Истребители. Трилогия
Шрифт:
– Почему нет? Заглавие, – кивнул я на газету.
Особист поднял ее бросил быстрый взгляд на фото, и вопросительно посмотрел на меня.
– Вот там я и был.
– Как это?
– Как бы объяснить?.. Ум-м. У меня было такое впечатление… Да как в кино, только все по-настоящему. Ревущие танки горящие деревья, стрельба. Похоже все.
– А это у тебя просто фантазия хорошая. Бывает, – отмахнулся особист сразу потеряв интерес к моему сну. Видимо подобное он слышал не раз.
– Бывает, – согласился я.
Сны у меня действительно
– Лейтенанта только жалко.
– Если бы он не поднял в контратаку батальон, немцы бы ворвались в окопы, а это еще хуже. Тут они их отбросили, а то что Горелых в ней погиб, так это судьба, – спокойно ответил Путилин, видимо он действительно читал эту статью.
– Все равно жалко. Таких людей теряем. Как он засады устраивал, а?
– Судьба… Героя вот посмертно получил. Ну что приступим?
– Это да. Приступим… У меня тут вопрос образовался, даже не вопрос, а просьба.
– Говори.
– Я не успел прочитать газету, уснул на этой статье, что твориться на фронтах? Мы остановили немцев?
– Кхм. М-да. Ну, слушай, – устроившись на табурете поудобнее, Путилин, посмотрел на меня, и начал рассказывать последние новости на фронтах. – Отступаем мы. Что тут говорить, сам недавно с фронта, знаешь как там. За эти дни, что ты был без сознания, немцы сделали несколько крупных прорывов – разведка прощелкала – окружая наши войска. Один на Украине к Киеву, но была отброшена фланговым ударом резервной армии. Говорят, она вся полегла, но дала время не только начать отводить войска – товарищ Сталин отдал приказ – но и занять оборону, пока они отходят. Те части, что стояли в обороне практически полностью полегли, но наши отошли. Сейчас Киев в руках немцев.
– Отбивать обратно будут?
– Вряд ли. Там сейчас неразбериха. У меня друг оттуда только что приехал, рассказывал. Везде как будто слоеный пирог, пока все нормализуется, сколько времени пройдет. Главное фронт держат.
– А на Белоруссии что? – спросил я, мысленно принимая информацию к сведенью.
Насколько я знал, в моей реальности Киев был взят несколько позже. В двадцатых числах сентября. Видимо тут сыграло роль то, что Сталин все-таки дал приказ отвести войска. Судя по виду Путилина, вышли не все, далеко не все. Вряд ли много больше половины.
– Тоже отступаем понемногу, но не так как на Украине, там немцы делают гигантские шаги вперед.
– Понятно. Ладно, давайте по посещениям. С кого начнем? – спросил я.
– С авиаконструкторов.
– Хорошо.
– Так Яковлев сам приезжать отказывается, велел привезти тебя к нему, когда начнешь ходить.
– Да пошел он тогда. Надо приедет. Это я ему нужен, а не он мне. Что с остальными? – недовольно спросил я.
То что у Яковлева барские замашки я слышал еще в свое время. Общаться с подобными людьми, мне приходилось постоянно, и тут я их видеть не то что не мог, а просто не хотел. Надо придет, не надо… на х…ю я его видел.
– Лавочкин очень хочет с вами пообщаться. Просто
– О как? Знаете, а вот с ним я бы встретился. Это можно организовать? – задумчиво спросил я.
– Да, он сейчас в Москве. Когда его записать?
– На вчера, – коротко ответил я получив внимательно-оценивающий взгляд Путилина.
– Понятно. Тогда завтра в девять утра. У тебя как раз заканчиваются процедуры, да и Елена Степановна уже осмотрит, вот я его и проведу.
– Это все хорошо, но мне нужен мой дневник. Он с вещами? – спросил я, и понял, что сказал глупость судя по лицу Путилина.
– Нет, конечно. Твой дневник теперь считается документом особой важности, он опечатан, лежит у меня в сейфе.
– Вот и его прихватите. Нужно будет много, что продемонстрировать Семену Алексеевичу.
– Ты его знаешь? – удивился особист.
– Просто слышал. Что там дальше?
– Так… Гудков подал заявку. Его сейчас нет в Москве, вернется через десять дней.
– Вот как вернется так и встретимся.
– Петляков, тоже заинтересовался тобой. Но он в Москве только через месяц появится. Где-то на одном из эвакуированных заводов работает.
– Понятно. Как вернется так и поговорим, – ответил я также как и в случае с Гудковым.
– Пионеры… Пресса… Насчет них пока ничего нет. Нужно дождаться получения разрешения на встречу. А пока давай обсудим, что будем делать с твоей будущей речью. Мне должны были привезти пробный набросок, но не привезли, так что давай своими словами. Я тут накидал возможные вопросы, так что давай буду задавать вопросы, а ты на них отвечать. Согласен?
– Конечно, – ответил я пожимая плечами, и морщась от вспышки боли в боку. Рука меня не тревожила.
Ночь прошла спокойно. Кошмары на этот раз меня не мучили. После осмотра и всех процедур, я лежал на плече, и уже без особого интереса, читал опостылевшую за второй день газету.
«Блин, красворда нет… И сканворда… Даже занюханного ключворда нет!»
Только я отложил газету в сторону, как после стука отворилась дверь, и Путилин пропустил в мою палату моложавого мужчину средних лет, в полувоенном френче. Я только потом узнал, что такие носили в тылу гражданские начальник. Почему в нем был Лавочкин я не знаю, видимо накинул то, что было. В руках сержанта был запечатанный конверт, с грифом совершенно секретно.
– Здравствуйте, Семен Алексеевич. Привет Сань. Присаживайтесь, – указал я на стоящий рядом табурет.
– Здравствуй Вячеслав, – ответил Лавочкин, с интересом рассматривая меня.
– Вы меня так пристально разглядываете.
– Извини, просто я впервые разговариваю с летчиком, который воевал на моей машине.
– Да-а. «ЛаГГ», сколько раз он выручал меня из казалось бы безвыходных ситуаций.
– Вам так понравилась моя машина? – обрадовано спросил конструктор.
– В обще-то… нет! – твердо сказал я, глядя Лавочкину прямо в глаза.