Истребитель ведьм (сборник)
Шрифт:
— Был среди Ведающих кто-нибудь известный, знаменитый?
— Были, и сначала, и потом. Вот только имен не помню, А вы, господин Острит?
— И я не помню, — сказал вельможа. — Помню только, что некоторые и в самом деле были известные и славные. Народ о них многое рассказывал…
— И они согласились, что заклятье можно снять?
— Вот чего им не хватало, так это доброго согласия, — усмехнулся Острит. — О чем бы речь ни заходила… Но мысль такую, о снятии, высказывали. Говорили, что дело это, в общем, простое, даже не требующее познаний в магии.
— Ну да, уж чего проще! — прыснул Велерад.
— Я хотел бы знать, как выглядит… принцесса.
Велерад вскочил.
— Принцесса выглядит, как упырица! — крикнул он в сердцах. — Как упырейшая упыриха, каких только видывали! Ее высочество королевская доченька, ублюдок проклятый, ростом в целых четыре локтя, смахивает на пивной бочонок, пасть от уха до уха, клыки как кинжалы, красные буркалы и рыжие космы! Лапищи с коготками, как у дикого кота, до земли достают! Странно даже, что мы до сих пор не разослали ее парсун дружественным королям! Принцессочке — чтоб ее чума взяла! — уже четырнадцать, пора бы подыскать жениха из соседних принцев!
— Умерь свой пыл, градоправитель, — поморщился Острит, покосившись на дверь. Сегелин усмехнулся:
— Картина эта весьма живописная, но полностью достоверная. Именно это ты хотел узнать, любезный ведун, не так ли? Велерад только забыл добавить, что принцесса движется невероятно быстро, она гораздо сильнее, чем полагалось бы при ее росте и сложении. И ей в самом деле четырнадцать лет, если это так важно.
— Это важно, — сказал ведун. — Она нападает на людей только в полнолуние?
— За пределами дворца — да, — сказал Сегелин. — А любой, кто войдет во дворец, погибнет при любом состоянии луны. Но из дворца она выходит лишь в полнолуние, и то не всегда.
— А днем она нападала? Хотя бы раз?
— Нет. Никогда.
— Свои жертвы она пожирает?
Велерад смачно плюнул на пол:
— Тьфу! Что ты, Геральт, перед ужином! Пожирает, раздирает, убивает и оставляет нетронутыми — смотря по настроению. Одному только голову отгрызла, парочку обглодала дочиста. Догола раздела, так сказать! Вся в маму, та обожала голе…
— Довольно, Велерад! — резко бросил Острит. — Про упырицу болтай, что хочешь, а вот Адду при мне не трогай! При короле ведь не осмелился бы?
Ведун, притворившись, что пропустил эту перепалку мимо ушей, спросил спокойно:
— А случалось так, что человеку удавалось вырваться из ее когтей и спастись?
Сегелин и Острит переглянулись.
— Да, — сказал бородач. — В самом начале, шесть лет назад. У гробницы стояли в карауле двое солдат, и она на них накинулась. Одному удалось убежать.
— И потом еще один, — вмешался Велерад. — Мельник, которого она сцапала у городской стены, помните?
На другой день, поздним вечером, мельника привели в комнатку над кордегардией, где поселили ведуна. Привел его солдат в плаще с опущенным на лицо капюшоном.
Толкового разговора не вышло. Мельник был явно не в себе: заикался, бормотал неразборчиво. Ведуну больше сказали шрамы на теле несчастного — пасть упырицы в самом деле широка, зубы остры, особенно резцы, по два сверху и снизу. Когти наверняка острее, чем у дикого кота, но не такие кривые — благодаря чему мельнику и удалось вырваться.
Закончив осмотр, Геральт кивнул мельнику и солдату, отпуская их. Солдат вытолкнул мельника за дверь и откинул капюшон. Король Фолтест собственной персоной.
— Сиди уж, не вставай, — сказал король. — Визит неофициальный. Ну как, осмотром доволен? Я слышал, в полдень ты прогуливался у старого дворца?
— Да, государь.
— Так когда же приступишь?
— Через четыре дня. Когда настанет полнолуние.
— Хочешь сначала обозреть ее издали?
— Не в том дело. Сытая… принцесса будет бегать не так проворно.
— Принцесса? Упырица, мастер, упырица. Давай уж без дипломатии. Принцессой ей еще только предстоит стать. Вот об этом я с тобой и пришел поговорить. Отвечай неофициально, коротко и ясно: будет она принцессой или нет? Только не прячься за ваши законы.
Геральт в раздумьи потер лоб:
— Я уже говорил, государь, — заклятье можно снять. Если я не ошибаюсь, для этого и в самом деле придется провести ночь во дворце. Чары спадут, если упырица после третьего петушиного крика все еще не ляжет в саркофаг. С теми, кто заклятьем превращен в упырей, так обычно и бывает.
— Так просто?
— Я бы не сказал. Во-первых, мне нужно еще дожить до утра. Во-вторых, бывают отклонения от нормы. Например, во дворце придется просидеть не одну ночь, а три подряд. Ну и потом… бывают безнадежные случаи…
— Ну да, — зло сказал король. — Кое-кто мне это давненько твердит. Попросту убить чудовище, потому что случай безнадежный. Мастер, я уверен, с тобой об этом уже говорили. Верно ведь? “Прикончить людоедку без всяких церемоний, а королю сказать, что иначе нельзя было”, “Король, конечно, не заплатит, зато заплатим мы”. Выгодное дельце — для тех, кто тебе это предлагал. Потому что король повесит ведуна или снесет ему голову, и золото останется у хозяев.
— А король непременно повесит ведуна, если она умрет? — покривил губы Геральт.
Фолтест долго смотрел ему в глаза.
— Король еще не знает наверняка, — сказал он наконец. — Но ведун обязан считаться с такой возможностью.
Теперь молчал Геральт.
— Я сделаю все, что в моих силах, — сказал он. — Но если придется плохо, буду спасать свою жизнь. Вы, государь, тоже обязаны считаться с такой возможностью.
Фолтест встал:
— Ты не понял. Я не о том. Ясно, понравится мне это или нет, но ты ее убьешь, если станет жарко. Иначе она тебя убьет. Наверняка. Хоть я об этом и не объявлял, но не наказал бы никого, кто убил ее, спасая свою жизнь. Но не допущу, чтобы ее убили, не попытавшись спасти. Пробовали уже поджечь дворец, стреляли в нее из луков, копали волчьи ямы, капканы ставили. Пришлось повесить кое-кого, чтобы унялись… Мастер!