Из Тьмы

Добродел

— Меня зовут командир Билл. Вы все смогли выжить и пройти испытание, но не попали в семёрку лучших! — заложив руки за спину, обратился к нам плащеносец. — И теперь переходите под моё руководство. Каждому из вас был присвоен номер в рейтинге. Номер может быть изменён в зависимости от результатов ваших тренировок. Занявшие первые позиции в Рейтинге будут поощрены, последних ждёт наказание…

Наш новый командир продолжал говорить, но я его уже не слушала, из глаз текли слёзы, а я судорожно пытаясь подавить рвущиеся наружу рыдания. Сержант Сэмвелл и его подручные крепко вбили в нас знание, что раздражать старших рёвом — нельзя и больно.

***

После

экзамена начались тренировки, которые давались неожиданно просто. То, что раньше выходило с трудом, теперь выполнялось с лёгкостью. Дело в том, что я стала сильней. Все мы в большей или меньшей степени стали. В том и заключался смысл этого бесчеловечного, но в каком-то смысле рационального испытания: из сотен собранных по стране необычных детей выделить самых одарённых, а от остальных избавиться.

Но даже когда нас начали учить сражаться, я быстрее всех осваивала новые движения и приёмы. И несмотря на то, что в группе была самой маленькой по возрасту и росту, побеждала в подавляющем большинстве спаррингов. Главный инструктор говорил, что у меня есть талант воина.

Отношение инструкторов выгодно отличалось от людей Сэмвелла. Ну, по крайней мере, к тем, кто не отлынивал. Впрочем, даже самых бестолковых наказывали только за дело, а не из любви к процессу. Для лидеров списка и вовсе имелся целый список преференций: здесь и возможность заказать в столовой что-нибудь вкусненькое, и большее количество свободного времени, да и само отношение, опять же. Но и не будь всего этого, я бы не прекратила стараться. Чтобы войти в Элитную Семерку и снова быть вместе с Акаме, мне нужно стать лучшей!

Кроме навыков боя, в обучении которым по какой-то (странной на мой нынешний взгляд) причине делали упор на индивидуальное мастерство, практически не затрагивая работу в отряде, нас учили и другим дисциплинам. Ну, как учили? Результаты в небоевых предметах на позицию в Рейтинге почти не влияли. Поэтому никто особо не напрягался, воспринимая эти уроки скорее как возможность отдохнуть после физических нагрузок. Хотя находились и те, кому было действительно интересно.

Учебная программа тоже выглядела довольно непонятно. Счёт, Письмо, Биология с упором на изучение полезных и опасных сторон растений и животных, чтение и составление карт, оказание первой помощи и т. д. — всё это для будущих убийц на службе Империи полезно и логично. Но для каких целей в учебный план впихнули Литературу, Каллиграфию и Изобразительное Искусство, для меня осталось загадкой. Наверное, потому же, почему проигнорировали основы тактики, установку/выявление засад и ловушек и другие вещи, которые даже такому неспециалисту как я-Виктор пришли бы в голову при мысли о подготовке спецназа. Хотя стоило признать, что в будущем «бесполезные» дисциплины пригодились для составления отчётов о заданиях и для общения с гражданскими.

Вот Историю Империи (или, скорее, пропаганду с элементами истории) нам начали преподавать едва ли не раньше, чем умение сражаться. И это был чуть ли не единственный теоретический предмет, знания которого действительно спрашивали. Правда, с упором не именно на знание истории, а скорее на понимание «политики партии» и «текущего момента».

Позже мне довелось узнать, что учебный план составляли при личном участии нашего командира, которого после экзамена несколько ближайших лет мы практически не видели. Как потом выяснилось, лучше бы он и вовсе не появлялся.

***

Семь с небольшим лет учебы светлым пятном остались в памяти. Никто за это время так и не смог сместить меня с восьмой позиции списка (первые

семь мест прочно занимала Элитная Семерка). Все мы подружились и старались друг друга поддерживать. Для остальных ребят я стала кем-то вроде образца для подражания и одновременно всеобщей младшей сестрёнки. Последнее порой раздражало, но долго на них злиться не получалось. Будущее казалось безоблачным, а воображение рисовало картины того, как Защитники Империи, со мной и Акаме во главе, повергают армии мерзких иностранных варваров, мятежных дворян, бунтовщиков и предателей.

Неприятности, как это часто бывает, пришли, когда их никто не ждал. Сначала объявился наш лысый командир, имевший, как выяснилось, чин генерала разведки. Потом он по какой-то причине разругался с главным инструктором Базы. После ухода инструктора Джона и его помощников командир Билл объявил, что теперь возьмёт наши тренировки под личный контроль.

Новые наставники, пришедшие на место команды Мастера Джона, больше орали, чем учили, и вообще относились к нам довольно настороженно, будто к опасным зверям. Сами виноваты, не стоило этим отбросам строить из себя невесть кого и приставать к нашим девчонкам. Приходилось больший упор делать на самоподготовку, чему наши «инструктора» ничуть не возражали, предпочтя роль следящих за порядком надзирателей.

Через месяц генерал объявил, что нас усилят особым лекарством. В течение недели нам кололи какую-то гадость, от которой тошнило и путались мысли. Потом доктор, появившийся вместе с командиром, объяснил, что теперь мы должны каждый день пить специальные таблетки, иначе нам станет плохо. Те же таблетки, если повысить дозу, и были «усиливающим лекарством».

После приёма стимулятора возможности и скорость роста навыков большинства учеников нашей Подземной Базы действительно серьёзно увеличились, особенно у отстающих. Те же, кто и до того числился в лидерах, такой уж сильной прибавки не ощутили. Зато чувство эйфории, ложной силы и неуязвимости, возникающее после приёма «лекарства», мешало сосредоточиться на бое. Приходилось учиться контролировать себя в таком состоянии.

Также нам приходилось ходить на некие «процедуры». Нас заставляли садиться в кресло с расположенными по бокам странными динамиками, а в вену вставляли иглу от капельницы. Затем из динамиков начинал звучать странный шум вперемешку с голосами, и память отключалась. После, как я теперь понимал, обработки гипноустройством в голове сильно путалось и шумело в ушах, а выученная назубок пропаганда начинала казаться непреложной истиной.

Скоро командир решил, что с нас достаточно обычных тренировок, и теперь мы должны научиться убивать. Для этого он договорился с начальством рядом стоящей тюрьмы. И мы, разбившись на пятёрки, каждую неделю под его личным контролем выполняли работу палачей, отрабатывая удары своим оружием на выстроенных перед нами смертниках.

Поначалу было страшно и мерзко рубить связанных, кричащих от страха людей. Но потом я, как и все, привыкла, начала относиться к этому как к рутине. Не обращая внимания на вопли и мольбы смертников, я больше следила за тем, чтобы убить свою жертву с одного удара и не запачкаться. Неудачников, которые не сумели справиться за один удар, ждала уборка площадки для казней.

К сожалению, команды несли коллективную ответственность, и нам впятером, благодаря блондинке Ремус, частенько приходилось заниматься этой неблагодарной работой. Наверное, это занятие и лишило нас последнего трепета перед видом мёртвых изуродованных тел, но никто из группы и не думал выражать Ремус благодарность.