История зеркала. Две рукописи и два письма
Шрифт:
– Отцу Бернару, – сознался я.
Лицо его недоуменно исказилось.
– С чего ты ведешь с ним такие беседы?
– На исповеди, – соврал я. – А почему ты удивился?
– Тогда не жалуйся, сеньор исповедующийся, если кое-что из сказанного тобой станет известно Антонио.
– Вот не подумал, – я насторожился. – Значит, отцу Бернару нельзя довериться?
– В общем, он довольно безобиден. Таким своеобразным способом заботится об интересах мастерской, но поступает разумно. Источник познаний сокрыт, и, выходит,
– Он хорошо знает ваш язык? Как он смог его выучить?
– Говорят, ездил с поручениями в Авиньон и выучился у тамошних монахов.
– Он связан с Антонио, потому что тот старший в мастерской? – предположил я.
– Антонио он выделяет, хотя к другим вполне дружелюбен. Но не могу представить, что он начнет толковать про Дандоло с Ансельми. Отбросим отца Бернара. Ещё с кем?
– В мастерской – ни с кем.
Марко недоверчиво хмыкнул.
– Тогда действительно странно… А что, помимо мастерской, есть с кем говорить?
– Только Ноэль.
– Ноэль? Ну, Корнелиус, загадка твоя совсем проста и не требует дальнейших размышлений. Ведь они видятся.
Я ничего не понял.
– Как это – видятся?
– Ну, встречаются, может… Не знаю. Я видел, как они разговаривали. Конечно, не настаиваю, что она ему сказала, но, вспоминая их беседу, исключить не могу.
– Ансельми и Ноэль? – глупо переспросил я.
– Ну да.
– Где?
– В аббатстве.
– Но когда? Марко, ты ошибаешься, – решительно заговорил я. – Со мной она там бывает, уверяю тебя, они никогда не разговаривали.
Прикусив губу, он озадаченно смотрел на меня.
– Да, припоминаю, тебя с ней не было, когда я их заметил.
– Ты хочешь сказать, она бывает в церкви, когда меня там нет?
– Да, частенько бывает.
Я пришел в замешательство.
– И каждый раз разговаривает с ним?
– Ну, может, не каждый… Слушай, я не слежу за ними намеренно, – слабо отбивался он от расспросов.
Но я так разволновался, остановиться не мог:
– Марко, прошу, вспомни, как это было!
– Боюсь, в следующий раз ты потребуешь подслушать, о чем они говорят, – заметил он. – Вспоминать-то особенно нечего. Представь, они просто стоят рядом или задерживаются на выходе, когда проходят другие. Так что не только я, многие их видели. Они не прячутся.
– Почему же ты решил, что она могла ему рассказать?
– Потому что, Корнелиус, какой-никакой опыт у меня имеется. Ты не замечал: вот иногда посмотришь на молоденькую девушку и парня при ней и думаешь: нет, не подходят они друг другу. Ничего у них не выйдет, сколько ни заглядывай он ей в глаза. А иной раз с первого взгляда понятно: здесь-то неспроста. Так что, как я их вместе увидел, так теперь и думаю: она ему вполне могла передать.
Пока он
– А здесь, в нашем жилище, – с трудом выговорил я. – Ты её не встречал?
Он удивленно отвечал:
– Нет, такого не было.
Не услышав ничего определенного, понемногу я приходил в себя.
– Значит, явного ты не видел? Одни домыслы?
– Ну, пусть так, – неохотно согласился он, недовольный, что кто-то позволяет усомниться. – Пожалуйста, можешь не верить. Только знаешь, я ведь редко ошибаюсь.
– Ошибаешься в чем? Хочешь сказать, между ними больше, чем простое знакомство? Ты ведь это хочешь мне сказать? – наступал я на него, злясь и сокрушаясь одновременно.
– Чего ты разошелся? – вспылил он и тоже вскочил. Плечи его судорожно подергивались. – Я всего лишь ответил на твой вопрос. Не моё дело, что между ними, да и безразлично мне это.
Его запальчивый голос вернул меня на место.
– Ладно, Марко. Не хватало только ссориться.
Он ещё недолго ворчал, что из-за моей неуживчивости его намерения обернулись почти во зло, и благодарности нынче не жди, но скоро замолчал и посматривал на меня с некоторым смущением.
– Послушай, – заговорил он. – Я понял: для тебя это новость и весьма неприятная – ты на себя не похож. Жаль, что так вышло, правда твоя – доказательства никакого. И выглядит как случайность.
Рассеянно он забарабанил костяшками пальцев по столу.
– Допустим, случайность, – повторил. – И разговоры их пустые, ничего не значат, и слухи до Ансельми дошли иным путем. А я оставил в тебе сомнения. Прости мне!
Я не желал верить ни во что дурное, просто не мог! На слова Марко не готов был полностью положиться. С другой стороны, сами понимаете, как они на меня навалились, не мог я оставаться безразличным.
– Твои слова небесполезны, Марко. И вины твоей нет. А расстроен я из-за того, что не знаю, как ими распорядиться.
– Но можно проверить…
– Следить за ними? – брезгливо отозвался я. – Избавь от этого!
– Зачем? Можно поступить проще…
– Нет, Марко, – остановил его. – Не хочу слушать об этом.
Я поднялся и перешел ближе к окну. Мысль, что Марко, решив помочь, начнет докапываться до сути, приводила в трепет отнюдь не радостный. Неудобно выпроваживать его, но я решил пренебречь дружелюбием, ибо стремился остаться один. Надеялся в тишине отсидеться, тогда сказанное уляжется, и само придет решение, как поступить.