Из Парижа в Бразилию по суше
Шрифт:
Стремясь запугать пленника и продемонстрировать свою власть над ним, негодяй намочил в обильно бежавшей изо рта крови кончик пальца и начертил на голове канадца алый круг — путь ножа, которым снимают скальп!
Но что за таинственное явление прервало вдруг восторженные вопли дикой орды, сменившиеся криками ужаса? Почему индейцы обратили к небу растерянные взоры? И отчего, вздымая в отчаянии руки, бросились лицом на землю?
Огромный, непонятный предмет, окутанный пламенем, повис внезапно над толпой краснокожих, низвергая на них огненный дождь.
ГЛАВА 9
Буксировка воздушного
— Эй, джентльмен! Эй!..
— Эй, на корабле! Эй!..
— Мы прибыли!
— Отлично! Я очень рад.
— Если вы хотите сойти на землю, то поспешите.
— Я только об этом и мечтаю, капитан! Будьте столь любезны, чтобы приказать вашим людям подтянуть канат и опустить шар на палубу.
— Это исключено.
— Почему?
— Пассажиры высаживаются сами, без помощи моих матросов. Для чего и существует трап, соединяющий палубу с набережной. Они проходят по нему — и до свидания!
— А как же вещи?
— Багаж складывают в трюм. При помощи строп, закрепленных у основания мачты, его вытаскивают наверх и выгружают на пристань.
— Мой шар — тоже багаж.
— Это вы так считаете, но не я. Я называю багажом лишь то, что находится на палубе или в трюме.
— Не оставите же вы меня вечно висеть на высоте десяти метров привязанным к пароходу!
— Оставить вас висеть над моим пароходом?.. Нет, не оставлю. Помочь же вам спуститься — дело совсем другое.
— Но это же настоящая западня! Гнусная проделка!
— Тише, джентльмен, успокойтесь. Я подрядился довести вас за десять долларов от Ситки до устья реки Ситкин. Свое обязательство я выполнил, так что будьте добры, спуститесь и покиньте мое судно вместе с другими пассажирами.
— Вы же понимаете, что сам я без вашей помощи не смогу этого сделать.
— Тогда уплатите еще один доллар.
— Я дам вам его.
— Плата вперед!
Выслушав ультиматум, предъявленный ему наглым вымогателем, Жак Арно, держась за край корзины, качавшейся над волнами, словно майский жук на веревочке, попытался справиться с охватившим его гневом. Утомленный довольно оригинальным способом пересечения водного пространства, наш путешественник стремился поскорее опуститься на твердую землю, но столь гнусный шантаж откладывал желанный миг на неопределенно долгое время.
Оба собеседника, один высоко в воздухе, а другой внизу на палубе, вынуждены были кричать, чтобы слышать друг друга. Когда надсадный голос донес до Жака решительное требование мошенника, тот решил, что у него не остается иного выхода, кроме как опять заплатить вперед.
— К счастью, у меня как раз остался один доллар, — проворчал он. — Последний.
— Вы слышали, джентльмен? — повторил капитан. — Платите вперед, или я отвязываю канат.
— Это уж слишком… Получается, я должен верить вам на слово, вы же мне — нет.
— Но ведь это я вам нужен, а не вы мне. Когда мы поменяемся ролями, я тоже буду платить вперед.
— Ну что ж, пусть так!
Без лишних разговоров Жак завернул доллар в кусок подкладки, вырванной из своей шубы, аккуратно завязал его в узелок и как можно осторожнее бросил на палубу.
Однако бедолага не рассчитал, что волны, плескавшиеся в устье реки, без устали раскачивали хрупкое суденышко. И когда он разжал пальцы, державшие монету, корабль по воле рока качнулся как раз в сторону, противоположную той, куда падал сверток Жака. Доллар, ударившись о борт, соскользнул в волны, и его всплеск горьким эхом долетел до ушей нашего воздухоплавателя.
Американец невозмутимо наблюдал за случившимся.
— Это не считается, — сипло крикнул он. — Давайте другой доллар, или я отвязываю вас.
— Но у меня больше нет денег! — взмолился Жак.
— Нет денег!.. Что ж, тогда отчаливайте!..
Мошенник — а мы помним, что за утреннее представление он получил без ведома Жака кругленькую сумму в двести долларов (ну а каждый доллар — это 1, 084 франка), — вытащил длинный охотничий нож и одним взмахом обрубил канат, полностью освободив себя от забот о человеке, который совсем недавно сумел всего за час туго набить ему кошелек.
Аэростат стремительно взмыл на значительную высоту, и задувший очень кстати западный ветер понес его в глубь страны. Однако положение нашего героя не стало от этого менее опасным. И вот почему. Когда он приступил на корме парохода к подготовке шара к подъему, то с удивлением и возмущением обнаружил в бутыли нефть вместо заказанного им горючего жира. Сам ли он был виноват, не сумев как следует объяснить капитану, какое топливо ему требуется? Или, напротив, у прощелыги были свои соображения на этот счет, и он с бесцеремонностью, достойной истинного янки, заменил животный жир минеральным продуктом?.. Конечно, Жак должен был бы сразу же потребовать от плута объяснений, хотя, скорее всего, претензии его вряд ли были бы удовлетворены.
Жак малодушно трусил только перед бортовой и килевой качкой и болтанкой, но в остальном, как мы не раз имели случай убедиться, был отважен и смел зачастую до безрассудства. Беспокоясь о сомнительной жидкости, содержавшейся в глиняной бутыли, не более чем если бы это была влага, столь дорогая глотке чукчи, он лишь слегка видоизменил нагревательное устройство, чтобы уменьшить риск пожара, а затем хладнокровно поджег нефть. Шар стремительно наполнялся, и навигатору некогда уже было разбираться в своих эмоциях. Ну а потом аэростат поднялся в воздух и восемь часов двигался на буксире у корабля. Вечно невозмутимый Жак, казалось, совершенно забыл о том, что один лишь сильный порыв ветра может так качнуть корзину, что опрокинет его сосуд с горючим. Для сохранения хладнокровия в подобных обстоятельствах требуется немалое мужество, почти что героизм. Действительно, нетрудно догадаться, каковы были бы последствия подобного происшествия, которое могло произойти каждую минуту. От опрокинувшегося сосуда с горючим воздушный шар тотчас бы загорелся, и несчастный воздухоплаватель оказался бы перед выбором: прыгнуть в воду или быть заживо зажаренным.