Ива, Антония или Вероника

Кроткова Изабелла

Я неопределённо пожала плечами:

– По крайней мере, я уже не то бесчувственное бревно, каким, судя по рассказу Алекса, была в течение трёх дней.

– Да твой Алекс чуть с ума не сошёл!.. Больно было слушать, когда он звонил – такой несчастный, такой потерянный… А я как раз собиралась попросить курьера привезти тебе кое-что от меня – смотри, я заказала в «Венецианском ужине» фрукты, мороженое… И ещё рыбу в супермаркете. – Картинка заплясала, послышался стук дверцы морозилки, и перед глазами возникло розовое чешуйчатое тело довольно крупной форели.

«Странное начало», – пронеслось

в голове.

Форель исчезла, и на экран вернулось лицо сестры.

– Я проверила все сроки годности, всё в порядке. – Она внезапно спохватилась. – Это всё не то, не то, знаю…

Ива заморгала и начала интенсивно тереть переносицу.

– Тони сообщила, что ты пришла в себя, но я не стала сразу звонить, может, тебе ещё сложно разговаривать…

Взгляд её был потухшим.

– Я и сама никак не могу собраться с мыслями, этот кошмар просто не укладывается в голове! – продолжала она. – Все эти дни я думаю – что же теперь будет? Наверняка Яну посадят в тюрьму. Но если полиции станет известно, что произошло на самом деле, тогда в тюрьму посадят тебя… Я не могу поверить, Фло… Конечно, ты абсолютно безбашенная, все это знают, а я, наверно, лучше всех – сколько твоих грязных тайн похоронено во мне! Но склонность к авантюрам, вечный поиск адреналина – это одно, а убийство – совсем другое! Я никак не могу поверить, что ты могла это сделать…

– Разумеется, не могла! – зло буркнула я. – С какой стати мне это делать?! Похоже, кто-то подставил меня…

Я осеклась. Этим «кем-то» может быть и Ива.

– Но Фло…

– Самое отвратительное то, что я ничего не помню… – добавила я и тут же пожалела о своих словах.

– Совсем ничего? – искренне ужаснулась Ива. – Даже самого убийства?!

– Да какого убийства?! – Я гневно оттолкнула от себя страшное слово. – Как я могу помнить то, чего не совершала?!

Ива молчала. Лицо её было обеспокоенным и напряжённым.

Я тут же зашлась в грудном кашле.

– Да, это выглядит невозможным, Фло. Однако ты, кажется, сделала это.

Сестра казалась очень расстроенной.

Внезапно я ощутила себя мышонком в огромной тёмной коробке, из которой невозможно выбраться. И лишь собственные воспоминания могли бы помочь мне перелезть через её высокую стену, чтобы узнать, что же всё-таки произошло в особняке. Но именно они так некстати провалились за шиворот забытого дня.

Ну хоть что-нибудь возможно вытрясти из этого ботана в юбке?!

– Давай рассказывай о звонке! – приказала я.

Ива шумно втянула ноздрями воздух, как всегда бывало, когда она волновалась, и начала:

– Я уже спала, когда ты позвонила. Хорошо, что я одна в палате, а то ты бы всех перебудила! Сначала это было какое-то невнятное бормотание, и я сразу поняла, что ты пьяна…

– В какой палате, Ива? – перебила я.

– Так я уже неделю валяюсь с холециститом в первой городской… – Сестра переместила камеру вниз, и на экране появились её ноги в открытых тапочках винного цвета. – Плюс ещё палец сломала, – она пошевелила аккуратными пальчиками, один из которых был забинтован. – Навернулась на льду после папиного юбилея. Поэтому приехать к тебе, сама понимаешь, не смогу…

Губы мои превратились в узкие полосочки,

я вжимала их в себя, чтобы они не так сильно дрожали.

– О господи… Отец с сердечным приступом, ты с печёнкой и пальцем, я без памяти… Сочувствую, Ива.

– Спасибо, Фло. Да мне уже скоро на выписку. – Сестра вновь явила мне своё печальное лицо в очках.

– Отличная новость, – невесело усмехнулась я. – Ну так что же дальше?

– Потом я начала разбирать отдельные слова. «Я убила человека, – говорила ты и горько плакала. – Я убила его, убила… Я ударила его топором, и вот он лежит передо мной в гостиной. Мне страшно, Ива! Что мне делать, сестрёнка? Он совсем не дышит, я боюсь, Ивушка…» Ты сильно кашляла, вот как сейчас. Я, конечно, не поверила, подумала, что это дурацкая шутка.

– Ничего себе шутка… И почему же я его… ударила?.. – прошептала я едва слышно.

– Картина, – подсказала Ива. – Ты упомянула о какой-то картине. Вроде бы ещё раньше, дня за три до случившегося, вы договаривались, что он тебе её продаст. Ты звонила ему и назначила встречу. На кой чёрт она сдалась тебе, Фло?

– Что за чушь, Ива… – Я стойко держалась, хотя сомнение всё же запустило в душу корявые щупальца. – Какая картина?! Я ни черта не разбираюсь в живописи! Я не знаю ни о какой картине, впервые слышу об этом художнике и никогда не звонила ему… И зачем мне назначать встречу в Щепнёве? Почему не у себя, не у Алекса?

– Это совсем не чушь, Фло, – покачала головой Ива. – Сейчас обвиняют Яну, но если она невиновна, как ты будешь жить с этим грузом, сестрёнка? Вчера звонил следователь, он намеревается навестить меня. Я, разумеется, не собираюсь сдавать тебя полиции, но это же ужасно, милая Фло… Просто ужасно…

Я сжала зубы. И она туда же. Не верю!

– Всё не так ужасно, Ива. – Я следила за тем, чтобы голос звучал уверенно и не слишком сильно дрожал. – Отец наверняка уже нанял Яне самого лучшего адвоката, и вот увидишь, она вылезет сухой из воды. Да и ей самой не занимать изворотливости. Это она на первый взгляд такая тихоня, а гляди-ка – сумела окольцевать миллионера. Вот ты так сможешь, а?

Ива молча насупилась.

– Вот то-то же… А адвокат докажет, что этот… как его… Лавровский угрожал Яне, а она, защищаясь, огрела его обухом по башке.

Ива, слабачка, хлюпнула носом.

– Отец раздавлен, считает, что она предала его… Путалась с этим художником… Много лет…

– Но, может, так оно и есть! – крикнула я в запальчивости.

Ива вздохнула.

– Не думаю.

Внезапно я заподозрила Иву в сочувствии Яне:

– А почему ты так выгораживаешь эту жа… женщину? Судя по фактам, она действительно с ним путалась!

– Она всё категорически отрицает. И я верю ей, – просто сказала Ива.

– Но я тоже всё категорически отрицаю! А мне ты почему-то не веришь! – распалилась я.

– Тебе в первую очередь, Фло. Но ведь ты ничего не помнишь, а в ту ночь призналась в убийстве. Я слышала всё это собственными ушами. Что прикажешь делать?

Я почувствовала, что близка к обмороку. Комната накренилась, как хлипкая лодка на ветру.

– Прости, Ива, такие потрясения сейчас не для моей психики. Мне нужно принять лекарство и лечь…