Иуда Искариот - предатель или святой
Шрифт:
Возникает вопрос: если стать на жёсткую позицию догмата о богодухновенности Библии и неприкосновенности священных текстов для любого критического вмешательства и переосмысления, то означает ли приведённый выше пример, что Бог вложил в сердце одного из двух свидетелей (сейчас неважно, какого) "ложное" откровение? Имеем ли мы право заподозрить Бога в том, что Он ошибся? Разумеется, не имеем. Куда скорее мы признаем ошибку за переводчиком или переписчиком, чем за Богом. В конце концов, за апостолом или евангелистом. А это означает, что священные тексты дошли до нас не в первозданном виде, а с вкравшимися искажениями и неточностями.
К тем же выводам приходит и Д. Штраус: "Тому, кто исходил из предположения о боговдохновенности библейских книг, нетрудно было объяснить
Придание отдельным случайным исключениям статуса правила, безусловно, неверно, и делать вывод о том, что одно смысловое несоответствие неминуемо должно означать наличие и множества других, было бы слишком вольным допущением. Факт такого несоответствия означает только одно: в священные тексты могли вкрасться и другие искажения (случайные ли, или умышленно внесённые на том или ином этапе формирования Библии). Именно это и даёт нам право критически относиться к некоторым высказываниям евангелистов, порой подвергая сомнению их оценки и выводы в отношении тех или иных событий. Однако это вовсе не означает - повторим ещё раз, - что мы ставим под сомнение богодухновенность св. Писания.
Иуда Искариот в оценках евангелистов
1.
Христианская традиция создавалась в течение многих столетий, однако основа ей была положена в I - II веках от Рождества Христова, когда только-только формировалось учение зарождающейся Церкви. Именно в эту эпоху и создавался Новый Завет, давший импульс существующим традиционным взглядам на историю предательства Иуды.
Хотя Иуда Искариот - фигура значительная в истории христианства, тем не менее о нём мало упоминается в новозаветных жизнеописаниях Иисуса Христа. Всего пять раз появляется он на страницах Евангелий: во время эпизода в Вифании, при сговоре с первосвященниками, на Тайной вечере, в момент ареста Иисуса и накануне своего самоубийства - причём, в четырёх случаях из пяти участие Иуды в указанных событиях оправдано его ролью "предателя". Таким образом, несколько беглых замечаний в ходе повествования и более подробное описание его предательства - вот всё, что мы можем почерпнуть об этом человеке в четырёх Евангелиях.
Все четыре повествования о жизни, смерти и учении Иисуса Христа создавались спустя десятилетия после известных событий, происшедших в год 27 от Рождества Христова[53], каждый факт в них преломлён в свете уже свершившегося, законченного, получившего определённый смысл, - иными словами, все четыре евангелиста творили свой труд постфактум. Вполне очевидно, что каждый из них знал, каков будет финал событий, ставших уже достоянием истории, знал (по крайней мере, мог предположить), что его творение призвано занять достойное место в учении зарождающейся Церкви, - и именно это знание внесло определённый элемент предвзятости в евангельские жизнеописания Иисуса и его окружения. "Нет сомнения, что известная доля предвзятой мысли должна была примешиваться к таким воспоминаниям"[54], подтверждает Ренан эту мысль.
Но мнения и суждения евангелистов не только предвзяты - они субъективны и потому не отражают истины во всей её полноте. Поэтому судить об исторической истине приходится лишь на основании тех бесспорно уникальных, но пропущенных сквозь призму личных впечатлений свидетельств, которые дошли до нас в виде четырёх канонических Евангелий и Деяний апостолов. Некоторые разночтения как раз и свидетельствуют об определённой субъективности в освещении событий жизни и смерти Иисуса и его ближайших сподвижников. Однако, в ряде вопросов - и этих вопросов, надо признать, большинство евангелисты выказывают удивительное единодушие (что, впрочем, не является признаком объективности и не снимает с них обвинения в предвзятости). Один из таких примеров единодушия и единомыслия - оценка деятельности двенадцатого апостола, Иуды Искариота. Как не заметить, что каждый раз, когда в тексте Евангелий упоминается имя Иуды, оно всегда сопровождается позорным словом "предатель"! Этот ярлык вешается на несчастного сразу, при первом же появлении его на сцене - и не снимается уже никогда. Авторам неведома истинная подоплёка событий, истинные мотивы содеянного Иудой, и потому событиям даётся наиболее очевидная трактовка.
"Память о том, что действительно побудило Иуду предать Иисуса, сообщает Мережковский, - заглохла уже в самих Евангелиях, "Воспоминаниях Апостолов", а может быть, и раньше, ещё до евангельских записей. Кажется, действительной причины Иудина предательства евангелисты не знают, не помнят или не хотят вспоминать, может быть, потому, что это слишком страшно, "соблазнительно" для них, или потому, что знают, что "говорить всего всем не должно" (Ориген). Только повторяют: "один из Двенадцати, один из Двенадцати", - каждый раз с новым, все большим недоумением и ужасом... Образ Иуды, каким он является в евангельских свидетельствах, - только непонятное страшилище"[55].
Христианское учение о пришествии в мир Сына Человеческого нуждается в ряде априорных, не подлежащих сомнению догм, и одним из таких догматических утверждений как раз и выступает утверждение о порочности Иуды Искариота, руководствовавшегося в своём деянии исключительно низменными побуждениями.
2.
Следует обратить внимание на то, что очевидцами некоторых свидетельств, изложенных в Евангелиях, евангелисты быть попросту не могли, даже если предположить, что двое из них, Матфей и Иоанн, принадлежали к числу апостолов. В первую очередь это утверждение справедливо в отношении рождения и детских лет жизни Иисуса. Из чего можно предположить, что не все описываемые события писались евангелистами, так сказать, "с натуры", а, скорее, по чьим-то рассказам, устным преданиям или с использованием чьих-либо записей. Логично было бы допустить, что эти источники, в силу целого ряда причин, содержали в себе биографические, исторические, географические неточности и даже явные ошибки. Яркое тому свидетельство разночтение в родословии Иисуса у Матфея и Луки.
Не по чьим-то рассказам или устным преданиям писались евангельские летописи, - могли бы возразить сторонники догматического направления в христианстве, - а по "слову Божьему". Именно в силу того, что все тексты св. Писания богодухновенны, т.е. являются откровениями Господа Бога (а не самих авторов Евангелий), свидетельства евангелистов о ранних годах земной жизни Иисуса следует считать подлинными и истинными. Данное утверждение правомерно также и в отношении других фактов, изложенных в Писании, свидетелями которых евангелисты, в силу определённых обстоятельств, быть не могли.
Да, - отвечаем мы на данное возражение, - евангелисты не могли быть свидетелями детских и юношеских лет Иисуса, однако они могли слышать рассказы о них от тех людей, которые знали Иисуса ещё ребёнком - например, от его матери, которая часто сопровождала сына и его учеников в их странствиях по земле древнего Израиля, а также была свидетельницей его смерти на кресте. Что же касается других фактов, свидетелями которых евангелисты наверняка не были, то и в этом случае ответ тот же: они могли узнать о них от очевидцев. Считать единственным источником информации божественные откровения было бы неверно.