Из истории клякс. Филологические наблюдения
Шрифт:
Искать в этом направлении долго не приходится. Так, например, в немецко-польском словаре Кристофа Селестина Мронговия (первое издание — 1822 г.) «чернильное пятно» (Tintenfleck) и «клякса» (Kleks) переводятся как рlamа z atramentu, plama atramentowa и zyd. [278] А в польско-российско-немецком словаре И. А. Шмида (1834) в одной статье при этнониме zyd даются соответственно рус. жид, нем. Jude, польское выражение zyd w pisaniu, рус. чернильное пятно, нем. Tintenfleck и Kleks [279] . Те же значения фиксируются и для других славянских языков [280] .
278
Doktadny niemiecko-polski slownik: Ausf"uhrliches deutsch-polisches W"orterbuch. Von Christoph C"olestin Mrongovins. Koenigsberg in Preussen, 1837. S. 594.
279
Slownik polsko-rossyisko-niemiecki przez I. A. E. Szmidta. Wroclaw, 1834. S. 173.
280
Machek V. Etymologick'y slovnik jazyka cesk'eho. Praha: academia, 1968. S. 727. S. v. «zid».
Омонимичность польских слов, обозначающих еврея и кляксу, могла бы, вероятно, получить некоторое объяснение через орфоэпическое сближение слова "iyd в значении кляксы с кругом слов из других славянских языков (но не польского!) со значением «жидкий» (как это, собственно, подразумевается и комментарием Фридлендера): ц. —
Так, например, в хрестоматийной для польской литературы комедии Александра Фредро «Месть» (Zemsta, 1834) слово zyd по контексту употребляется в значении «клякса» (сцена такова: пан читает письмо, написанное под его диктовку дворецким; спотыкаясь о каракули, он в конечном счете в негодовании натыкается на кляксу [281] ) и вместе с тем ассоциативно небезразлично к юдофобским предрассудкам современной для драматурга и высмеиваемой им мелкопоместной шляхты. Еще более нарочито такое словоупотребление в литературных и публицистических текстах, целенаправленно затрагивавших «еврейскую тематику» [282] . В устойчивой традиции польского антисемитизма XIX-го и начала XX века евреи столь же часто именуются кляксами, как и кляксы — евреями [283] .
281
«— C'oz to jest? / — Zyd — Ja'snie Panie» (Fredro A. Komedje. T. V. Lw'ow, 1838. S. 202). В рус. переводе (Фредро А. Комедии / Сост. и ред. переводов К. Державина. М: Искусство, 1956. С. 411) двусмысленность польского текста устранена: «— Что там? / — Клякса, ясный пане!».
282
Problematyka zydowska w romantyzmie polskim / Praca zbiorowa pod redakcja. Andrzeja Fabianowskiego i Marii Makaruk. Warszawa: Wydano nakl. Wydzialu Polonistyki Uniwersytetu Warszawskiego, 2005. S. 140.
283
См., напр.: «Rozwiazane i nierozwiazane zadania w zeszytach zlewaly sie w jeden wielki kleks, ktory koledzy nazywali „zydem“. (Kiedy spytalem sie ich dlaczego tak mowia, zaczeli za mna tez wolac Zyd. A ja przeciez kleksa nie przypominalem)» (Kontewicz W. Sadecki Rudymentarz // Zwoje. 2003. 1/34 —www.zwoje-scrolls.com/zwoje34/textl6.htm).
Польскоязычные примеры соответствующей синонимии можно было бы счесть достаточными, чтобы судить о ее происхождении (вопрос о том, откуда Достоевский почерпнул свое выражение, с этой точки зрения не исключает польского адреса [284] ), но возможное в этом случае этимологическое объяснение («zyd» — еврей > «zyd» — клякса) осложняется хронологически, так как та же синонимия еще ранее представлена в немецком языке. Такова, например, игра со значениями слова «Klecks» в каламбурной эпиграмме Готхольда Эфраима Лессинга «На художника Клекса» (впервые напечатанной в собрании сочинений Лессинга 1771 года, а затем многократно переиздавашейся и ставшей одним из хрестоматийных стихотворений немецкой литературы):
284
Po'zniak j Dostojewski i Wsch'od: szkic z pogranicza kultur. Wroclaw: Wydaw. Uniwersytetu Wroclawskiego, 1992. S. 187 (Acta Universitatis Wratislaviensis. Slavica Wratislaviensia; 75).
что обычно понимается в том смысле, что портрет на картине может быть схож с кем угодно [286] . «Klecks» в этой эпиграмме, конечно, прежде всего вымышленное имя, обозначающее плохого художника — того кто «кляксит» и «марает», но вместе с тем это, стоит заметить, фамилия еврея Симона (имя, совершенно невозможное для немца XVIII в.). Лессинг, оставшийся в истории немецкой литературы автором двух пьес, декларативно осуждавших антисемитизм, — юношеской комедии «Евреи» (1749) и написанной через тридцать лет после нее драмы «Натан Мудрый» (1779) — и удостоившийся из-за этого на заре немецкого нацизма поношения в знаменитой книге Адольфа Бартельса «Лессинг и евреи» (1919) [287] , едва ли может быть заподозрен в том, что эпиграмма «на художника Клекса» подразумевает обратное. Вместе с тем, будучи поборником космополитизма и религиозной терпимости (разделявшейся в 1750–1770 гг. и другими видными немецкими литераторами — Христианом Геллертом, Фридрихом Клопштоком, Христофором Виландом), Лессинг был достаточно далек от этно-религиозного ригоризма, возбранявшего иронизирование по адресу евреев [288] . В данном случае такая ирония была тем уместнее, что, давая своему герою «говорящее имя» Klecks, Лессинг приравнял его к другим, словообразовательно узнаваемым еврейским фамилиям [289] . Учитывался ли Лессингом при этом еще и фразеологический контекст возможного употребления слова «клякса» в значении «еврей», остается гадать, но даже если и нет, важно то, что имя «Клекс» в эпиграмме Лессинга, как бы то ни было, хрестоматийно закреплено за евреем.
285
Lessing G. E. Werke: Gedichte, Fabeln, Lustspiele. M"unchen: Carl Hanser Verlag, 1970. S. 36.
286
Malerund Dichter der Idylle: Salomon Gessner (1730–1788) / Hrsg. Von Eckhard Schinkel und Martin Bircher. Wolfenb"uttel: Wohnmuseum B"arengasse, 1980. S. 19 (Ausstellungskataloge der Herzog-August-Bibliothek, 30); [Raabe P.] Gotthold Ephraim Lessing, 1729 bis 1781: Ausstellung im Lessinghaus Herzog- August-Bibliothek. Wolfenb"uttel: Herzog August Bibliothek, 1981. S. 136.
287
Bartels A. Lessing und die Juden. Eine Untersuchung. Dresden; Leipzig: C. A. Kochs (H. Ehlers), 1918 (Zweite durchgearbeitete Auflage. Leipzig: Weicher, 1934).
288
См., напр.: Grashoff B. Antisemitische Implikationendes Kampfes gegen Antisemitismus in Lessings «Die Juden». Bremen: Universit"at Bremen, 2004 — www.grin.com/e-book/68660/antisemitische-implikationen-des-kampfes-gegen-antisemitismus-in-lessings.
289
Позднее имя «Клекс» (Klex, Kleks, Klek) встречается в ряду действительных еврейских фамилий Западной и Восточной Европы. См.: Dictionary of Jewish Surnames from Galicia// www.avotaynu.com/books/DJSGNames.htm; Jewish Surnames from Lublin // www.jewishgenealogy.com.ar/lublin/ancestorsk.html.
Семантическая многозначность слова «клякса», подразумевающего указание на евреев, обыгрывается, на мой взгляд, и в таком хронологически близком к стихотворению Лессинга произведении немецкой литературы, как драма Фридриха Шиллера «Разбойники» (1781). Такова знаменитая фраза, вложенная Шиллером в уста Карлу Moopy: «Mir ekelt vor diesem tintenklecksenden S"akulum» (I, 2) [290] — букв. «Меня тошнит от этого чернильнокляксящего столетия». Изречение Моора стало одним из крылатых выражений и обычно понимается как осуждение века никчемного сочинительства, продажной журналистики или, в более широком значении, как осуждение эпохи типографски тиражируемой литературы — в противопоставление «дочернильной» эпохе героических преданий. Контекстуально такое толкование поддерживается сочувственно упоминаемым в том же пассаже Плутархом, с именем которого знаково связываются повествования о легендарных героях и событиях греко-римской истории. Для немецкоязычной традиции интерпретации шиллеровского афоризма указанное истолкование остается расхожим и сегодня [291] , для традиции русских переводов оно еще более привычно, так как закреплено лексическими лакунами и ассоциативными парафразами [292] , но при учете ближайшего к нему языкового и содержательного контекста не столь очевидно и не столь однозначно, как это может показаться на первый взгляд. Филиппики Моора по адресу современной ему эпохи диалогически контекстуализируются его разговором с евреем Шпигельбергом, образ которого в пьесе небезразличен к содержащимся в ней упоминаниям и рассуждениям об иудаизме и роли евреев в немецкой истории. Похвалы Моора Плутарху не случайно здесь же и сразу соотносятся с похвалами Иосифу Флавию, которого Шпигельберг рекомендует читать Моору вместо Плутарха. Последующий — двусмысленно-иронический — призыв Шпигельберга к Моору восстановить «иудейское царство» и описание радужных перспектив такого восстановления венчаются самозабвенным мечтанием о торжестве всемирного еврейства и саркастически осложняют одну из главных тем «Разбойников» — проблему национального вырождения и будущего нации, в которой ее лучшим представителям не находится достойного места [293] :
290
Schiller F. S"amtliche Werke in 5 Bd. Bd. 1. M"unchen: Carl Hanser, 2004. S. 502.
291
Так, например, эти слова поняты составителями недавнего одноименного сборника, посвященного медиальным и собственно технологическим особенностям рукописной литературы: «Mir ekelt vor diesem tintenklecksenden S"akulum». Schreibszenen im Zeitalterder Manuskripte / Hrsg. von Martin Stingelin in Zusamemenarbeit mit Davide Giuriato und Sandro Zanetti. M"unchen: Wilhelm Fink Verlag, 2004 (Zur Genealogie des Schreibens. Bd. 1).
292
Так, например, в известном переводе Наталии Ман та же фраза переведена как «век бездарных борзописцев» — см.: Шиллер Ф. РазбойниКи / Пер. Н. Ман, стихотворения в переводах М. Достоевского. М.: Детская литература, 1985 — цит. по: lib.ru/POEZIQ/SHILLER/shiller_razboiniki.txt.
293
Menzel W. Deutsche Dichtung von der "altesten bis auf die neueste Zeit. In 3 Bd. Bd. 3. Stuttgart: Krabbe, 1859. S. 249 ff.
Издадим манифест, разошлем его на все четыре стороны света и призовем в Палестину всех, кто не жрет свиного мяса <…>. Руби ливанские кедры, строй корабли, сбывай кому попало старье и обноски! <…> «Шпигельберг! Шпигельберг!» — будут говорить на востоке и западе. Пресмыкайтесь же в грязи, вы, бабье, гадины! А Шпигельберг, расправив крылья, полетит в храм бессмертия [294] .
Вместе с тем помимо общего историософского подтекста «Разбойников» важно учитывать, что весь негодующий монолог Моора, прерываемый циническими тирадами Шпигельберга, мотивируется полученным им отказом в ссуде со стороны неких ростовщиков. О том, что речь в данном случае идет о евреях, можно судить вполне определенно, так как помимо проклятий по адресу «чернильнокляксящего столетия», таких же проклятий здесь удостаиваются те, кто «проклинают саддукея за то, что он недостаточно усердно посещает храм, а сами подсчитывают у алтаря свои еврейские налоги» (Verdammen den Sadduc"aer, der nicht fleissig genug in die Kirche kommt, und berechnen ihren Judenzins am Altare). Вне зависимости от того, заслуживает ли сам Шиллер репутации юдофоба или нет [295] , антисемитского прочтения текст «Разбойников» во всяком случае не исключает. Здесь, например, показательны доводы, которые в 1944 году приводил депутат Рейхстага Фабрициус, возмущенный снятием в сценической постановке Густава Грюнд-генса (24 июня 1944 г.) каких-либо упоминаний о евреях, тогда как, по его мнению, уже сам характер Шпигельберга — «его трусость, жажда наживы, поза мирового благодетеля, безродный интернационализм (вполне уживающийся с сионистскими и национал-иудейскими устоями), его антивоинственность, сексуальная распущенность и деморализующее влияние» — достаточно оправдывает ту «борьбу не на жизнь, а на смерть», которую ведет нацистская Германия с «мировым еврейством» [296] .
294
Цит. в переводе Наталии Ман. В одном из вариантов второго издания пьесы Шпигельберг удостаивается характеристики «маклера Сатаны» («Der Satan mag seine Leute kennen, dasser dich zu seinem M"akler gemachthat»), а самому ему приписан риторически-двусмысленный вопрос: «Warum sollte der Teufel so j"udisch zu Werke gehen?» — «Зачем же черту вести себя по-еврейски?» (Schiller F. S"amtliche Werke in 5 Bd. Bd. 1. S. 540).
295
Биографические материалы на эту тему собраны в: Frankl О. Friedrich Schiller in seinen Beziehungen zu den Juden und zum Judentum. M"ahrisch-Ostrau und Leipzig, 1905 (переизд.: Bremen: Faksimile-Verlag, 2006; см. также: Oellers N. Goethe und Schiller in ihrem Verh"altnis zum Judentum // Judentum, Antisemitismus und deutschsprachige Literatur vom 18. Jahrhundert bis zum Ersten Weltkrieg. Ersten Teil / Hrsg. von Hans Otto Horch und Horsl Denkler. T"ubingen: Max Niemeyer, 1988. S. 108–130).
296
Schiller F. Die R"auber. Erl"auterungen und Dokumente / Hrsg. Von Christian Grawe. Stuttgart: Philipp Reclamjun., 1976. S. 203. Заметим, кстати, что только негативно воспринимал образ Шпигельберга и Карл Маркс: Маркс К. Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 8. М.: Госиздат, 1929. С. 369 («Во всем остальном то, что он приписывает себе, досталось ему в силу обстоятельств, то, что он делает, делают за него обстоятельства или же он довольствуется тем, что копирует деяния других; но открыто сыпать перед буржуа официальными фразами о порядке, религии, семье, собственности, а втайне опираться на общество Шуфтерле и Шпигельбергов, на общество беспорядка, проституции и воровства — тут Бонапарт оригинален»).
Рискнем допустить поэтому, что и фраза о «чернильнокляксящем веке» подразумевает осуждение не авторов и типографий, печатающих всякую дрянь (пусть такие осуждения и имели место в действительности [297] ), а евреев-ростовщиков, в изображении которых европейская и, в частности, немецкая культура со времен Средневековья до середины XIX века устойчиво тиражирует и их атрибуты — долговые книги и расписки, письменные принадлежности и склянки с чернилами [298] .
297
См. об этом: Eisenstein E. L. The Printing Press as an Agent of Change. Cambridge: Cambridge University Press, 1979. P. 303–311.
298
Carrington H. Die Figur des Juden in der dramatischen Litteratur des XVHL Jahrhunderts / Diss. Heidelberg: Pfeffer, 1897; Kaufmann M. R. Der Kaufmannsstand in der deutschen Literatur / Diss. Bern: G. Grunau, 1908; Leitzmann A., Burdach K. «Der JudenspieB und die Longinussage» // Neue Jahrb"ucher f"ur das klassische Altertum, Geschichte und deutsche Literatur [und f"ur P"adagogik]. 1916. Bd. 37. S. 21–56; Holdschmidt H. C. Der Jude auf dem Theater des deutschen Mittelalters. Die Schaub"uhne, 12. Emsdetten: H. & J. Lechte, 1935; Jenzsch H. J"udische Figurenin deutschen B"uhnentexten des 18. Jahrhunderts: Eine systematische Darstellung auf dem Hintergrund der Bestre bungen zur b"urgerlichen Gleichstellung der Juden, nebst einer Bibliographie nachgewiesener B"uhnentexte mit Judenfiguren der Aufkl"arung / Diss. Hamburg: Universit"at Verlag, 1974; Adams С. For Good and Evil. The Impact of Taxes on the Course of Civilisation. London; New York: Madison Book, 1993.
В качестве примера из русской культуры здесь можно вспомнить стихи из «Скупого рыцаря» А. С. Пушкина (1830) — слова Альбера, готового взять ссуду у еврея-ростовщика, к своему слуге:
Сбегай за жидом проклятым, Возьми его червонцы. Да сюда Мне принеси чернильницу. Я плуту Расписку дам [299] .С учетом ходового (и словарно зафиксированного) для времени Шиллера фразеологизма, инвективно отождествляющего евреев с кляксами, такое предположение представляется мне более оправданным в контексте мооровского монолога, мотивированного досадой на ростовщиков и вырождением нации (вспомним, что еще одна инвектива, которой Моор здесь же одаряет свой век, — определение его как «schlappes Kastraten-Jahrhundert» — «вялый век кастратов»), чем гипотеза о том, что он всего лишь пеняет на литературу и письменность [300] .
299
Пушкин A. C. Полное собрание сочинений. Т. 7. М.; Л.: Издательство АН СССР, 1937. С. 108.
300
Ср. рассуждение С. С. Аверинцева, по мнению которого «Карл Моор у Шиллера не может энергичнее выбранить свой век, как назвав его „чернильным“ веком. Средние века и впрямь были — в одной из граней своей сути — „чернильными“ веками. Это времена „писцов“ как хранителей культуры и „Писания“ как ориентира жизни, это времена трепетного преклонения перед святыней пергамента и букв» (Аверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы. М.: Наука, 1977. С. 208). Аверинцев следует в этом случае, быть может, за Г. А. Гуковским, приурчивавшим действие «Скупого рыцаря» к Бургундии XV века (Гуковский Г. А. Пушкин и проблемы реалистического стиля. М.: Гослитиздат, 1957. С. 315). Но «Разбойники» — пьеса не о Средневековье. Известно, в частности, что «Шиллер решительно отверг предложение режиссера Дальберга перенести действие в Средние века» (Тураев С. В. Молодой Шиллер // История всемирной литературы в 9 тт. Т. 5. М.: Наука, 1988. С. 226). Принципиально более оправданным мне представляется мнение Олега Проскурина, считающего, что «предельная обобщенность и нарочитая неопределенность времени и места действия входили в жанровое задание пьесы, мыслились необходимым элементом „шекспиризма“ — причем шекспиризма не исторических хроник, а „трагедии страстей“» (Проскурин О. Поэзия Пушкина, или Подвижный палимпсест. М.: Новое литературное обозрение, 1999. С. 359).
В ином, но также инвективном контексте сравнение еврея и кляксы находим в немецком тексте авторского переложения пьесы Адама Эленшлегера «Аладдин, или Волшебная лампа» (Aladdin oder die Wunderlampe, 1808). Эленшлегер, знавший немецкий язык не хуже родного, в предисловии к немецкоязычному изданию своей драмы (написанной и изданной по-датски тремя годами раньше, в 1805 году) специально оговаривал принципы ее вольного переложения, а точнее, ее «пересочинения» стремлением не к подстрочному буквализму, но к поэтико-стилистической адекватности в выражении своего замысла на другом языке [301] . По этой причине немецкий текст «Аладдина», посвященный Эленшлегером Гете (с которым Эленшлегер познакомился в 1805 году и которого впоследствии неизменно называл своим учителем), сильно отличается от оригинала. При этом, в ряду «многих дополнений и исправлений» («mit vielen Zus"atzen und Erg"anzungen»), которые Эленшлегер счел уместным внести в немецкий текст, одно касается передачи, условно говоря, «антиеврейских» пассажей. Традиционно предосудительная репутация евреев и в датском, и в немецком тексте остается общей (так, например, в устах благородного и доброго Аладдина: «Jeg kiender nok Joderne» — «Уж знаю я достаточно евреев»), но в немецкоязычном тексте она разнообразится отсутствующим в датском тексте инвективным (и контекстуально-объяснимым) обращением к герою-еврею:
301
«…nicht bloss Wort und Sinn, aberauch Ton und Art "ubertragen» (Aladdin oder die Wunderlampe. Ein dramatisches Gedicht in zwei Spielen von Adam Oehlenschl"ager. Amsterdam: Kunst- und Industrie Comtoir, 1808. S. 14).