Истребитель поганцев
Шрифт:
«Вон там! На пне!»
Маленет откинулась назад, всем телом противодействуя тянувшим её нитям, и окинула взглядом озерцо. Бутылочка приземлиилсь на похожий на стул пенёк, торчавший из илистой почвы. Она прекратила сопротивляться усилиям трутовика и позволила дать себя утащить. Оказавшись рядом с пнём, она схватила бутылочку, открыла её и бросила зёрнышко в пасть трутовика.
Гриб мгновенно отпустил её, Маленет снова плюхнулась в воду, а усики гриба, отчаянно дёргаясь, потянулись обратно к его рту. Он не издавал ни звука, хотя его бугристую плоть сотрясали сильные спазмы, когда Маленет вынырнула из воды, напавший на неё гриб
Маленет услышала движение у себя за спиной и резко развернулась, вскинув бутылочку вверх и тыкая ею в тени. Послышалось шуршание опавшей листвы и звуки чего-то скользившего по илистой почве, после чего вокруг снова воцарилась тишина. Маленет вытерла грязь с лица и несколько мгновений ещё постояла в озерце с поднятой в руке бутылочкой. Затем выбралась на берег и начала карабкаться по склону.
«Как собираешься поступить с Готреком и руной?»
– Постараюсь разыскать его, когда закончу здесь, – пробормотала она, остановившись и уставившись в покрытое мхом дерево. Она понимала, насколько тяжёлая это задача. Готрек редко подолгу оставался в одном месте, а Владения были неимоверно обширны. Ярость забурлила в её венах, когда она подумала обо всём, что гроты украли у неё.
«Что значит “закончу здесь”? О чём, во имя Бога Убийств, ты говоришь? Что нам тут делать ещё?»
Маленет заметила сучок длиной примерно с нож и отломила его. Затем она подняла с земли неровный камень и заострила деревяшку.
– Месть, – сказала она, помаха своим импровизированным клинком, проверяя его баланс.
«Кому? Тому, кого они вытащили из ручья?»
– Да. Они называли его Скрагклыком. Грот, который приказал своим прихвостням связать меня, как дохлую козу, и притащить в эту убогую пещеру. Я уйду отсюда, но только со Скрагклыком. Эта тварь познает всю ярость Кхаина. Может я и подводила Бога Убийств раньше, но я всё исправлю. Я покажу Кхаину, чего стою.
«Ты с ума сошла. Зачем Кхаину тебя слушать? И неважно, с каким умением ты будешь мучить того грота — Кхаин больше никогда даже в сторону твою не посмотрит, – в голосе её госпожи слышалась смесь ярости и удовлетворения. – Ты опорочена. Посмотри на свою руку. Ты сломанный клинок. Тебе уже не завоевать его расположения.»
Маленет рассмеялась, продолжая подниматься в темноте.
– Я думала, что уж ты-то, как никто другой, знаешь, что меня нельзя недооценивать. Я же говорила, что у меня есть план.
То там, то здесь через шляпки грибов и сухие ветки деревьев пробивались отдельные лучи света, серебрянными копьями пронзавшие темноту и подсвечивавшие облака танцующих в воздухе спор так, что они поблёскивали как осколки металла. Маленет некоторое время разглядывала свет, пытаясь определить, откуда он исходил, а затем изменила направление своего движения, начав пробираться по склону вбок, хватаясь за торчавшие корни и камни.
Свет исходил от бледной, полупрозрачной поганки высотой примерно с неё саму. Гриб не проявлял никаких признаков движения, и Маленет подобралась к нему и уселась на лежавший рядом камень, чтобы при свете, наконец, получше рассмотреть свою руку. Желчный ком подкатил ей к горлу. На руке не было ни кусочка кожи, на котором не было бы грибковой поросли. В целом это было похоже на миниатюрное воссоздание окружавшей её долины.
– Мы должны
«Да, что ты такое несёшь? Сама-то хоть когда-нибудь чему-нибудь научилась? Ну, кроме как опозорить себя в глазах Бога Убийств и погубить плоть, им данную тебе? Надо отметить, что ты никогда не была отличным бойцом, но посмотри на себя сейчас. Ты бесполезна.»
Маленет сняла с пояса бутылочку Смердоглаза и положила на руку одно зёрнышко. Боль распространилась по её коже, словно она окунула руку в огонь, но она даже не вздрогнула.
– Тебе бы никогда даже в голову не пришло взять эту бутылочку, – произнесла она напряжённым от всё нараставшей боли голосом. Она видела, что магия гротов действует. Поросль на её руке сморщивалась и темнела. – Окажись ты тут, всё также продолжала бы свои старые кровавые обряды, которым обучилась ещё в детстве, удивляясь, почему твои молитвы остаются без ответа. Всё продолжала бы ждать божественного вмешательства, которое никогда бы так и не случилось.
Боль утихла, а грибковая поросль рассыпалась в прах. Маленет смахнула его, явив идеальную, фарфоровую кожу своей руки.
– Времена изменились. И выживут только те, кто меняется вместе с ними. Молитв больше недостаточно. Веры в богов больше недостаточно. Тебе не… – Маленет оборвала себя, осознав, насколько сильно её речь походила на речи харадронцев. Что с ней такое? Она покрутила головой, пытаясь привести в порядок свои мысли.
«Мерзкая отступница. Те, кто заслуживают любви Кхаина, получат её. Те, кто убивает с изяществом и мастерством, никогда не будут брошены. Только неуклюжим и слабым нужно бояться за свои жизни.»
– Напомни-ка мне, – огрызнулась Маленет. – Пришёл к тебе Кхаин на помощь, когда я тебя убивала? Или ты оказалась слишком неуклюжей и слабой?
Госпожа Маленет, наконец, не нашлась, что ответить.
Маленет поднялась на ноги, расправила плечи и сделала глубокий вдох, чувствуя, как сила наполняет её тело. Она была голодной и уставшей, но вид её непорочной кожи наполнил её энергией. Она подняла свой деревянный нож к лучу света и улыбнулась.
– Скоро увидимся, Скрагклык.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ
Солмундссон изо всех сил пытался удержаться на канонерке, пыхтевшей над изломанным ландшафтом. Сорвав кое-какое оружие, им удалось освободить на лодке достаточно места, чтобы разместить его, Готрека и первого помощника Торрика, но в целом получилось не очень-то безопасно.
Они оставили «Ангаз-Кар» несколько часов назад, и ледяные порывы лунной бури с каждой пройденной милей становились всё свирепее. Пейзаж попрежнему представлял собой равнину из ржавых плит, но ветер стегал их, поднимая в воздух металлические вихри. Наряду с железными пирамидами и кубами, разбросанными по равнине, теперь над землёй носились сгустки ртути, вращавшиеся словно булыжники, попавшие в водоворот. Некоторые были маленькими, как капли ождя, другие — огромными перекатывавшимися массами, размером с «Ангаз-Кар». Пролетавшая мимо канонерка отражалась в них целиком, давая Солмундссону возможность убедиться насколько шатким было его положение. Он чувствовал на себе пристальный взор раззадоривавшей бурю луны. Облака то и дело расступались, являя её жуткую усмешку.