Иуда Освобожденный
Шрифт:
Оскар просмотрел сопутствующую информацию.
— Господи, да у нее ускорение в сотню g!
— Через две минуты объект достигнет короны звезды, — сказал Хайвел. — Что же это?
— Я не знаю, но мне это не нравится. Уилсон, ты получаешь информацию с нашего гисрадара?
«Да, — последовал ответ. — Ты не мог бы сбить его ракетами Дювуа?»
— При такой близости к массе звезды — нет, — ответил Рейбен. — Слишком сильное гравитационное отклонение.
— Он прав, — добавила Дервла, — наш генератор червоточин с трудом поддерживает целостность поля. На таком расстоянии от звезды действуют
«Оскар, нам крайне важно узнать, для чего предназначено это устройство, — настаивал Уилсон. — Я прошу вас выйти в реальное пространство и применить все стандартные сенсоры».
Оскар уловил по крайней мере два тяжелых вздоха в рубке.
— Все понял, останавливаюсь для стандартного обзора.
— Интересно, выдержит ли наше силовое поле? — пробормотал Хайвел.
— На таком расстоянии выдержит, — заверил его Тиг. — Только нельзя вступать в бой с кораблями праймов.
— Постараюсь не забыть, — сухо откликнулся Оскар. — Ладно, Дервла, выводи нас из червоточины. Хайвел, как только окажемся в реальном пространстве, запускай все имеющиеся датчики.
— Есть, сэр.
Оскар ничего не мог с собой поделать: перед самым выходом он невольно напрягся. Но «Дублин» выскользнул из червоточины, и ничего не произошло. Не было ни ослепительного белого света, ни непереносимого жара, затопляющего рубку. «Черт, я становлюсь слишком нервным», — подумал Оскар. Он пару раз моргнул и начал изучать показания сенсоров.
Сенсоры визуального наблюдения показывали Вселенную, разделенную на две части. Черную и белую. На мгновение Оскар вновь перенесся на «Второй шанс», летящий над барьером вокруг Альфы Дайсона. Тогда барьер делил космос на два четких сектора. В этот раз граница, проходящая в четырехстах километрах, была совсем не такой четкой. Звездная корона находилась в непрерывном турбулентном движении, пульсации, и волны выбрасывали наружу вихри светящихся частиц, над бурлящей поверхностью газов вздымались призрачные протуберанцы, пляшущие в интенсивном магнитном поле. А небо над «Вторым шансом» мерцало неоновыми огоньками кораблей и ракет праймов.
— Они нас заметили, — сказал Хайвел. — Ракеты изменяют курс. Ускорение двадцать g.
— Сколько у нас времени? — спросил Оскар.
— До номинальной дистанции взрывов около пяти минут.
— Хорошо. Что можно сказать о летящем к звезде аппарате?
Танде нацелил на объект все имеющиеся сенсоры. Изображение расширилось. Аппарат несся прямо на звезду с ускорением двадцать g. Позади него на тысячи километров тянулся хвост клубящейся плазмы. Защитное поле расходилось фиолетовыми кругами, немедленно уносимыми солнечным ветром.
— У него чрезвычайно мощное защитное поле, — сказал Тиг. — Я не уверен, что мы могли бы выжить в подобных условиях. Похоже, аппарат создан специально для этой цели.
— Так что же за устройство они отправили к звезде? — раздраженно спросил Хайвел.
— Ничего хорошего, — отозвался Рейбен. — Каким бы мощным ни было защитное поле, этот аппарат недолго протянет. Плотность короны продолжит увеличиваться, а на такой скорости любой удар окажется губительным.
— Но там же нет… — начал было Хайвел. — Ого, ядерный двигатель отключился.
Оскар не отрываясь смотрел, как темная точка пронзает
— Неужели это квантовая ракета? — спросил он.
— В таком случае мы все мертвы, — ответил Рейбен. — Но даже если его силовое поле выдержит до самой хромосферы, эффект от взрыва для Ханко будет минимальным. Если уж их применять, то надо бить по самой планете, а не тратить зря в целой а. е. от мира, как в нашем случае.
Оскар выжидал, наблюдая за скользящим вниз аппаратом. Он пытался вспомнить, успел ли обновить воспоминания в страховочном хранилище. Возможно, не успел. Он проделал это нынешним утром, а потом решил, что вряд ли захочет вспоминать время, проведенное на борту «Дублина». Хотя… может, стоит оставить своей следующей сущности послание, что он не хотел вспоминать об этом периоде? Какая глупость!
— Вот и началось! — озабоченно воскликнул Хайвел.
Оскар с удивлением заметил, что характер квантовых возмущений меняется. На изображении от загадочного устройства развернулись гигантские тысячекилометровые лепестки измененного квантового поля, перекрывающие друг друга. Затем они начали вращаться.
— Магнитный эффект нарастает, — предупредил Хайвел.
Массивные индукционные линии стали поворачиваться вокруг эфемерных квантовых крыльев. Потоки плазмы начали сворачивать по плавной кривой.
— Что за чертовщина? — забеспокоилась Дервла.
— Уилсон? — окликнул Оскар своего друга. — Кто-нибудь из Сиэтлского проекта может это объяснить?
Квантовые лепестки, отходящие от аппарата, достигли пяти тысяч километров в диаметре. И они заметно ускорили свое движение. Создаваемый ими клубок в короне звезды был хорошо виден с «Дублина» благодаря оптическим сенсорам, снабженным сильнейшими фильтрами.
«Пока нет», — ответил Уилсон.
— Капитан, — обратился к Оскару Рейбен. — Ракеты праймов уже близко. Если придется отражать какое-то энергетическое воздействие со стороны этого аппарата, да еще получать удары ракет, нам придется несладко.
— Запусти противоракетный залп, — приказал Оскар. — Мы должны оставаться здесь и доложить обо всем, что происходит.
Он понимал, насколько это важно для флота.
— До верхней границы короны объекту осталась одна минута, — доложил Хайвел. — Он здорово влияет на солнечный ветер.
— Ты уверен, что устройство не выдержит удара?
— Не знаю. Оно сильно изменилось, и квантовые флуктуации ядра тоже меняются. Я уже не могу сказать, что это.
— О чем ты?
— Теперь объект нельзя назвать чистой материей. Искажения очень странные. Он как будто объединяется с силовым полем. А квантовые характеристики… Никогда не видел ничего подобного.
Оскар снова обратился к показаниям сенсоров. Вращающиеся крылья вокруг аппарата выросли почти до семи тысяч километров. На дисплее рубки они выделялись на фоне короны темными эллипсами. Бурлящая вокруг них плазма выбрасывала в космос колоссальные завитки, постепенно исчезающие по мере удаления от звезды. Масштаб происходящего вызывал тревогу.
— Если это не материя, что же это такое?
— Что-то вроде энергетического ядра. Но я не уверен. Оно оказывает странное действие на свойства окружающего вещества.