Июнь 41-го. Окончательный диагноз
Шрифт:
Намерение использовать танковую дивизию для статичной обороны является, возможно, спорным, но не приходится спорить о том, что восточный берег Немана у Канюкайского («южного») моста был идеальным местом для засады. Танки, переправившиеся через реку, должны были резко повернуть, проехать несколько десятков метров по песчаному берегу и затем вскарабкаться на высокий, обрывистый откос; 125-сильный мотор 10-тонного чешского танка гудел «на последнем издыхании» и стальная коробка выползала на ровную площадку со скоростью черепахи. Один-два подбитых на склоне танков с неизбежностью останавливали движение всей колонны, развернуться в боевой порядок там совершенно негде, тягач для буксировки загромоздивших движение танков можно доставить только вертолетом. Для полноты эффекта слева район засады прикрыт руслом впадающей в Неман речки Алове. В целом все это сильно напоминает легендарные Фермопилы, где 300 спартанцев остановили в горном ущелье огромную армию персидского царя…
«Фермопилы по-алитусски» осуществились следующим образом. В первой половине дня 22 июня «северная группа» танков 5-й тд (из числа тех, что были рассредоточены в перелеске у д. Муйжеленай) двинулась к городу, вероятно, с задачей переправиться по мосту на западный берег Немана. В ходе выдвижения на окраине Алитуса танки попали под удар немецкой авиации, и несколько сгоревших БТ-7 простояли там немым памятником разгрома до конца войны. Вот, собственно, и все. Более никаких следов боевых действий «северной группы» 5-й танковой дивизии не обнаруживается — ни в документах противника, ни в рассказах местных жителей. Что же касается воинских захоронений, то в восточной части Алитуса и на пригородных полях у д. Муйжеленай захоронено 14 военнослужащих вермахта, но среди них нет танкистов (немцы в надписях на могильных крестах указывали место службы погибшего с точностью до роты). [348]
Рис. 25. Танковый бой у Алитуса
Первой к Алитуса подошла 20-я немецкая танковая дивизия [120], которая без боя переехала Неман по невзорванному северному мосту и мимо исчезнувших советских танков двинулась к расположенному на северо-восток от города военному аэродрому. В своей известной книге воспоминаний О. Кариус (на тот момент — танкист 20-й танковой дивизии) пишет: «Мы без происшествий достигли первой цели нашего движения в тот день — аэродрома в Алитусе. Счастливые, мы скинули с себя пропыленную форму и были рады, когда, наконец, нашли воду, чтобы как следует помыться. «Совсем неплохо здесь воевать», — сказал со смешком командир нашего танка унтер-офицер Делер после того, как в очередной раз вытащил голову из бадьи с водой».
Почти в таких же выражениях описано взятие Алитуса и в «Истории боевого пути» 21-го танкового полка 20-й танковой дивизии:
«Убийственная скорость и болотистая местность привели к тому, что во второй половине первого дня войны только слабые части 1-го и 2-го батальона дошли до Алитуса. Удалось предотвратить взлет нескольких русских самолетов, кроме того были перестрелки у аэродрома и на опушке леса. Воздушная разведка обнаружила в лесу несколько больших танков (вероятно, речь идет о Т-34 из состава 5-й тд. — М.С. ) , однако они так и не появились. Ночью полк вместе с 20-м мотоциклетным батальоном дивизии охранял высоты у плацдарма в Алитус. Ночью в городе блуждал один русский танк, в остальном все было спокойно…»
На обстоятельства захвата немцами аэродрома можно взглянуть и с другой стороны фронта. В отчете подполковника Морозова, командира 86-й авиабазы (именно она обслуживала аэродром в Алитус) читаем: «В промежуток времени примерно от 14 до 16 часов 22.6.41 с командного пункта наблюдали движение колонны танков в направлении на Алитус. Приняв колонну танков противника за свои танки, продолжали занимать оборону аэродрома. Мост через реку Неман не был взорван, и танки противника, пройдя беспрепятственно через мост, вошли в городок мотополка, в тыл левого фланга авиабазы и аэродрома. Связи с частями не было. В 3.30 (так в тексте, очевидно, имеется в виду 15.30) 22 июня, получив донесение от бойцов строительного батальона № 181, убегавших от пулеметного огня, а также и от сержанта базы Белоусова, что танки противника появились в городке мотострелкового полка, немедленно приступили к эвакуации… В Каунас база сосредоточилась в 19.00 22.6.41». По состоянию на 28 июня, после нескольких «эвакуаций» в строю осталось 66 человек личного состава. Убитых — 1, ранено — 3, пропало без вести — 242. [363]
Откуда же возникла необходимость захоронения 18 немецких солдат? Разумеется, не все и не сразу приступили к «перебазированию», кто-то еще и стрелял. Существовал мотострелковый полк 5-й танковой дивизии. Не стоит забывать и о том, что — если верить оперативным сводкам штаба СЗФ — вечером 22 июня к Алитусу вышла целая стрелковая дивизия (126-я сд), и не просто вышла, а «удерживала предмостный плацдарм». Наконец, был и упомянутый выше 5-й артполк и его 24 гаубицы, надежно укрытые в лесу. Полк, если верить ЖБД, активно и много стрелял:
«22 июня 1941 г.
5.20. Огневые взводы и взводы управления 1, 2, 3, 4, 5, 6-й батарей заняли огневые позиции на западной опушке леса 1,5 км вост. Швабишки, а в 16.00 открыли огонь по скоплениям мотомехчастей и пехоты противника в г. Алитус, его окраинам, по берегам р. Неман и по южному мосту через р. Неман города Алитус, в результате чего задержано продвижение мотомехчастей противника; последний пришел в замешательство и понес большие потери».
После того, как «северная группа» 5-й танковой дивизии стремительно откатилась от Муйжеленай на восток, потенциальными участниками боя остались только артполк дивизии и группа танков (состав и численность группы определить пока не удается), сосредоточенных у «южного» моста через Неман; именно там и развернулись главные события дня.
Несмотря на то что отставшая на марше 7-я танковая дивизия вышла к Канюкайскому мосту не ранее 17–18 часов (т. е. через 12–14 часов после начала войны и спустя 3–4 часа после захвата города и северного моста передовыми подразделениями 20-й танковой дивизии), мост взорван не был. Одно из возможных объяснений этому приведено в статье Егелявичуса: «Среди местного населения ходили рассказы о том, что Канюкайский мост спас от разрушения молодой парень, член антисоветского подполья. После выхода советских танков на восточный берег Немана он обнаружил проложенные в мелком кустарнике на скатах шоссе провода, ведущие к мосту (в те времена между рекой и шоссейной дорогой находились 3 усадьбы, так что ходить по этой местности было относительно безопасно). Во время налетов немецкой авиации на г. Алитус, когда стало ясно, что действительно началась война, он вырезал и оттащил в сторону несколько метров проводов». [348] Притащить назад «несколько метров провода» оказалось некому (тут еще уместно вспомнить про «План разрушения мостов», который 18 июня было приказано разработать и утвердить к 21 июня).
Длинная «стальная лента» немецких танков поползла вверх по склону высокого восточного берега и оказалась под огнем спрятанных в засаде танков и гаубиц артполка. Дальнейший ход событий логичной и внятной реконструкции не поддается. Вероятно, единственным не вызывающим сомнений фактом является то, что на месте боя остались подбитые и сгоревшие танки. Дюжина немецких и в 2–3 раза большее количество советских. В известном (опубликован еще в 1988 г. в ВИЖе и затем процитирован сотнями авторов) донесении штаба 3-й ТГр сказано, что 7-я танковая дивизия в ожесточенном бою у Алитуса потеряла 11 танков, в том числе 4 т. н. «тяжелых» (т. е. Pz-IV).
На третий день войны по Канюкайскому мосту проследовало на восток подразделение военной разведки вермахта, в составе которого находился переводчик, бывший офицер литовской разведки Б. Аушротас; в своих воспоминаниях он пишет:
«Миновав мост через Неман, нам пришлось преодолеть крутой подъем метров 100 или даже более. Добравшись до плоской вершины этой возвышенности, мы увидели настоящее кладбище танков… Сойдя из автомобилей, мы подсчитали свои и вражеские потери. Мне удалось насчитать около 30 советских Т-34 или похожего типа танков. Немецких танков там находилось около 12-ти… Затруднительно объяснить — почему бронетанковые силы большевиков потерпели здесь поражение… Я не заметил следов действия [немецкой] авиации в помощь своим танковым частям. На поле боя не было глубоких воронок, остающихся после взрыва бомб». [348]