нищих бродяг, при королевском дворце ведутся небывалые по размаху приготовления к приему изгнанного из революционной Франции наследника казненного Людовика XVI. Роскошь состоявшегося в его честь обеда и последовавшего затем бала была феерической.
10
Пока во дворце шел пир, Шелли сочинил оду. Все ее 50 строк клеймили принца-регента. Тут же, отпечатав несколько десятков экземпляров своей оды, Шелли с отчаянной отвагой идущего в атаку солдата, швырял листы с крамольным текстом в окна карет, развозивших гостей.
После отчета о торжествах, появившегося в официальном «Морнинг гарольд», он послал бурлескное письмо Грэхэму. Шелли с негодованием утверждал, что прошедшие торжества стоили 120 000 фунтов, и это не последняя
К середине апреля Хогг устроился в Йорке, где он должен был получить юридическое образование. В его отсутствие Шелли чувствовал себя одиноким. Со времени исключения из университета не прекращались денежные затруднения. Шелли надеялся добиться от отца 200 фунтов ежегодно при условии отказа от притязаний на землю и имение и согласия на то, что вся собственность будет разделена между сестрами и младшим братом. Но по закону сын вступает в право на собственность, только достигнув 21 года, и такое несвоевременное напоминание о неизбежности раздела имущества привело Тимоти Шелли в ярость. Ни о какой денежной помощи он не хотел и слышать. «Будущее, настоящее, прошедшее – всё в тумане», – писал Перси Хоггу.
Трогательным было отношение к нему сестер: зная о его бедственном положении, они копили деньги, выдаваемые им на карманные расходы, и отправляли их Перси. Старшая – Элизабет – жила дома, а младшие – Мери и Эллен – еще учились в школе. Шелли довольно часто навещал их. Его возмущала суровость школьной дисциплины, особенно бытовавшая в школе унизительная мера наказания, прозванная воспитанницами «железный воротник», – по мнению учителей, он не только устрашал провинившуюся, но и одновременно избавлял от сутулости.
Шелли обдумывал, как избавить девочек от этой отвратительной колодки, грозившей их нежным плечам и их самолюбию. Вообще старшие не любили посещений этого юного вольнодумца.
В январе 1811 года Шелли познакомился с соученицей своих сестер Харриет Уэстбрук, которая была на два года старше Мери, но дружила с ней. Шелли сразу же проявил интерес к хорошенькой 16-летней девушке, во всяком случае спустя две недели он попросил издателя отправить мисс Уэстбрук экземпляр своего «Сент-Ирвина».
Харриет жила в Лондоне, ее отец, бывший владелец таверны на Маунт-стрит, сколотил приличное состояние и теперь наслаждался отдыхом. Старшая дочь мистера Уэстбрука Элиза Уэстбрук, 30-летняя старая дева, заменяла младшей сестре рано умершую мать.
Харриет – хрупкая, невысокая, грациозная, с правильными чертами лица, румянцем, копной каштановых волос, приятным голосом и легкой походкой – не могла не тронуть воображения 19-летнего поэта; поразило его и совпадение имен. Харриет вторая – так называл он про себя свою новую знакомую. Между молодыми людьми завязалась переписка.
«Ну, получила ты письмо от своего атеиста?» – с издевкой спрашивали ее одноклассницы. Первое время Харриет не знала значения этого слова, хоть и подозревала что-то ужасное, но истинный его смысл, который ей объяснили, превзошел все ожидания. Шелли стоило немалых трудов рассеять ее детский суеверный страх.
Но в письмах к Хоггу сквозит раскаяние по поводу того, что он невольно вносит в жизнь Харриет сомнения, волнения, внушает ей новые мысли и идеи, которые вряд ли пойдут ей на пользу.