Иван Грозный. Исторический роман в трех книгах. Полное издание в одном томе
Шрифт:
Во дворцах не могут рождаться такие беспристрастные мысли, какие бродят в голове сидящего в темничной келье, ожидающего своей кончины старца.
Знает он и том, что такое власть. И он пил этот пьянящий напиток. Он хорошо помнит его сладость. Видел он владык, их слабости, их ничтожество. Его не привлекают великокняжеские милости, ибо видел он их! Вкусил их обманчивую сладость! И когда захотелось восстать против неправды... эта неправда оказалась сильнее его. Она бросила его в тюрьму, но не затушила огня злобы к противникам... Горе защитникам неправды!
На желтом, сморщенном лице старца суровое упрямство.
Да, он был вельможей, – узник-старец Вассиан. Это он вступил в спор с Иосифом Волоцким, игуменом Волоколамского монастыря, тянувшим церковь под стопу государя, это он восставал против монастырских богатств, монастырского землевладения... Он поднял великую бурю в государстве, и за ним пошла толпою боярская знать. Бояре на память выучивали его писания, ведь они также за то, чтоб у монастырей не было вотчин. Вотчины – достояние только князей и бояр. Не к лицу инокам гоняться за землями и усадьбами, как это делают царские прислужники – иосифляне. Благословенная память старца Нила Сорского, великого нестяжателя!
Вассиан знает, что имя Нила Сорского стало страшным.
Чем сильнее становится власть царя, тем страшнее для людей и его, Вассиана, имя.
От него уже давно отреклись в угоду царю все его родные и друзья, и он молится каждый день о них, прося у Бога им прощение за их малодушие, за грешную трусость.
И вот однажды в сумраке, когда за окном спускался вечер и когда только что возжег старец свой светильник перед иконою Нерукотворного спаса, в келью тихо вошел царь Иван Васильевич.
Он ласково взглянул на старца, подойдя к нему под благословение. На нем был зеленый длиннополый кафтан и красные с золотыми узорами сапоги на серебряных подковах.
Вассиан не шелохнулся. Царь поднял голову, выпрямился.
– Не хочешь? Ну, Бог с тобой! – улыбнулся он. – Вот вздумалось мне, старче, побывать у тебя, соскучился я по мудрому слову, – тихо произнес Иван Васильевич, усаживаясь на скамью. – Давай совет держать.
– Чего ради великому князю с мертвецами советоваться? Инок мертв, а сидящий в темнице и того горше.
– Почто порочишь иноческий чин? Издревле владыки не только советниками иноков имели, но и помощниками в государственных делах. И по сей час все мы читаем писания Иосифа Волоцкого, митрополита Даниила, Максима Грека, Макария, нашего духовного отца, и твои...
– Писаний много, но не все божественны суть. Иосифляне борются с нами, заволжскими старцами, не ради Господней правды, не ради чести священного сана, а ради выгоды, ради стяжательства. Не только царь, но и черный люд, смерды, повинны перед Богом разбираться: кая – заповедь Божия, кое – отеческое наставление, кое – человеческий обычай, корыстью подсказанный. Писание надо испытывать...
Глаза старца, холодные, непокорные, сверкали из-под густых седых бровей гневно.
– Евангелие и Апостол правдивы суть.
Царь поднялся, почти касаясь головою потолка, тяжело вздохнул и, как бы напрягая память, потер ладонью лоб.
– Евангелие и Апостол – для души, – промолвил он, – многого там, однако, не сказано. То самое земные владыки и их духовные отцы должны досказать... Христова вера без власти – что есть? И ныне, при падении византийского владыки, московскому государю надлежит стать опорою церкви. Разве неведомо тебе, что немцы да их попы возымели спесь Христовым именем и мечом все славянские племена в своих рабов обратить? Себялюбие и жадность их, прикрываясь святительской проповедью, покоряют славянские земли хищным аламанским [21] князьям... Христианство без меча подобно мотыльку без крыльев... И церковь Божья, коли в бедности станет да от власти отойдет, – может ли она заморским попам помешать в их еретическом захвате?.. Немецкие попы да князья и к нам змеею подползали в прошлые времена, и до сего дня лютуют они на побережье Западного моря и обращают в свою веру латышей да эстов... И не они ли Христовым именем истребили славное племя полабских славян и воинственных ливов? Церковь и царь – сила!
21
Германским.
Лицо Ивана покрылось красными пятнами, в голосе звучала досада и раздражение.
– Вам, проповедникам нестяжательства, многое неведомо; вы – более себялюбцы, нежели иноки-стяжатели, вотчиновладельцы... И в Заволжье ушли от мира и прячетесь в скитах и дебрях во имя себялюбия. Истинный священнослужитель не может удаляться от тягостей царства, в коем его церковь. Не может не почитать государя и не принять из рук его дары земные, ибо царь – защита веры, царь – Божий воевода на земле. Вы не любите своей отчизны.
Вскочил с своего места и старец. Громко выкрикнул прямо в лицо царю:
– Пастыри должны до смерти стоять за правду! Государь не судья в духовных делах! Дело духовное – дело совести! Не жить на чужой счет должны Христовы подвижники, а питаться трудом рук своих! Изыми вотчины у монастырей, заставь их Богу молиться за тебя без выгоды!.. Обманывают они своими молитвами и Бога и тебя!
– Уймись, старче! Смири свою гордыню. Перед тобой стоит твой государь. Садись.
– Коли так, могу ли я садиться прежде, нежели сядет царь? – упрямился старец.
Иван Васильевич покачал головой, оглядываясь по сторонам с насмешливой улыбкой:
– Опомнись, Вассиан! Будто бы тут не келья, а Боярская... Не забыл еще ты мирских обычаев. Добро, друже! Будь по-твоему – сяду!
С этими словами царь сел на скамью.
Сел и старец.
– Ответствуй, правдивый человек: коли я послушаю тебя и отниму у монахов и бельцов [22] их владения, не ополчатся ли в ту пору они на меня?
Наступило молчание. После некоторого раздумья старец сказал:
22
Обитатели монастырей, еще не постриженные в монашество.