Истребитель поганцев

Хинкс Дариус

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Гиллель поёжился на своём месте, потягивая хазкал и пытаясь стряхнуть с себя страх, который он не мог объяснить. Почему он всё ещё так волновался? Ему же удалось. Он достиг безопасности Барак-Урбаза. Нигде во всей Айаде не было так безопасно. За стенами хордрина он мог слышать торжественные звуки небесного порта: звон эфироматических кузниц, рокот изрыгавших дым роторных двигателей, заставлявших дрожать пол под его ногами.

Харадронцы не будут завоёваны. Они доказывали это уже не раз. Внутри хордрина было несколько дюжин путешественников: такие же, как он, люди, альвы и странствующие дуардины — все выпивали и вели беседы, радуясь, что смогли найти пристанище, безопасное от безумства Гиблой Луны. Они собрались в общем зале хордрина — широкой круглой комнате, заполненной клубами дыма от пыхавших трубок и заставленной

длинными скамьями и полными пива столами. Всё было именно так, как Гиллель себе не раз представлял. Он мечтал об этом моменте так много раз, и все его ожидания оправдались. Однако, в глубине души его продолжало грызть беспокойство.

– Я поражена, что вам удалось добраться сюда, – сказала женщина, сидевшая напротив него. На ней было прямое платье и меха, и выглядела она чрезвычайно богато. Женщина улыбнулась и продолжила, – На дорогах сейчас опасно. И так много беженцев пытаются найти безопасное пристанище. Вам повезло, что вы смогли оплатить перелёт сюда. Вы путешествовали пешком?

Гиллель отхлебнул пива и, улыбнулся ей в ответ:

– О, я путешествовал со всеми удобствами. Болваны в моей деревне позаботились об этом, – женщина удивлённо подняла бровь, но у него от крепкого харадронского пива развязался язык, и он продолжал. – Всю мою жизнь они относились ко мне как к изгою. Никто даже не здоровался со мной. Просто потому, что я образованный, а они нет. Ненавидели меня только за то, что умел читать и мог вести беседу о чём-то, кроме скотины. Ненавидели за то, что рассказывал о харадронцах и всяких дальних странах. Плевали на меня всю жизнь. Но они и понятия не имели, а я всегда был на шаг впереди. И, в конце концов, они отдали мне всё, что у них было: лошадей, одежду, оружие, еду — всё, что мне было нужно, чтобы пересечь Айаду и оплатить перелёт на небесном корабле.

– Если они вас так ненавидели, то зачем отдали вам все свои пожитки?

Он отхлебнул ещё пива и подался к ней, улыбаясь.

– Потому что я понял, что будет. Я понял, а они были слишком тупы для этого. Гиблая Луна. Я понял, а они — нет. Я знал, что это будет означать, что начнётся. Я столько раз слышал об этом от старейшин, да и в книгах читал тоже. Когда появляется Гиблая Луна, надо бежать. От её прихода не только прокисает молоко, как они думали, то же самое происходит и с человечьей кровью. Её свет меняет тебя изнутри. Я знал это и не собирался оставаться и дать луне превратить себя во что-то, чем я не являлся, – Гиллель бросил взгляд по сторонам зала, проверяя, что никого не было поблизости, чтобы расслышать его слова, а затем, наклонившись к ней ещё ближе, заговорил нетерпеливым шёпотом, – поэтому я начал собирать бутылки.

– Бутылки?

– Бутылки. Я покупал их у путников и выкапывал на кладбищах. А потом отмывал их и клеил на них наклейки, буквы рисовал сам, точь-в-точь как учили старейшины. Делал так, чтобы бутылки выглядели будто они из одного из золотых городов Зигмара, покрытые кометами, молотами и всяческими другими божественными символами, какие я только мог вспомнить. А потом я просто ждал.

– Чего ждали?

– Чтобы Гиблая Луна начала свою работу. Я не собирался заканчивать, как все остальные. Я закрылся внутри, за исключением дней, когда было слишком облачно, чтобы не пропускать свет Гиблой Луны. И затем, когда до всех дошло, что сотворила луна… – он поморщился, – как она изменила их. Они сразу захотели со мной разговаривать. Захотели слушать. Я сказал им, что у меня есть лекарство от лунной скверны. Я наполнил бутылки сточной водой из Тухлого Источника, запечатал пробки сургучём, какой смог припасти, поставил на нём клейма с Зигмаровскими символами. Они получились как настоящие, – вспомнив о них, он ощутил странный укол гнева. – Как настоящие. Никто и не догадывался, что они поддельные. А потом, когда все приползли на карачках, я сказал им, что они могут получить по бутылке каждый, но только если они отдадут всё, что мне было нужно. Телегу, лошадей, оружие — в общем, всё, что мне только приходило в голову. И затем, пока они не поняли, что обмануты, я уехал оттуда, – необъяснимый гнев снова охватил его. – Я уехал оттуда! – повторил он, брызгая пивом через стол и уставившись на женщину так, будто она спорила с ним. А она смотрела на него, не говоря ни слова. Улыбка медленно сползла с её лица, а черты стали вялыми.

– Я выбрался! – закричал он, гнев нарастал в нем до тех пор, пока ему не захотелось швырнуть своё пиво через весь зал. Вместо этого он выпил его, так быстро, как только смог, проглатывая жидкость большими глотками, морщась от горького привкуса.

Пока он пил,

он, наконец, вспомнил преследовавший его сон наяву. Сон, который он, напиваясь, пытался забыть. Он давил на его мысли, пытаясь сломить его волю. Он отказывался признавать его, но видение продолжало оставаться в его голове. Во сне он был не тем, кто сделал бутылки, — он был один из тех жалких простофиль, что купили фальшивое лекарство. Один из болванов, не знавших, на что способна Гиблая Луна. Во сне он лежал во тьме, погружённый в затхлую воду пруда, его тело было раздуто до неузнаваемости, а голова превратилась в грибную шляпку. Во сне он не мог ни двигаться, ни говорить. Во сне он мог только смотреть на луну, которая беззвучно скользила по небу, появляясь из-за облаков.

ГЛАВА ДВАДцАТЬ ТРЕТЬЯ

Маленет на мгновение остановилась прислушаться, когда позади раздались яростные вопли. Гротам хватило всего какой-то минуты, чтобы заметить её отсутствие, но к этому моменту она уже бежала к грибному лесу. Она неслась от мерцавших огней к чернильно тёмной опушке. Зеленокожие бросились за ней вдогонку, но потом остановились. Было слышно, как они ругались и причитали, обвиняя друг друга.

Маленет устремилась в темноту, но затем замедлила шаг, сообразив, что по мере того, как она углублялась в чащу, голоса гротов становились всё более отдалёнными. Она снова остановилась и посмотрела назад. Скрагклык и остальные были едва видны вдалеке. Они стояли на границе окружавшего дорогу света, с беспокойством вглядываясь в лес из поганок, куда она только что убежала.

«Почему они не идут?»

«Потому что они бесхребетные гроты, боящиеся собственных теней».

Но, побежав дальше, Маленет заметила, что тьма вокруг неё была очень подвижна. Раздававшийся вокруг неё скрип напомнил ей звук, который издавал дождевик, когда обволакивал её череп. Она достала из своих одежд каплевидную бутылочку и угрожающе покачала ею перед двигающимися тенями, бренча зёрнышками о стеклянные стенки. Это была та самая бутылочка, которую Смердоглаз использовал, чтобы освободить Маленет из дождевика, она стащила её с пояса грота, когда столкнулась с ним. К её радости, угроза, похоже, подействовала. Тени отступили от неё.

– Ага, – усмехнулась она. – Значит, вам они знакомы? Жгучие зёрна. Убивающие. Подойдите ещё хоть на один шаг ближе, и я с вами обязательно поделюсь.

Её альвийские глаза быстро привыкали к темноте, и она начала различать удивительную мешанину из форм: стройные, с коническими шляпками поганки, пузатые грибы с колокольчатыми шляпками и бледные, покрытые шиповидными наростами дождевики. Все они пятились от неё дёргаными рывками. Она не видела у них ног или хотя бы ступней, но от их ножек расходились паутинообразные нити, перетаскивавшие их по топкой земле.

Маленет продолжала наступать, размахивая бутылочкой перед собой, словно знаменем, и постепенно смогла, пробираясь через лужи стоячей воды и поскальзываясь на покрытых лишайником камнях, подняться по склону.

«Ты идёшь не в ту сторону. Они притащили тебя с юга. А ты идёшь на север. Тебе нужно идти к другому краю долины, если хочешь найти отсюда выход.»

– Я не ищу отсюда выход, – Маленет ухватилась за покрытую лишайником ветку голого дерева, используя её кривые сучки как лестницу, чтобы подняться ещё выше по склону.

«В смысле? У тебя что-ли мозги всё ещё с грибом срощены? Нам надо выбираться отсюда. Ты уже разговариваешь на языке гротов, а из твоего тела растут грибы. В то время как Истребитель находится на пути в Железный Карак. И когда он туда прибудет, ты потеряешь руну навсегда. Харадронцы не делятся богатсвами, Ведьмин Клинок.»

Маленет пригнулась, когда что-то со свистом пронеслось в темноте. Прядь тонких нитей обвилась вокруг её ладони и выдернула бутылочку из её пальцев. Маленет выругалась и, потеряв из-за нитей равновесие, качнулась назад. Она оступилась, пососкользнулась и, пытаясь зарыться пятками в грязь, упала на несколько футов вниз, сразмаху плюхнувшись в небольшое озерцо. На противоположной стороне она увидела здоровенный трутовик — корявый жёлто-розовый диск с широко разинутым ртом, таким большим, что запросто мог проглотить её целиком. Он сидел на скальном выступе и, казалось, не мог двигаться, но он разбросал множество нитей своей грибницы, связкой которых удачно заарканил Маленет. Альвийка вскрикнула, когда гриб словно рыбак, вытаскивавший рыбу, начал тащить её через озерцо к себе, издавая при этом голодные утробные звуки.