Иуда Освобожденный
Шрифт:
— Нет. Я еще даже не начал их собирать. Но это не займет много времени: большая часть информации должна найтись в офисе экспортного контроля Дальней.
— А у них как обстоят дела с персоналом? — с сарказмом спросил Тарло.
В ответ Эдмунд Ли только молча приподнял бровь.
— Хогана хватит удар, — заметила Ренне.
«Еще один тупик. Это расследование точно заколдовано».
— Ну, ему не в чем нас винить, — сказал Тарло. — Зато я начинаю понимать, почему босс никогда не могла отыскать стоящие зацепки.
— Дела расстроились только после атаки праймов, — пояснил Эдмунд Ли. — Я даже не могу пожаловаться
— Ладно, — решительно произнес Тарло. — Ренне, нам нет смысла оставаться здесь обоим. Возвращайся в отдел. А я задержусь и постараюсь проверить накладные. Как только определим отправителя и получим финансовую информацию, сможем из Парижа отследить весь маршрут груза.
Ренне еще раз окинула взглядом сумрачный пустынный склад.
— Не стану спорить. Заодно организуй пересылку к нам того, что осталось от партии. Дальше будут разбираться криминалисты. Пусть скажут, для чего все это предназначалось.
Тарло протянул ей руку.
— Спорим на десятку, что они не сумеют этого сделать?
— Никаких пари.
Официально этот дворцовый комплекс назывался Вестминстерским музеем демократии, но гораздо чаще его именовали Биг-Беном — в честь знаменитой часовой башни, несшей свой караул в самом восточном его углу. Адам Элвин оплатил входной билет с помощью кредитной татуировки и вошел в каменную арку башни Святого Стефана со стороны, противоположной аббатству. Вытянутые в длину залы, сводчатые окна и каменная кладка всегда создавали у Адама впечатление, что это старинное здание британского парламента по сути являлось собором, используемым не по назначению. В переходе между двумя главными залами среди белоснежных статуй теснилась неуместная здесь деревянная мебель. Золотистый свет проникал через витражные стрельчатые окна и играл на резных украшениях, тянувшихся вдоль стен. Вокруг сновали группы болтливых школьников, поворачивавших головы в соответствии с указаниями программы-гида, описывавшей каждую достопримечательность. Через открытые двери палаты общин было видно, как над рядами зеленых скамей вспыхивали и гасли голографические изображения прославленных политиков доэлектронной эры вплоть до последнего заседания английского парламента в 2065 году. В палате лордов во всем их призрачном блеске и великолепии демонстрировались сцены расцвета и упадка британской монархии, начиная с битвы при Гастингсе с участием Вильгельма Завоевателя и заканчивая подписанием Акта о самоопределении нации королем Тимоти.
Адам не стал отвлекаться на величие викторианской готики и уроки истории и прошел прямо на террасу в кафе, растянувшееся вдоль берега Темзы на две сотни метров — почти во всю длину здания — и пользовавшееся огромной популярностью как среди туристов, так и среди местных жителей. Теплый весенний ветерок трепал над столами края зонтиков, украшенных замысловатой эмблемой. Официантки сновали от одного клиента к другому, разнося подносы и принимая заказы. Чтобы добраться до столика у самого парапета, Адаму пришлось, втянув живот, протискиваться между сидящими посетителями, что вызвало несколько раздраженных взглядов.
Брэдли Йоханссон поприветствовал его широкой улыбкой.
— Адам, старый приятель, как хорошо, что ты пришел!
— Я тоже рад, — проворчал Адам, усаживаясь рядом с Брэдли.
Молоденькая официантка, одетая в мальчишеский костюм эпохи Тюдоров —
изумрудно-зеленые лосины прекрасно подчеркивали стройность ее ножек, — подошла к ним и вопросительно улыбнулась.
— Еще одну чашку чая с порцией сдобных лепешек для моего друга, — бодро обратился к ней Брэдли. — И, я думаю, не помешает бокал вашего чудесного шампанского от Гиффорда.
Девушка улыбнулась еще шире.
— Хорошо, сэр.
— О господи! — пробормотал Адам, как только она отошла.
Ему казалось, что все взгляды были обращены на их столик.
— Только не начинай проповедовать большевистские идеи, — насмешливо произнес Брэдли. — С волками жить… ну и все такое. Кроме того, здесь подают настоящие корнуоллские топленые сливки.
— Чертов богатей.
— Брось, Адам. Эту древнюю святыню привилегированного класса превратили в прекрасное кафе для всех желающих. Тянет на метафору, а то и на две. Я думал, тебе понравится.
Адам никогда бы в этом не признался, но то, что выбор Брэдли всегда падал на самые популярные места, вызывало у него определенное восхищение. Сам он, относившийся к своему занятию едва ли не с параноидальной осторожностью, ни за что не решился бы на такую браваду.
— Казимиру бы здесь точно понравилось, — сказал Адам. — Он всегда восхищался историей этого мира. Здесь едва ли не каждое здание старше, чем его родная Дальняя.
Приветливая улыбка исчезла с лица Брэдли.
— В чем дело, Адам? Эта информация действительно крайне важна для нас.
Он гневно стукнул кулаком по крышке стола. Окружающие и впрямь начали на них оглядываться. Улыбка Брэдли моментально вернулась, и он с виноватым видом посмотрел на соседей.
Адаму нечасто доводилось видеть, как Брэдли показывал зубы. И ему это не понравилось.
— Мы наконец все выяснили. Накануне поездки он ускользнул повидаться с девчонкой. Похоже, они когда-то встречались на Дальней. И так получилось, что она оказалась не обычной туристкой, а куда более важной персоной.
— И кто же она?
— Джастина Бурнелли.
— Сенатор? — Брэдли изумленно моргнул. — Вот это да! Ничего удивительного, что разведка повисла у него на хвосте. Я считал его умнее. Гораздо умнее.
— Казимир был убит агентом Звездного Странника Брюсом Макфостером. Они с Казимиром росли вместе.
— Да, я помню. — Брэдли взял маленький серебряный нож с костяной ручкой и намазал сливки на кусочек лепешки. — Несколько лет назад Брюс не вернулся из рейда. Проклятье, я же предупреждал лидеров кланов о том, что Звездный Странник может сделать с теми, кто остался на поле боя.
— То же, что и с тобой?
Брэдли ощутил мгновенный укол невыносимой боли.
— Точно, — прохрипел он.
— Знаешь, я уже не сомневаюсь в существовании Звездного Странника. Я много раз просматривал запись, сделанную юным Киераном Максобелом: Казимир обрадовался, увидев старого друга, а Брюс его застрелил.
— Я сожалею, Адам.
— Сожалеешь? Я думал, ты обрадуешься тому, что на одного поверившего стало больше.
— В этом нет никакой радости, никакой надежды: только мрак и боль. Поэтому я и основал движение Хранителей — хотел защитить человеческую расу, чтобы люди могли жить долго и счастливо в мире и спокойствии. В некотором смысле ты — не поверивший, а еще одна его жертва.