Избавитель
Шрифт:
Вначале проявилось лицо… и вся она, как лилия на длинном, тонком стебле медленно выплыла из глубины холста, тревожа листья травы маленькими босыми ступнями с розовыми пятками…
— Сарра… — прошептал Астролог. Остро толкнулась боль в паху. Ослабевший и напуганный, он опустился на кушетку, откинулся, щурясь, вглядываясь в холст. Узкий, горбоносый профиль, смутно голубеющие глаза, челка на лбу, тонкие губы, в жесте оголенных рук какая-то вульгарная изысканность, под полупрозрачной кисеей вспухшие лиловые сосцы. Она была так реальна, и эта стайка моли, витающая над ней…
«Боже мой, как давно это было… из-за нее я от всего отказался, все посчитал
Сумерки сгустились…
57
Две одинакового вида девы прочитали молитву на ночь и отвернулись друг от друга. Еще некоторое время они вздыхали в темноте. В комнате было темно и душно…
Послышались шаги, голоса. Как будто кто-то поднимался по лестнице или спускался. Сарра привстала, глянула в окно. Дверь черного хода была открыта, но оттуда никто не вышел. Она накинула на плечи шаль, подошла, постояла у двери, настороженно прислушиваясь, не выдержала и вышла в коридор. В коридоре никого не было. Унылая пустота освещалась каким-то странным, леденящим светом. Пугливо оглядываясь, Сарра пошла по коридору. Он как будто нигде не кончался. В страхе она повернула назад, но уже не могла найти свою дверь. Все двери были похожи. Она остановилась у двери с полустертым рисунком девочки с косичками, царапинами, рубцами, вмятинами от ударов полувековой давности, но и эта дверь никуда не открывались. В отчаянии от этого заколдованного круга запертых дверей, Сарра прижалась лицом к стене и заплакала. Она чувствовала себя такой одинокой, как в детстве. Вдруг потянуло странным кисловатым запахом, и она увидела впереди полосу света, падавшую из приоткрытой двери. Ее мутило от страха, но она заглянула внутрь и вошла, опасливо озираясь. Дощатый затоптанный пол, пыльная лампа на столе, разбросанные повсюду вырезки из журналов с женскими портретами, пустые рамки, затянутые многослойной паутиной. Она наткнулась на смятую постель и увидела Серафима. Он стоял у окна, склонившись над засохшими бегониями. Сначала она увидела его тень на стене, которая постепенно сгустилась в силуэт фигуры, опутанный паутиной, как саваном пепельного цвета. Постаревший, лицо серое, вытянутое, заросшее рыжей щетиной, она не сразу его узнала.
— Серафим… — позвала она, испытывая слабость и робость. Стоило ей заговорить, и он исчез. Нет. Он уже стоял у камина с кочергой в руке и ждал, когда разгорится пламя. Сырые дрова шипели, пугливо потрескивали. Сжалось сердце, ноги вдруг подкосились. Сарра присела на край кровати. Странно, простыни были еще теплые. Не понимая своих желаний, она забралась в постель, свернулась в клубок. Она дрожала всем телом. Как сквозь сон она услышала свой голос, она звала его по имени, но он лишь отдалился. Ей показалось, что и она стала как бы меньше ростом, и окно отдалилось, как в детстве, когда она была маленькой и счастливой…
«Боже мой, как все это далеко…» — подумала она. Ей захотелось плакать, но слез не было и во рту все пересохло.
Порыв ветра отпахнул форточку, занес запах дождя, свежести. И опять она увидела Серафима среди шевелящихся теней на стене. Поразило лицо и его глаза, странные, как будто запотевшие.
— Где ты, Серафим?.. почему ты меня бросил?.. — спросила она каким-то не своим голосом и как-то по-детски обиженно всхлипнула. Рядом с Серафимом обрисовалась фигура худенькой
«Сама святая невинность…» — подумала Сарра и вдруг узнала себя в этом худеньком ангелочке, вспомнила мать, сестру, кузена. Одно время они с сестрой были влюблены в кузена. Она приезжала к матери летом на несколько недель. Кузен жил в мансарде, а Сарра в большой комнате вместе с матерью и сестрой. Соседи одалживали для нее кушетку. Утром они по очереди мылись в ванной, дожидались своей очереди в коридоре босиком в одинаковых ночных рубашках. Вспомнилось, как испугал ее кузен. Он вошел в ванную с ночным горшком в руке и вызвал у нее настоящую панику. На ней была только повязка из полотенца, в виде чалмы. Он отвернулся, а она не нашла ничего умнее, как спросить его, что за шрам у него на спине…
Эти годы вспоминались как самое счастливое время. Вспомнилось, как они с сестрой вязли в топях, ловили лягушек и подбрасывали кузену в кровать. Для них он был большой куклой. Они обряжали его в свои платья, пудрили щеки, причесывали, как-то чуть не выкололи ему глаза ножницами. Он сбегал от них, запирался в комнате матери и мучил весь дом нудными гаммами на немецком пианино. Когда он уезжал, они безудержно оплакивали его отъезд, сидя в его кровати с посыпанными пеплом головами и красными глазами, а потом разыгрывали что-то вроде спиритического сеанса, устраивали свидание и разговаривали с ним, как будто он был на том свете…
Картина стала неясной. Она смахнула слезы. И мать, и сестра, и кузен давно умерли.
— Наверное, вы дожидаетесь меня там… — прошептала она и почувствовала себя так странно, необычно. Она уже не могла говорить и только улыбалась. Конечно там, куда она смотрела, были только тени. Она почувствовала, что кто-то коснулся ее руки, попытался выпрямить беспомощно вздрагивающие в воздухе ее скрюченные подагрой пальцы…
К утру Сарра умерла…
58
Маленький, похожий на летучую мышь в своем широком и темном плаще, карлик пробирался через полную миражей галерею в оранжерею, где в отцветшем бурьяне лежал Начальник Тайной Канцелярии, глухой к страшным пророчествам и тревогам горожан. Он был пьян. Постелью ему служили пальмовые листья и штора, сорванная с окна.
Послышались шаги. Начальник Тайной Канцелярии слегка приоткрыл веки и с содроганием увидел карлика. Он не узнал его.
— Сарра умерла… — пролепетал карлик, задыхаясь, как астматик.
— Что-что?.. — переспросил Начальник Тайной Канцелярии и как будто протрезвел, встал и пошел за карликом по петляющим коридорам Башни, пугая слуг. Неожиданно карлик исчез.
«Как сквозь землю провалился… а это еще кто?..»
Кутаясь в плащ и поблескивая очками с дымчатыми стеклами, незнакомец шепнул:
— Ваш план провалился…
Начальник Тайной Канцелярии перешел через террасу, повернул налево, направо, помедлил, взбежал по жутко скрипящей лестнице и очутился в узком тамбуре. Оглядываясь, он как-то нерешительно порылся в карманах и толкнул одну дверь, потом другую. Некоторое время он ничего не мог рассмотреть, ощупью поискал выключатель, не нашел. На стенах поблескивали портреты. Они молча смотрели на него из своих тесных рам. Он обратил внимание, что в череде портретов зияла пустота. Кто-то снял портрет Старика. Достав из тайника какие-то бумаги, Начальник Тайной Канцелярии судорожно сглотнул подступивший к горлу комок.