«Ивановский миф» и литература
Шрифт:
Само название этого необычного села во многом связано с его этногенезом, о котором говорилось выше. Интересно отметить, что в мифологическое толкование имени «Иваново» вовлечены не только поэты, прозаики, но и историки-краеведы. Не имея достаточных документальных свидетельств, одни из них идут вслед за Я. П. Гарелиным, считая, что Иваново названо в честь Иоанна Богослова, обосновывая это тем, что предел его имени с давних времен существовал при старейшей Крестовоздвиженской церкви (разрушена в 1929 году). Однако большинство историков придерживаются версии В. А. Борисова, автора книги «Описание города Шуи и ее окрестностей», согласно которой Иваново названо по имени первого православного храма в селе, носящего имя Иоанна Предтечи (крестителя). П. Н. Травкин, соглашаясь с этой версией, подчеркивает, что храм был возведен на месте проведения купальских обрядов. «Здесь, — пишет автор „Заметок об исторических истоках города Иванова“, — достаточно отчетливо прослеживается откровенная замена языческого символа христианским, но в то же время наблюдается и определенная преемственность, позволяющая, в частности, говорить, об очень глубоких сакральных корнях даже самого названия села» [23] .
23
Травкин П. Н. Заметки об исторических истоках города Иванова // Краеведческие записки. Иваново, 1998. С. 13.
Но, как ни красива эта «языческая» версия, принять ее за достоверный исторический факт не представляется возможным. К. Е. Балдин, один из самых основательных исследователей истории ивановского края, считает, что если нет серьезной документальной основы для подтверждения выдвинутых «именных» версий, то «вполне вероятно, что село было названо в честь своего основателя или первожителя — безвестного крестьянина, носившего самое распространенное в прошлом русское имя» [24] . Интересный момент: историк вольно или невольно становится откровенным мифологом, доверившимся своему подсознанию, где живет стойкое представление о мужицких корнях Иванова. И надо сказать, что это представление очень во многом отвечало и до сих пор отвечает патриотическим чувствам ивановцев, желающих видеть в самом названии своего местожительства некую коренную, народную, русскую основу. И здесь я позволю себе привести стихотворный текст, принадлежащий автору этой книги, в котором представлено в какой-то мере типовое сознание интересующего нас имени:
24
Иваново: история и современность. Иваново, 1996. С. 9.
Это стихотворение было написано в начале 1960-х годов, и пафос «шестидесятничества» в нем весьма ощутим: «Иваны первые Иваново» строят село вопреки «грозным царям» (здесь нетрудно найти перекличку с поэмой «Мастера», с которой Андрей Вознесенский ворвался в большую поэзию). Иваново предстает в процитированном тексте не просто как часть России, а как символ лучшего, что в ней есть, символ здоровой народной основы. Конечно, сегодня видно художественное несовершенство, наивность этого стихотворения, а последние строки сейчас воспринимаются в явно ироническом ключе: неужели первостроители Иванова уже тогда видели нынешний город повышенного риска существования? Но общее настроение, связанное с восприятием имени «Иваново», выраженное в приведенном выше тексте, сохраняется и сегодня. Ивановцы не без гордости, например, вспоминают, как, выступая перед земляками на последнем юбилейном вечере, Михаил Дудин заявил: «Я здешний, и, где бы я ни был, в Венесуэле или в Чили, на Северном полюсе или в Йемене, я всегда оставался ивановцем, человеком из страны Иванов». Показательно название одной из последних книг известного ивановского краеведа В. И. Баделина «Земля Иванов», где собраны многочисленные очерки об известных людях, так или иначе причастных к ивановской земле, начиная с Александра Невского и кончая Андреем Тарковским. Основной пафос этой книги определяется автором так: воспеть людей, без которых «окружающий нас мир, наш дом был бы менее красив, жизнерадостен и… менее прочен» [25] .
25
Баделин В. Земля Иванов: историко-литературные очерки. Иваново. 2001. С. 7.
При всем понимании такой патриотической направленности в осмыслении ивановской родословной и личной причастности к нему, все-таки с сожалением констатирую, что при таком подходе нередко утрачивается сложная диалектика «ивановского мифа», уходит лермонтовская «странная любовь» к родине, без которой нет истинной любви к России.
Одна из самых распространенных в советское время мифологем, связанных с названием города Иванова, акцентирует то обстоятельства, что именно здесь летом 1905 года в ходе всеобщей стачки ткачей образовался Первый Совет рабочих депутатов, послуживший прообразом советского государства.
Нет, не безродными Иванами На белом свете мы живем… ВсегдаДолгое время, вплоть до «перестройки», эти стихи Г. Серебрякова были официальной поэтической эмблемой Иванова.
Вездесущий Е. Евтушенко написал в 1976 году поэму «Ивановские ситцы», где всячески обыгрывая исконное русское имя Иван, поэт приходит в конце концов к хлесткому, но довольно сумбурному стихотворному тезису: «Иваны русские сильны, когда не розные, // когда поймут, что в самом деле — грозные!» И затем под этот тезис подверстывается небрежно зарифмованная история революционного движения Иванова, начиная с того времени, когда
Не гудок-горлан взвыл, буянствуя, — взвыл в Иванове Иван во всю Ивановскую!Кстати сказать, ивановская власть довольно лояльно отнеслась к этой поэме Евтушенко, но стоило ему через два года написать стихотворение «Москва — Иваново», где он поведал о продовольственных бедах ивановских текстильщиков, вынужденных вывозить из столицы «порошок стиральный импортный, и кримплен, и колбасу», как все это было расценено местной партийной властью покушением на основы славной ивановской истории. Евтушенко был объявлен врагом города Первого Совета, жителям которого вменялось в обязанность даже и в «колбасных поездах» помнить: «Мой город — родина Советов / Такой на всю страну один».
В советском мифе о городе Иваново выхолащивается в угоду господствующей идеологии память о драматической сложности ивановского существования, где изначально сошлись крайности российской жизни. А это было честно зафиксировано уже первыми писателями «русского Манчестера».
Ивановская тема в русской литературе впервые крупно обозначается в шестидесятые годы XIX века. Выше были ссылки на блестящий «физиологический очерк» В. П. Безобразова «Село Иваново», напечатанный в журнале «Отечественные записки» (1864), который может быть по праву назван открытием «русского Манчестера» для широкого читателя. До сих пор этот очерк остается непревзойденным в плане анализа противоречий ивановского существования, где с поразительной наглядностью выявляется «удивительное сочетание и переплетение давно отжившей для образованных классов русской старины с явлениями самого крайнего мануфактурного индустриализма Европы» [26] . Автор статьи чуть ли не с восхищением пишет о самом психологическом складе ивановцев, повторяя вслед за суздальским летописцем Ананием Федоровым: «Это люди беспечальные!». Особый упор делает на то, что «этот русский Манчестер создан единственно русскими крестьянами, и притом еще крепостными крестьянами» [27] . Не будем забывать, что очерк написан спустя год после отмены крепостного права, и, подчеркивая «крестьянское» происхождение Иванова, Безобразов тем самым нацеливает власти на дальнейшие демократические преобразования.
26
Безобразов В. П. Село Иваново. С. 299.
27
Там же. С. 270.
Но В. П. Безобразов пишет в том же очерке о крайней противоположности богатства и нищеты, наблюдаемой в Иванове: «Мы до сих пор нигде не замечали таких резких, как в Иванове, проявлений этого так называемого общественного, или социального вопроса, этой общечеловеческой вражды между богатством и нищетой. Так и должно быть, ибо нигде у нас нет такого развития европейского индустриализма, как здесь» [28] . И далее автор очерка обращает внимание на такие стороны ивановской жизни, как беспощадная эксплуатация рабочих фабрикантами, отсутствие умственной и нравственной разницы между разными классами, плохое образование и т. д.
28
Там же. С. 285.
В те же годы начинает сотворяться «черный» миф об Иванове, ставший литературным текстом. Первыми авторами его следует признать Василия Алексеевича Рязанцева (1829–1866) и Филиппа Диомидовича Нефедова (1838–1902). Судьбы этих ивановских писателей чем-то схожи между собой. Оба родились в селе Иваново, вышли из семей бывших крепостных крестьян, выбившихся в купеческое сословие. И перед Рязанцевым, и перед Нефедовым открывалась возможность идти путем, завещанным отцами, но они пренебрегли им. На обоих огромное влияние оказало участие в литературном кружке, которым руководил Василий Арсеньевич Дементьев — «вольный учитель», публицист, автор известных в свое время народных рассказов, переселившийся в Иваново в начале пятидесятых годов. Это был, по характеристике М. П. Сокольникова, «чрезвычайно даровитый, отзывчивый, прекрасный человек; в темном ивановском царстве 50-х—60-х годов он являлся настоящим светлым лучом» [29] . Именно В. А. Дементьев заставил Рязанцева и Нефедова поверить в свои литературные силы, настроив их творчество на демократический лад, вывел молодых литераторов на «ивановскую» тему. Но литературная судьба Ф. Д. Нефедова сложилась более счастливо, чем у В. А. Рязанцева. Первый имел долгую литературную жизнь. Печатался в самых известных журналах. Еще при жизни Нефедова стали выходить собрания его сочинений. Рязанцев прожил всего тридцать семь лет. После отъезда Нефедова, а затем Дементьева в Москву, он остается в Иванове в полном культурном одиночестве. Бедствует. Пьет. Умирает.
29
Сокольников М. П. Литература Иваново-Вознесенского края. Иваново-Вознесенск. 1925. С. 12.