Из Черниговской губернии

Якушкин Павел Иванович

— Въ город не помогутъ. Знахорка — какъ можно! — знахорка лучше. Одному мужику ужъ въ ротъ влзъ; такъ тотъ здилъ, здилъ по городскимъ лекарямъ, а все толку никакого не было!

— Знахорка помогла?

— Знахорки помогли.

— Да, можетъ быть, и ужъ ему въ ротъ никогда же влазивалъ?

— Вотъ и городскіе лекаря тоже говорили; а какой

не влазивалъ, когда самъ онъ своими глазами видлъ? Спитъ онъ, разинувши ротъ; только слышитъ онъ: ужъ ему въ горло ползетъ; тотъ проснулся, а ужъ только хвостикомъ вильнулъ, весь уже къ нему вползъ!..

— Какая же у того мужика болзнь была?

— А такъ: боленъ ничмъ не боленъ, а такъ, великая тоска нападаетъ.

— Теб далеко идти со мной по одной дорог? спросилъ я посл небольшаго молчанія.

— Нтъ, не далеко; да теб все одна дорога — Царева.

— Какая Царева?

— А эта самая Царева дорога и есть, по которой мы съ тобой идемъ.

— Откуда же начинается Царева дорога?

— Начинается Царева дорога отъ самой отъ Дмитровки [15] и ждетъ до самаго Стародуба.

15

Т. е., городъ Дмитровскъ, Орловской губерніи. Авт.

— Отчего же она прозывается Царевой?

— Да кто ее знаетъ! Разно народъ болтаетъ: одни говорятъ, что когда царь Петръ на Литву подъ Полтаву ходилъ, такъ здсь приказалъ дорогу проложить. Тогда здсь все лса были; Петру царю нельзя было свою армію здсь вести по лсамъ да по болотамъ; царь и приказалъ проски прорубить, мосты помостить… Оттого, говорятъ, и дорога прозывается Царевой. А другіе болтаютъ, что за Трубчевскомъ былъ царскій винокуренный заводъ; такъ говорятъ, отъ того завода дорога стала царской; кто ее знаетъ!.. Ну братъ прощай! мн вправо надо, авось успю жъ утру жидамъ рыбки наловить.

— Ты для жидовъ ловишь?

— Не то, что для

однихъ жидовъ, да кром жидовъ рыбы-то никто и не покупаетъ; ну, а жидъ безъ рыбы не дыхнетъ!

— Дай Богъ часъ побольше наловить!

— Дай Богъ и теб путь — дорогу, отвчалъ онъ мн, и мы разстались. Дорога Царева отличается отъ другихъ обыкновенныхъ большихъ дорогъ во-первыхъ тмъ, что по Царевой дорог вы почти не видите прозжающихъ, взамнъ которыхъ вы видите лсъ, растущій на дорог; во-вторыхъ — изобиліемъ верстовыхъ столбовъ: ежели вы пройдете десятки верстъ и не увидите ни одного столба, — не огорчайтесь; придетъ другой десятокъ верстъ и все наверстаетъ: на каждой верст стоятъ дв версты, рядушкомъ одни верста старой формы, другая новой; и въ-третьихъ безлюдьемъ.

— Что будутъ до Стародуба деревни? спросилъ я встртившуюся бабу, когда мн достаточно надоло это безлюдье.

— Да подъ Стародубомъ будетъ Мериновка, отвчала та мн.

— А до Мериновки не будетъ жилья?

— Не будетъ.

— Да вонъ, кажется, дымокъ изъ-за лсу; такъ кто-нибудь живетъ?

— Да тамъ никого не живетъ.

— Отчего же дымъ?

— Да такъ жидова живетъ.

— Разв жидова не люди? сказалъ я и отправился къ жидов.

Жидъ — шинкарь и красильщикъ; стадо быть человкъ для всхъ нужный; но вы удивитесь, видя обращеніе съ нимъ народа: это не пренебреженіе, тмъ мене не ненависть, но что-то такое, чего я выразить не могу. Народъ здшній смотритъ на жидовъ, какъ на животное. Ежели мужикъ проситъ въ долгъ горлки, то далеко не унижается; а между собою о нихъ и при нихъ мужики говорятъ, не стсняясь никакими выраженіями и вполн выражая свое объ нихъ понятіе. Мн ни въ одномъ кабак не случалось слышать такихъ разсказовъ при женщин, будь она московка или малороссіянка, какіе вы услышите при женщинахъ жидовкахъ, даже въ трезвомъ вид.

Передъ вечеромъ я пришелъ въ Стародубъ.

1861