Из пушки на Луну
Шрифт:
Инстинктивно путешественники подались назад. Ужас их был несказанный, но продолжался недолго. Небесное тело пролетело от них в нескольких стах метрах и исчезло; его поверхность вдруг слилась с глубоким мраком пространства.
— Скатертью дорога! — проговорил Мишель Ардан, с видимым удовольствием вздыхая полною грудью. — Что же это, неужто и на небе нет достаточно простора, чтобы можно было без риска гулять здесь в маленьком снаряде? Кто знает, что это за неугомонный шар, который чуть с нами не столкнулся?
— Я знаю, — сказал Барбикен.
— Чорт побери! Ты все на свете знаешь!
— Это болид, [31]
— Неужто? Стало быть, у Земли две луны?
— Да, Мишель, две луны, хотя обыкновенно и полагают, что Луна только одна. Но вторая луна так мала и движение ее до того быстро, что жители Земли ее видеть не могут. Однако французский астроном Пти [32] мог определить существование второго спутника. По его наблюдениям, этот болид совершает свое обращение вокруг земли с громадной скоростью — всего в 3 часа 20 минут.
[31] Болидами называются вообще каменистые или металлические массы, падающие иногда на Землю. Попадая в земную атмосферу, они, встречая сопротивление со стороны воздуха, раскаляются до яркого свечения.
[32] Ф. Пти — директор Тулузской обсерватории, французский астроном, живший в первой половине прошлого века. Его теория существования второго спутника Земли в настоящее время не разделяется большинством астрономов.
— Существование этого спутника признают все астрономы? — спросил Николь.
— Нет, не все, — отвечал Барбикен, — но если бы он им встретился, как вот теперь нам, они перестали бы сомневаться в его существовании. Знаете, что я думаю?
— Что?
— Что этот болид, который, разумеется, погубил бы нас, если бы столкнулся со снарядом, даст теперь возможность определить наше положение в пространстве.
— Как же это так? — спросил Ардан.
— Расстояние его от Земли известно, и в этом пункте, где мы встретили его, мы были на 8140 километров над поверхностью земного шара.
— Ой-ой-ой! — вскрикнул Ардан. — Перед такой быстротой наши курьерские поезда — просто букашки.
— Да, за нами теперь трудненько угнаться, — сказал Николь и посмотрел на свой хронометр.
— Теперь 11 часов, — прибавил он. — Мы расстались с Америкой только 13 минут назад.
— Всего только тринадцать? — спросил Барбикен.
— Да, тринадцать, — подтвердил Николь. — Значит, не изменись наша начальная скорость, мы делали бы 40 тысяч километров в час.
— Всё это прекрасно, слов нет, — сказал Барбикен, — но отчего мы не слыхали выстрела колумбиады?
На это никто не сумел ответить, и разговор прекратился.
Барбикен принялся ощупывать и опускать ставень второго бокового окна.
Эта операция удалась ему как нельзя лучше; в открытое окно полился потоком лунный свет и ярко озарил внутренность снаряда.
Экономный Николь тотчас же поспешил погасить газ, который к тому же при лунном освещении только мешал наблюдению межпланетных пространств.
Лунный диск сиял с поразительной яркостью.
Лучи, которые уже не задерживались туманной атмосферой земного шара, струились сквозь окно и наполняли внутренность снаряда серебристыми отблесками. Черный цвет неба удваивал
Горы, равнины, все очертания спутника представлялись глазам ничуть не крупнее, чем с какого угодно пункта Земли, но в пустом пространстве свет его разливался с изумительной, необычайной ясностью. Диск сверкал, точно платиновое зеркало.
О Земле уж не было помину: Земля исчезла. Капитан Николь первый вспомнил об исчезнувшей родине.
— Да, да! — вскрикнул Ардан, -Теперь Земля исчезает, и следует кинуть ей в благодарность за все ее блага последний взгляд. Посмотрим на Землю!
Барбикен охотно согласился исполнить желание товарища и начал проворно очищать окно в дне снаряда, откуда можно было наблюдать Землю.
Подвижный диск, на котором они при взлете снаряда лежали и который был движением притиснут к самому дну, разобрали не без труда. Части его бережно расставили вдоль стенок, — они могли еще понадобиться.
Наконец, в нижней части снаряда отыскали окно с чрезвычайно толстым стеклом. Мишель Ардан стал перед этим окном на колени.
Окно было темное, точно матовое.
— Ну, что же? Ну, где же? — вскрикнул он. — Где Земля?
— Земля? — сказал Барбикен. — Да вот Земля!
— Это? Вот эта узенькая полоска? Этот серебристый серпик?
— Разумеется, Мишель. Этот серп тоже скоро исчезнет, и тогда на некоторое время Земля погрузится в непроницаемую тень. Будет «новоземелие».
— Так вот она, Земля! Вот Земля! — повторял Ардан, глядя во все глаза на скромную полоску родной планеты.
Объяснения Барбикена были правильны. Земля входила в свою последнюю фазу.
Свет ее серпа был несколько синеват от густой атмосферной оболочки и не так ярок, как обычный серп Луны, но размеры его казались несравненно значительнее; он представлялся каким-то громадным, растянутым по небу луком. Некоторые пункты, особенно в его вогнутой части, были ярко освещены и свидетельствовали о существовании высоких гор; все эти ярко освещенные пункты по временам исчезали под густыми пятнами, каких никогда не замечается на поверхности лунного диска. То были расположенные вокруг земного шара кольца облаков.
Впрочем, можно было видеть весь контур земного шара. Благодаря отблеску от Луны полный диск Земли вырисовывался довольно ясно, хотя и не так, как обыкновенно виден диск Луны, не освещенный Солнцем.
Путешественники усердно пытались пронизать глазами глубокий мрак пространства, как вдруг перед ними рассыпался сверкающий букет падающих звезд. Сотни болидов, воспламеняясь от соприкосновения с атмосферой, прорезывали темноту блестящими огненными линиями и испещряли пепельную часть земного диска своим сверкающим светом.
Мишель Ардан, оставляя в стороне научные объяснения, утешал себя мыслью, что родимая Земля ласково напутствует своих детей звездными фейерверками.
Земной шар, где они оставили все, что было им мило и дорого, представлялся теперь им убегающим в темное пространство серпом.
Три товарища молча смотрели вдаль.
А снаряд все несся и несся, хотя и с постепенно уменьшающейся скоростью.
Спустя некоторое время путешественников начала одолевать сонливость. Вслед за возбужденным состоянием, в котором они находились последние часы на Земле, неизбежно должна была последовать усталость.