Из чужого мира
Шрифт:
«Отлично сработано!» – похвалил себя Онзи, он только что проверил еще одну особенность своего дара.
Не знаю, чего они там наврачевали, но на следующий день боль заметно ослабла, а еще через сутки я уже смог наступать на простреленную ногу и осторожно передвигаться по комнате. Рядом неотступно находилась Анфиса, готовая поддержать в любую минуту. Очень неудобно в таком сопровождении ходить, например, в туалет, но и оттолкнуть девицу я не мог.
После известия о гибели отца ее было не узнать. В глазах поселилась тягучая тоска, девушка перестала смеяться, а изредка прорывавшаяся улыбка оставалась только на губах, не касаясь глаз. Мелехова теперь часто уходила в себя, причем настолько глубоко, что не реагировала на окружающих.
Вот и сейчас она услышала меня только с третьего раза:
– Что ты сказал?
– Мне завтра нужно заняться делами.
– Ага. Вместе и займемся.
– Исключено. Ты остаешься с Рудольфом…
– А ты? – Девушка стремительно пошла в атаку. – Если твой телепорт выжил, думаешь, он не ищет по всей Москве Костю Суворцева? Ошибаешься. Шпионы, если они не совсем дураки, раскинули свою сеть по всем отелям. Одно только мне непонятно: сам-то ты на кого работаешь? Явно ведь не на наши службы. Иначе бы обратился к властям…
– Вдруг и там завелись предатели?
– Ну, ты меня совсем уж за дурочку не держи. Не хочешь говорить – не надо. Только не прогоняй. У меня ведь теперь никого, кроме тебя, не осталось.
– А тетка?
– Двоюродная сестра папы? Так она меня терпела, пока отец был жив. И справку мне для института сделала не из пылких родственных чувств. Кому я нужна после его смерти? Тут ты, наверное, был прав. Я и тебе, конечно, на фиг сдалась. – Она разрыдалась.
– Анфиса, прекрати. – Решил занять ее делом. – Лучше покажи, как работать в вашей Сети. Над твоим предложением подумаю. Я действительно еще плохо ориентируюсь в городской обстановке.
– А в сельской? – Она очень внимательно посмотрела на меня.
– Пока всей правды тебе сказать не могу.
– Постараюсь заслужить твое доверие, Костя.
– И не боишься, что «этот Костя выдает себя за другого»? – Я нечаянно повторил слова Мелехова, и тут же на ее лицо легла темная тень.
– Нет, не боюсь. Отец, когда отдавал меня в твои руки, знал, что делал. И я думаю, что это один из лучших его поступков.
Попробуй возрази. Я молча поднялся с дивана и похромал к компьютеру. Девушка отодвинула стул и помогла на нем устроиться.
– Во Всемирной паутине существует… – Анфиса приступила к своему любимому занятию – обучению великовозрастного ученика.
Наблюдая за движением ее рук, вспомнил свою сестренку. У Ринги были такие же нежные руки, только ногти в Ларгонии раскрашивать не принято, да и отращивать не рекомендовалось. И как Анфиса умудряется не цепляться ими за клавиши?
– …мне больше всего нравится работать в поисковиках… – продолжала вещать девушка.
С первых слов мне стало понятно, что система работы в Сети что у них, что у нас практически одинаковая. Тем не менее перебивать Мелехову не стал, ей было необходимо почувствовать себя востребованной, иначе расклеится. С одной стороны, мне до этого нет никакого дела, но с другой… Она ведь тоже единственная, кого я знаю в этом мире. Где-то в Калужской области, надеюсь, проживает моя бабушка, но ее еще попробуй найди.
– Все понял, неуч?
– Конечно! Ты так хорошо объясняешь.
– Тогда показывай свое умение.
– Жду задания.
– Попробуй отыскать информацию об убийстве моего отца, – мрачно произнесла она.
– Может, не стоит?
– Я должна с этим справиться, иначе какой из меня помощник?
– Хорошо.
Через пять минут Сеть выдала несколько версий гибели Мелехова. Антон Петрович ушел из жизни, «громко хлопнув дверью». Рядом с его телом обнаружили трупы Артура и еще нескольких приближенных к харьковскому авторитету бандитов, которых Мелехов подорвал вместе с собой.
– Анфиса, а ведь для тебя опасность уже миновала. Ты теперь можешь вернуться домой…
– Не терпится от меня избавиться? Понимаю. Но дело в том, что девушки, которую ты спас в Харькове, больше нет. Она умерла в тот момент, когда узнала о смерти отца. Зато родилась другая, и она очень хочет быть тебе полезной. А возвращаться в то болото, откуда я благодаря тебе выбралась, – не лучший вариант.
– «Болото»? А мне Харьков понравился.
– Я имею в виду свое окружение: друзья, ночные клубы, дискотеки. Не уверена, что смогу от всего этого отгородиться.
– Но пойми: находясь рядом со мной, ты снова подвергаешься опасности и можешь погибнуть. Только теперь уже без вероятности переродиться.
– Ничего страшного. Все равно жалеть обо мне некому.
– А Рудольф?
– Переживет.
– А я?
– Ты???
– Конечно, ты же столько для меня сделала.
– Да, по части создания неприятностей мне, пожалуй, равной не сыскать.
– Не надо прибедняться. А кто шампанским пожертвовал, лишь бы меня от телепорта избавить?
– Кстати, о шампанском. У нас в холодильнике стоят две бутылки. Рудик тогда притащил, но мне было не до волшебных пузырьков. Давай отметим рождение новой Анфисы?
– Не возражаю.
Она быстро ушла на кухню.
А ведь и вправду девчонка изменилась. Даже ее разговор стал иной. Какой-то более правильный, что ли. Исчезла манерность, напускное высокомерие. Может, ее подменили?
– Только открывать бутылку тебе.
Еще бы я знал, как это делается!
– Так не пойдет, уважаемая. Кто из нас двоих преподаватель?
– Я.
– Тогда проводи урок.
В результате обучения мы оба оказались мокрыми. И порядок с ним! Зато происшествие развеселило девушку. Она смеялась, как и прежде. Нет, гораздо приятнее. По-настоящему. Ничего не изображая.
– Ты чего? – Внезапно она перехватила мой внимательный взгляд.
– Просто смотрю на тебя.
– И?
– Нравится.
– Слушай, мы выпили только по бокалу, а я уже тебе нравлюсь. Наливай еще, не будем останавливаться на достигнутом.
Пожалуй, она права.
Днем того же дня, Москва, Филевский парк
– Димка, привет! Как самочувствие?
– Марат, не поверишь! После твоей таблетки меня словно подменили. На дурь даже смотреть не хочется. Я будто заново родился. А у тебя?