История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 9
Шрифт:
Занявшись книгами, что я купил, я оставил их за их секретными разговорами, и, чтобы помешать им напроситься ко мне на совместный обед в другой день, сказал, что надеюсь, что мне часто будет предоставляться случай на подобные радости. В шесть часов Бинетти велит отнести себя в Парк, чтобы оттуда пройти пешком к себе, милорд отправляется к себе переодеться, а я иду в Воксхолл, где встречаю того самого г-на Малиньяна, французского офицера, которому я открыл свой кошелек в Экс-ла Шапель. Он говорит мне, что ему нужно со мной поговорить, и я даю ему мой адрес. Я встречаю там человека, слишком хорошо известного, по имени шевалье Гудар, который много говорит со мной об игре, о девочках, которого тот же Малиньян представляет мне как человека редкостных качеств, который может мне
Чтобы зайти за ограду, называемую Воксхолл, платят менее половины того, что платят в Ренелаг-Хаус, но удовольствия, которые там можно получить, велики. Хороший стол, музыка, променады в темных аллеях, где обитают вакханки, и променады в освещенных аллеях, где попадаются самые знаменитые красотки Лондона, от самого высокого до самого низкого пошиба.
Среди стольких удовольствий я скучал, поскольку у меня не было подруги ни для постели, ни за столом, и это продолжалось уже пять недель, что я был в Лондоне. Мой дом был заведен специально, чтобы я мог там прилично содержать любовницу; лорд Пембрук был прав: поскольку я был склонен к постоянству, мне не хватало для счастья только этого. Но как найти в Лондоне такую девушку, созданную для меня и напоминающую по характеру кого-то из тех, кого я так любил? Я уже видел в Лондоне полсотни девиц, которых все находили красивыми, и не нашел среди них ни одной, что меня бы полностью убедила. Я думал об этом постоянно. Мне пришла в голову странная идея, и я ей последовал.
Я отправился поговорить со старухой, что охраняла мой дом, и со служанкой, которая служила мне переводчицей; я сказал ей, что хотел бы сдать третий и четвертый этажи моего дома, чтобы заиметь компанию, и что, помимо того, что я плачу ей как хозяин, я дам ей еще полгинеи в неделю. Я сказал ей написать объявление на двери, в следующих выражениях:
«Третий или четвертый этаж, меблированный, сдается на выгодных условиях молодой девице, одинокой и свободной, говорящей по-английски и по-французски, которая не будет принимать никаких визитов ни днем, ни ночью».
Старая англичанка, которая немало погрешила в своей жизни, принялась так хохотать, когда моя служанка перевела ей мое объявление на английский, что я думал, что она задохнется.
— Почему вы так смеетесь, добрая госпожа?
— Я смеюсь, потому что это объявление невозможно читать без смеха.
— Вы полагаете, стало быть, что никто по нему не согласится снять апартаменты?
— Наоборот. Будут приходить целый день девушки, чтобы посмотреть, что это такое. Фани придется нелегко. Скажите только, сколько я должна запрашивать в неделю.
— Это я буду назначать цену. Беседуя с девицей. Будьте уверены, что этих девиц не будет столь уж много, так как я ищу молодую, говорящую по-французски и по-английски, и к тому же порядочную девушку, так как она совершенно не должна принимать никаких визитов, даже отца и матери.
— Однако перед нашей дверью будет толпиться народ, чтобы читать объявление.
— Тем лучше.
Объявление повесили на следующий день и, как мне и было сказано накануне, я увидел, что все прохожие его читают и перечитывают по два-три раза, затем продолжают, улыбаясь, свой путь. Первые два дня никто не объявлялся; но на третий день Жарбе пришел мне сказать, что анонс об этом странном объявлении появился в «С.-Джеймс Кроникл», где автор дал ему очень забавный комментарий. Я сказал принести мне перевод. Журналист говорил, что в апартаментах на втором этаже дома, согласно объявлению, очевидно, живет хозяин третьего и четвертого этажей, который желает, с помощью этого объявления, обеспечить себе приятную компанию по своему вкусу, оставаясь холостым, в соответствии с прилагаемыми условиями контракта. Он сказал, что хозяин рискует быть обманут, потому что может найтись девушка,
Этот комментарий, очень логичный, мне понравился, так как вооружил меня от сюрпризов. Вот чем соблазняют лондонские листки: они болтают обо всем, что происходит в Лондоне, и обладают талантом придать интерес всяким пустякам.
Милорд Пемброк был первым, кто пришел посмеяться вместе со мной над моим объявлением; затем пришел Мартинелли сказать, что мое объявление может оказаться для меня фатальным, так как в Лондоне найдутся умные девицы, которые прибегут, чтобы замутить мне голову.
Подробный рассказ обо всех девушках, которые приходили восемь или десять дней подряд осматривать апартаменты на третьем и четвертом этажах, и которым я отказал под тем или иным предлогом, не входит в мои намерения. Те, кому я отказал, все мне не нравились, об этом нечего и говорить; я видел старых, которые прикидывались молодыми, мошенниц, нищих, нахалок, пока, наконец, не увидел у себя за столом девушку двадцати двух-двадцати четырех лет, высокого роста, одетую просто, но прилично, с лицом благородным и серьезным, красивую со всех точек зрения, черноволосую и белокожую. Она вошла, сделав мне глубокий реверанс, который заставил меня подняться; она попросила меня остаться за столом и, чтобы вынудить меня к этому, сама согласилась присесть. Я предложил ей конфитюры, потому что она меня поразила, и она отказалась, очень вежливо.
Она сказала мне, но не по-французски, с которого начала, но на очень чистом итальянском и без всякого иностранного акцента, что взяла бы комнату на четвертом этаже, и что она надеется, что я ей не откажу, поскольку она еще молода и нет никаких причин усомниться в исполнении прочих условий.
— Вы можете взять не только одну комнату, но весь этаж.
— Хотя в объявлении говорится о выгодных условиях, весь этаж будет для меня слишком дорог, потому что я могу тратить на жилье не более двух шиллингов в неделю.
— Это как раз та цена, что я назначил за весь этаж, и четыре шиллинга — за третий; таким образом, мадемуазель, вы видите, что становитесь хозяйкой апартаментов. Служанка по дому будет обслуживать ваши комнаты, она снабдит вас продуктами, будет стирать ваше белье. Она также будет выполнять ваши мелкие поручения, так что вам не придется выходить по пустякам.
— Значит, я отпущу мою служанку, — ответила она, — и это меня не огорчает, потому что она меня обкрадывает, на какие-то су, но и это для меня важно при моей экономии; и я скажу вашей, что она должна покупать для меня каждый день из еды — ничего лишнего, — и буду давать ей на эти расходы десять су в неделю.
— Она будет довольна. Я могу вас также рекомендовать жене моего повара, которая сможет предоставлять вам обеды и ужины за те же деньги, что вы потратите на закупки в городе.
— Полагаю, это невозможно, потому что мне стыдно говорить вам, сколько я трачу.
— Когда вы потратите только два су в день, я скажу ей давать вам только на два су. Прошу вас не стыдиться того, что вы соразмеряете свои траты со своими возможностями. Я советую вам пользоваться для питания тем, что найдется у меня на кухне, где не знают, что делать с тем, что остается, и я обещаю вам во все это не вмешиваться. Я просто вам рекомендую и надеюсь, что вы не сочтете дурным, что я интересуюсь вами. Подождите немного, и вы увидите, как это все пойдет естественным образом.
Я зову Клермона и говорю ему позвать наверх служанку и жену повара.
— Скажите, — обращаюсь я к той, — за сколько в день вы сможете выдавать обед и ужин в комнату этой мадемуазели, которая небогата и которая хочет питаться только по потребности.
— Я смогу кормить ее очень недорого, потому что вы едите почти всегда один, а заказываете еды на четверых.
— Прекрасно. Итак, я надеюсь, что вы ее прокормите за те деньги, что она захочет вам давать.
— Я могу тратить только пять су в день.