Избавитель
Шрифт:
Кокетливо зябко она повела плечами. Лицо ее постепенно менялось. Болезнь, которую она перенесла, несколько изуродовала ее, но и увядшая, она продолжала очаровывать, не подозревая, что ее ужимки могут быть неприятны и даже отвратительны. Освещение мешало Астрологу найти в ней хотя бы тень прежней Вики. Слабая улыбка вяло приподняла уголки его губ, когда Вика притиснулась к нему и так горячо. Он слегка отстранился.
— А ты все такой же… — заговорила она не своим голосом, чуть хрипловатым и грубым.
— Какой?..
— Такой же робкий… ты знаешь, кто теперь мой муж?..
— Кто?..
— Так ты не знаешь?..
— Он любовник дочери Тиррана…
Вика стала рассказывать Астрологу о себе. У нее вдруг возникла потребность в откровенности…
Астролог не слушал Вику. Все было фальшиво. Она стояла в пол-оборота к нему и любовалась собой, как бы созерцая себя в своих мечтаниях. Там она была молодой, изящной и испытывала на других власть своего очарования.
Астролог шел, опустив голову и потерянно улыбаясь. Спустившись по лестнице к набережной, он направился в сторону еврейского кладбища, неожиданно свернул в арку, пересек тесный двор, поднялся по ужасно скрипящей лестнице на нужный этаж и постучал.
— Входите, дверь не заперта…
— У вас столько замков и запоров…
— Семь замков и семь запоров… — Рыжеволосая дева в черном улыбнулась. — Наследство от бывшего жильца, музыканта, не знаю, чего он боялся…
Астролог огляделся. Комната напоминала аквариум: обои цвета водорослей, кровать с целой горой подушек, у окна низкий столик, на столике лампа, глиняный кувшин с узким горлом и мелкими осыпающимися цветами, алебастровая статуэтка Нарцисса, оплывшая свеча, длинные черные перчатки, надкусанное яблоко, чашка с синими сфинксами, в блюдце недопитый чай.
— Все, что он нажил за эти годы — это немного книг о музыке и одиночество… вы знаете, он был одержим луной, в новолуние вылезал через окно на крышу и бродил, рискуя сломать себе шею… — Дева тронула цветы рукой. — Я люблю цветы, есть в них чары, не знаю, какие именно, но есть… смотрите, какая луна огромная, а вокруг нее целый рой светлячков… звезды, как и люди, среди них есть и мужского пола, есть и женского, и лица у них бывают иногда веселые, иногда удрученные… хотите чаю?.. ах, да, совсем забыла… воды в кране нет…
— Можно, я просто посижу…
— Где-то я вас уже видела, не помню где, хотя должна была бы помнить?.. у вас какое-то дело ко мне?.. — Она посмотрела на Астролога и мимо.
— Да нет… сознаюсь, сам не знаю, как я здесь очутился, какое-то затмение нашло, шел совсем в другую сторону, а оказался вон где… ноги сами меня привели… удивительно, да?.. — Он сел на край кушетки, спрятав руки между колен.
— Я вспомнила, где вас видела… на приеме у Графини… я только что вернулась от нее, потом была у Афелии, она живет у сестры… это моя подруга детства, иногда мы с ней встречаемся… представляете, ее мужа арестовали… он артист… какое-то недоразумение, я ничего не поняла в этой истории, все как-то намеренно запутано… и помочь некому, ее дядя умер в пятницу на прошлой неделе… между прочим, в свое время он был послом в Париже… может быть, читали его парижские воспоминания?.. в книге он пишет и о своих девочках… представляете, Афелия была когда-то пассией Пилада… правда, эту историю я слышала и в несколько ином изложении… Пилад многих мучил… ну вы понимаете… лишь благодаря вмешательству Графини Афелии удалось ускользнуть от него… мне неловко вас беспокоить, будьте так любезны, подайте мне очки, они там… нет, чуть дальше… — Дева раскрыла альбом с фотографиями. — Вот, посмотрите на нее, а это ее дядя… сознаюсь, я была к нему неравнодушна… в книге есть намеки на этот счет… мне было всего 13 лет… он умел очаровывать, такой змей-искуситель… даже Графиня отдала ему свою симпатию… увы… вы знаете, что Графиня из-за него похоронила себя в этом монастыре с птицами… а он уехал в Париж послом… помню, как я пришла к ней на прием… по четвергам она устраивала приемы, и я случайно оказалась среди гостей… он меня не узнал в потертой одежде в роли робкой и провинциальной безвестной актрисы и приветствовал довольно холодно, но не прогнал… может быть, ему понравился мой голос… голос у меня был, как у сирены… и лишь после длинной цепи откровений и признаний, он чуть-чуть оттаял… не знаю, на что я рассчитывала… по своей глупости я думала, что вырасту в его глазах, рассказав ему о своих приключениях… святая наивность… однако цель была достигнута, в его глазах зажглось любопытство, просто таки хищный интерес… как сейчас помню эту сцену… где-то далеко, в бесконечности… что это было?.. мираж или действительность?.. не знаю… помню, этот дом с террасой, затянутой проволочной сеткой, лужи, пузыри, шел дождь… на террасе стояло целое озеро, водосточные трубы засорились палой листвой… его профиль на фоне орхидей… потом пощечина… бегство… я почти неделю скрывалась у Графини… и случайно стала свидетельницей ее встречи с неким Кальманом… я стояла над ними у слухового окна, терраса еще не была затянута проволочной сеткой… сверху я видела, как она обхватила его голову руками… он отстранился… он даже не поцеловала ее и за все время ни разу не назвала ее по имени… помню, он немного хромал, он то ли родственник, кузен… или нечто в этом роде, личность, как я поняла, довольно опасная… можно было предположить, что он каким-то образом был связан с неудавшимся покушением на Тиррана… как сейчас помню аршинные заголовки в газетах: «ГНУСНОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ…» — конечно, я не могу с полной уверенностью об этом говорить… но
Некоторое время Астролог рассматривал заводную балерину.
«Прелестная фигурка… но надо уходить… вообразил себе невесть что…»
Послышались шаги, голоса, звуки музыки. Полный недоумения, он склонил голову, прислушался. Тишина.
Снова послышались шаги, голоса, напев. Заводная балерина как будто привстала на цыпочки, вскинула руки…
«Кажется, я схожу с ума…» — Астролог встал, встряхнулся.
Вошла дева.
— Я вспомнила, где я вас видела… на кладбище… я еще раздавила ваши очки…
— Вы ничего не слышите?.. шаги, голоса, звуки музыки… — сдавленным голосом прошептал Астролог, нелепо улыбаясь.
— Это камни поют… уже несколько дней…
44
Всю вторую половину дня Тирран перечитывал свои мемуары. За окном шел дождь, погода была мерзкая, но в комнате было тепло, в камине потрескивали дрова, на стенах поблескивали отсветы, создавая иллюзию заката.
Тирран отвлекся.
На фоне однотонного неба цвели лилии, гвоздики, хризантемы, желтые, белые, фиолетовые. Вспомнилось, как он пережидал дождь у подножия Лысой горы рядом с еврейским кладбищем под растянутым на ветках куском брезента, вместе с мошкарой. Лиза бежала по отмели, когда он окликнул ее, обернулась на бегу, завернутая в кисею дождя. Ей было 13 лет, может быть чуть больше. Он снова окликнул ее. Она приостановилась. Увидев бледное, как будто измазанное мелом лицо Тиррана, она испугалась, она подумала, что он призрак из Башни. Слухи о призраке расходились по городу, как круги по воде. И все же она подошла к нему. Надо было быть сумасшедшей, чтобы решиться на такое…
Они почти не разговаривали. Все еще шел дождь и среди водянисто-лиловой мути постепенно, вкрадчиво открывалась вся ее красота и невинность. Она сидела, пропуская струйки дождя сквозь пальцы, тонкие, длинные изящно очерченные. Ее нежность и уязвимость волновали, будили какие-то бесстыдные желания…
Тирран невольно вздохнул. Он то мертвел, то оживал в бессильном отчаянии и снова забывался…
Его рука медленно-медленно подползала к ней по песку, тронула голое шелковистое колено. Она слегка отодвинулась.
— Не бойся, ведь это только игра… — с придыханием прошептал он. Он впитывал каждую частичку ее невинного тела…
Она не сопротивлялась, она лишь молча вздрагивала…
Замечтавшись, Тирран не заметил, как заснул, и вдруг проснулся. Он не отдохнул и не успокоился. Чувствуя оцепенение и тяжесть в ногах, он встал и побрел в кабинет. Шелковый халат тянулся за ним, как хвост павлина. Некоторое время он стоял у окна, вглядываясь в пелену моросящего дождя, потом, дернув за шнур звонка, вызвал для доклада Министра Внутренних Дел…
Министр был явно обеспокоен. Накануне он видел странный сон, что-то совершенно невообразимое, как будто он шел на доклад к Тиррану и неожиданно очутился в зале, опоясанном колоннами и гирляндами чадящих ламп. Стены залы были затянуты черным лоснящимся сукном и странными орнаментами. Посреди залы в круге лежала голова Старика, глазами делающая ему знаки приблизиться. Он нерешительно приблизился.
— Я давно тебя поджидаю… ты должен занять мое место… — прохрипела голова.