История Зеербургского подполья
Шрифт:
Спасаясь от сырости, люди поднимали воротники плащей, прикрывались зонтами, но помогало это мало. Дождь лип к одежде и через несколько минут та пропитывалась водой, словно лягушачья кожа.
Как всегда в это время, площадь Дзержинского заполняли машины и люди. Из метро и Детского мира в обе стороны - на вход и на выход - шумно двигались потоки людей. У подземного перехода они встречались. В этом месте людская река нешуточно клокотала и выносила часть людей - гостей столицы - на улицу 25 Октября.
Гости плотными рядами двигались в ГУМ, каждый за своим интересом. На другой же стороне площади, перед известным всему миру зданием КГБ, народу
Магазинов в той стороне было мало, к тому же книжный не представлял для варягов серьезного интереса, а в магазин "Фарфор" очередь формировалась еще с ночи и утренние пешеходы явно не имели никаких шансов вклиниться в нее. Поэтому через этот выход метро между восемью тридцатью и девятью обычно выходили либо заплутавшие в переходах ошалелые от многолюдья гости столицы, либо сотрудники Комитета Государственной Безопасности.
Я относился к последней категории.
Не торопясь поднялся по ступеням навстречу московской погоде. Слева в низкое небо упиралось здание Комитета. Не раскрывая зонта, только подняв воротник плаща, не торопясь прошел мимо. Внезапно захотелось дотронуться рукой до шершавой стены, но из осторожности я не стал делать этого. Да, я любил это здание. С ним меня связывали воспоминания о начале работы в Комитете, но вот уже шесть лет как я не появлялся в этих стенах: последние несколько лет моя служба проходила в спецотделе Комитета, прикрывавшегося крышей какой-то конторы по развитию спорта на селе, ходил без формы, но сюда меня все-таки тянуло.
Подставив лицо дождевой сырости, я свернул в переулок, выходящий на улицу Кирова. Каких-то забот новый день мне не сулил. Уже третьи сутки я наслаждался заслуженным отпуском, а дома, между третьим и четвертым томами Большой Советской Энциклопедии, лежала путевка в дом отдыха. Впереди меня ждал Юг, море и все прелести цивилизованного отдыха. Эту возможность я ценил особо, так как большую часть своего времени по роду службы мне приходилось проводить в далеких от цивилизации местах земного шара. Думая об этом, я пока ходил по Москве, с удовольствием глотая сырость, представляя, как скоро стану вспоминать все это, лежа на горячем песке. Единственное, что омрачало настроение, так это необходимость дважды в день связываться с начальством. Но что поделаешь? Тут без вариантов. Я точно знал, что в моей жизни всегда может найтись место подвигу. Обычно этот подвиг планировался моим начальством, и я узнавал о нем загодя, но всегда существовала вероятность, что мой подвиг найдет меня несколько раньше, чем мне этого хотелось. Такое уже случалось.
Заложив небольшую петлю, я прошел мимо главного входа, чтоб с неизбывным удовольствием посмотреть на часовых, в буденовках и шинелях времен Гражданской войны.
Глядя на них, вспомнил часовых у Букингемского дворца, да и многих других часовых в других местах, которых мне посчастливилось видеть в своей жизни, а кое-кого даже и снимать - ну никакого сравнения!
Красавцы! Эти фигуры давно уже стали частью московских традиций.
Конечно, трехлинейки в их руках выглядели куда как большим анахронизмом, чем шинели с "разговорами", но все, включая и туристов, и самых настоящих шпионов, знали, что часовые - декорация, рассчитанная на "посмотреть". Что-то вроде живых матрешек или сувенирных балалаек. С ними, как и с их британскими коллегами, можно было фотографироваться, чтоб потом где-нибудь в Оклахоме, Портсмуте или Осло показывать друзьям гнездо "кровавой гебни".
Пусть их...
Машинально посмотрел
"Вот есть у людей работа, - подумал я, наблюдая за людским потоком на той стороне площади.
– Хорошая, правильная. С 9 до 18 с перерывом на обед. И с коротким днем - пятницей... Устраиваются же люди в этой жизни!"
Честно скажу, зависть эта имела характер эфемерный. Найти такую вот работу в СССР никакой проблемы не составляло - везде висели объявления "Требуется... Требуется... Требуется..." Только ведь это будет другая работа. Я вздохнул. Совсем другая...
Приходилось мне читать агитки "Иностранного легиона": "Работая у нас, Вы сможете побывать в разных экзотических странах, познакомиться с интересными людьми и... убить их". Моя работа одним боком пересекалась с такой рекламой. Только не за деньги, за идею. А идея - это, братцы мои...
Так... Время вышло.
Глянув на часы, я подошел к телефонной будке. Набрал номер, обменялся несколькими ничего не значащими для окружающих фразами, после чего поймав такси, пришлось поспешать на работу.
Накаркал...
Первое, что я увидел, войдя в кабинет начальника - моё личное дело. Второе - склонившаяся над ним голова шефа.
Начальник, которым меня осчастливила Судьба, был мужчина видный, с военной подтянутостью и от этого казавшийся моложе своих 60 лет. Однако волосы дважды выдавали его возраст: во-первых, тем, что меньшая их часть уже стала седой, а во-вторых, тем, что большая их часть вовсе отсутствовала.
Чувствуя, что все это не просто так, не случайный рутинный вызов, я быстро оглядел стол. Так и есть. Если знать, куда смотреть и отметить заранее кое-какие закономерности, то и до начала разговора можно узнать очень многое.
Был у генерала маленький пунктик. Так. Ничего страшного... Не слабость даже, а простая привычка. Психолог наверняка это как-то объяснил бы, но я в объяснениях не нуждался, да и не хотелось мне связываться с психологами, особенно со штатными. Дело в том, что я подметил, что генеральское волнение проявляется (не при подчиненных, разумеется) в верчении бюстика Дзержинского. Причем как-то так волшебно получалось, что если к моему приходу бюстик стоял ко мне одним боком, то выходило одно. Другим - другое. Хуже всего бывало, когда бюстик стоял лицом. Тогда казалось, что генерал, словно не доверяя собственной проницательности, призывал на помощь своего предтечу, и они вдвоем рассматривали меня с тем, чтоб составить единственно правильное мнение обо мне. В этом случае дела приходилось проворачивать ох какие нелегкие. Такое на моей памяти случалось дважды. Первый раз после лицезрения Феликса Эдмундовича анфас меня занесло на Африканский Рог, а во второй - в Лаос.
Из первой командировки я вернулся с простреленным бедром, из второй - без трети группы. Ну ладно... Бог не выдаст, свинья не съест...
Я собрался, как положено, доложить о себе, и даже начал:
– Майор Крымов....
Но шеф остановил меня, вольно махнув рукой.
– Вижу, что майор, вижу, что Крымов...
Он сложил личное дело, покачал его в руках, словно принимая какое-то решение, и положил его на край стола
– И даже вижу, что прибыл...
Переплетя пальцы рук, он с интересом рассматривал меня. Взгляд показался мне таким пристальным, что я машинально скосил глаза вниз - нет ли там чего такого, что я не заметил, а генерал разглядел. Что-нибудь вроде не застегнутой ширинки...