Ива, Антония или Вероника

Кроткова Изабелла

Он кивнул, ловко извлёк из портфеля бланк справки, заполнил его и поставил печать.

Потом вернулся ко мне и аккуратно вынул из вены иглу.

– Выздоравливайте, Флора! – Моё имя в его устах прозвучало чуть нежнее, чем следовало.

Мягкие ресницы дрогнули и на мгновение вызвали горячий отклик в моём холодном сердце.

– Ещё пара капельниц, и будет достаточно. Не стоит пичкать вас лекарствами… – заботливо подчеркнул он. – Теперь самое главное – покой и витамины.

– Вам виднее.

Врач едва заметно засуетился, собирая

медикаменты, захлопнул портфель, прищемив какой-то лист. Потом быстрым шагом прошёл в коридор, снял с вешалки куртку и начал просовывать руки в рукава. В правый попал не сразу.

Я, в маечке и коротких домашних шортиках, вышла вслед за ним в прихожую.

– Спасибо вам большое, – вежливо поблагодарила, открывая входную дверь.

Неужели нет?!

Когда я уже надеялась, что Роман не пойдёт по стопам большинства, он вдруг взял и всё испортил.

– Берегите себя, Флора! Такую красоту нужно беречь как хрупкую хрустальную вазу. – Он слегка коснулся моей руки, и в серых глазах вспыхнул знакомый огонёк вожделения.

В тот же миг всё очарование как рукой сняло – передо мной был уже не принц, а обычный мужской экземпляр из гарцующего табуна поклонников.

– Спасибо за заботу, Роман! – произнесла я, равнодушно отстранившись. Во мне сам собой включился режим ледяной неприступности.

В красивых глазах врача мелькнула тень надежды.

– Скажите, не могли бы мы как-нибудь вместе выпить кофе? Отметить ваше выздоровление?

Я изобразила простушку:

– Вы имеете в виду, вместе со мной и моим мужем?

Мне нравилось наблюдать за тем, как надежду сменяет растерянность.

– Да, конечно, – пробормотал Роман. – Конечно. – Обжигающий взгляд пробежал по моему полуголому телу.

– Мне холодно, – заметила я.

– Ах да… – спохватился врач. – Уже ухожу.

Я одарила его пленительной улыбкой.

– Вы обещали мне постельный режим! – сдержанно напомнил он, натягивая шапочку на атласные волосы и неловко переминаясь с ноги на ногу.

– И ни за что его не нарушу. Всего доброго!

Красавец ещё немного потоптался на пороге, но больше ничего добавить не решился.

– Всего доброго, Флора! – наконец проговорил он.

«Гуляй, Рома, – жёстко подумала я. – Не обломится тебе кусочек Флоры».

Едва за черноволосым врачевателем закрылась дверь, как на столике пронзительно затрещал телефон.

Глава девятая

– Здравствуйте! – бодро застрекотал оттуда звонкий девичий голосок. Могу я поговорить с Флорой Веденеевой?

– Я слушаю.

– Флора? – обрадовалась собеседница. – Вас беспокоит Мария Кострикова из журнала «Дамские штучки». Нам предложило вас агентство «Фредерика», и вы нам подходите.

Надо же, какая честь.

– Нужно сделать фотосессию на тему «Зима». Презентовать новую коллекцию Веры Судоргиной – шапочки, шарфики,

курточки.

– Я сейчас немного не в форме, – предупредила я. – Возможно, вам стоит обратиться к кому-нибудь другому.

– Ой… – растерялась Мария. – Но наш менеджер по рекламе видит в качестве модели только вас! – Голос взлетел до детского жалобного крика. – Это займёт у вас не больше часа! Мы пришлём машину… Пожалуйста, Флора! Я договорюсь о двойной оплате, но только чтобы это были вы!

Я взглянула на часы. Одиннадцать.

– М-м…

– Коллекция Веры Судоргиной – яркая, супермодная, с учётом молодёжных трендов сезона… – захныкала Мария.

– Не сомневаюсь, – перебила я её. – Ладно, я приеду.

[только не ной]

– Машина не нужна, я на своей. Называйте время и адрес.

– Площадь Резанова, у памятника, в два пятнадцать…

Мария залопотала что-то благодарственное, но я, не дослушав, нажала на кнопку отключения.

Около двух часов я вышла из коттеджа, замечая, что быстрый шаг даётся с трудом, а яркий солнечный свет непривычно ранит глаза. Пошла медленнее, осторожнее, невольно озираясь вокруг.

«Сдаётся дом с частичными удобствами в деревне Ярцево. 45 кв. м., вода, дровяная печь, туалет на улице…» – попалось на глаза объявление на знакомом столбе у забора.

Господи, а ведь существуют люди, которые снимут эту собачью конуру…

Что-то мешало идти по жизни как раньше – смеясь в глаза и никому не открывая своей боли. Что-то мешало быть такой, как раньше. Чувствовать себя независимой и свободной. Болезненная заноза поселилась в сердце, а само сердце словно спряталось глубже под рёбра, ожидая то ли острого лезвия ножа, то ли выстрела…

«Вариантов только два, – размышляла я, пробираясь к «смарту», утопающему в сугробе, – звонила либо я, либо нет. И убила тоже либо я, либо нет… Трудно сказать, что страшнее. Если я способна напиться до чёртиков и в ярости убить незнакомого человека, а потом напрочь забыть об этом, то это тревожно. Мягко сказано.

А если не я…

Значит, одна из сестёр – Ива, Антония или Вероника – подстроила ту ночь.

Ива, Антония или Вероника убила Лавровского, а потом позвонила с моего телефона и от моего имени призналась в убийстве!

Других объяснений странным ночным звонкам не существует».

Тёмная фигура скользнула за угол – плавная, быстрая, бесшумная. Промельк-штрих серебристого пятна. Слишком стремительно для глаз, слишком поверхностно для точного ощущения. Резкий поворот головы – и…

Никого нет. Лишь сонная, стеклянная пустота улицы.

Обжигающим вихрем поднялось волнение. Здесь кто-то был. Стоял, ждал, следил… И исчез за углом, желая остаться незамеченным…

Бродя взглядом между стволами редких деревьев, боясь сама не зная чего, я уселась в «смарт», завела мотор. Вытерла пот со лба и ладоней. Ещё раз выглянула в окно.