Избранная и беглец
Шрифт:
— А если откажусь?
Лайон нахмурился.
— Мне будет жаль. И не только мне, как ты понимаешь.
— Если хоть волос упадет с головы Айрис, я тебя убью, — сказал Оллин.
— Понимаю, Оллин, все понимаю. Но и ты пойми. Да, на планете ты никогда не жил. Но если бы жил, ты бы хотел существовать вот так, как они все? Обдумай. Это будет тихо и бескровно. Незаметно. Один недостаток — тебе придется стать Артемисом, но мы тебе зальем все то, что ему известно, а твои воспоминания останутся твоими. На мой взгляд, это оптимальное решение
— Мне в самом деле надо подумать. — Он поднялся. — И мне нужен выход в сеть. Я не слишком тебе доверяю, дядя. Я хочу ознакомиться с происходящим лично.
— Будет тебе сеть. — Лайон махнул рукой. — Но все же не торопись отказываться и помни о том, что Артемис напал первым.
И Оллин почему-то вспомнил, как Аси, его мягкий Аси упал на траву обугленным комом.
Выйдя от Лайона, он не торопился возвращаться к себе, пошел бродить по кораблю. «Сердце галактики», как выяснилось, был прежде шикарной прогулочной яхтой, переоборудованной до состояния ракетного крейсера. По этой же причине здесь остались отличные зоны для отдыха с прекрасными панорамными иллюминаторами, которые в случае чего прикрывались защитным полем.
На «Сердце галактики» было не слишком-то людно, и Оллин без труда нашел для себя пустующую зону со столиками, изящными креслами и широким обзорным иллюминатором от потолка до пола. В иллюминатор открывался шикарный вид на Джейфалис и Рамелию, два разноцветных шарика, казалось, неподвижно висящих в черной бездне. Джейфалис — охряно-желтый, как будто с подпалинами, с редкими синими пятнами морей. Рамелия — словно завернутая в синюю ткань океанов, в перламутре облаков. Красивая. Но, выходит, изрядно прогнила изнутри.
Оллин уселся за один из столиков, так, чтобы можно было смотреть в иллюминатор, и задумался.
Лайон Делайн поставил его перед отвратительным выбором: стать собственным братом-близнецом, тем самым подписав Артемису смертный приговор, но при этом прекратив уничтожение модификантов — тех, кто еще остался. Или отказаться от всего мероприятия, поставив под удар себя, Айрис и еще тысячи жизней на Рамелии.
Ясное дело, дядя не отступится. Не зря же он держал Оллина двадцать восемь лет на том островке, словно драгоценную розу под колпаком. И потом, если верить Лайону, сейчас на его след вышли ищейки Артемиса. То, что их найдут и уничтожат, — дело времени.
Но пойти на убийство родного брата?.. Даже несмотря на то, что брат этот сам сделал первый шаг, сам напал.
Убивать его не хотелось. Это казалось — да и было — очень грязным поступком, неправильным. Вызывало ощущение, что он уже проваливается по самое горло в черное вязкое нечто и не может выбраться, и липкая черная паутина проникает под кожу, расползается уродливыми пятнами… Но что делать? Снова попытаться бежать? Куда? На чем?
Неправильно и то, и это… Выбор между очень плохими решениями.
— Привет.
Он медленно обернулся, уже зная, кого увидит. К нему меж столиков грациозно
Молча кивнул в знак приветствия. Лилиан добралась до его столика, бросила мимолетный взгляд в иллюминатор.
— Можно с тобой посижу?
— Почему нет?
Подвинула себе стул, села, грациозно положив ногу на ногу. У нее были красивые точеные ноги и узкая спина, которую она держала очень прямо, как будто давая всем понять, что она не просто какая-то там девушка, нет. Она — дочь самого Делайна.
— Как дела? — несмело спросила она, кокетливо взмахнув густыми и длинными, почти кукольными ресницами.
Оллин пожал плечами.
— Поговорил с моим отцом? — уточнила Лилиан.
Оллин вдруг подумал, что она пользуется духами с тяжелым, как будто давящим ароматом. Запах должен был быть сладким и цветочным, но воспринимался как плотное удушающее марево.
— Поговорил, — нехотя ответил он. Молчать было бессмысленно и совсем невежливо. В конце концов, Лилиан хоть и вызывала неприязнь, но пока что ничего плохого не сделала. Ну разве что к Айрис сходила и гадостей наверняка наговорила.
— И что думаешь? — дернула она тонкой бровью.
— Мне все это не нравится, — честно ответил Оллин.
— Не веришь отцу?
— У меня нет ни одной причины ему верить.
— Зря. — Она метнула на него сердитый взгляд. — Странно, что ты не думаешь о нас. В смысле о модификантах.
— Из-за меня погибнет человек, который приходится мне братом.
— Ну и что? — Зеленые глаза сверкнули каким-то злым фанатичным блеском. — Зато ты станешь правителем планеты. Императором. И сможешь сделать так, чтобы все было правильно. Представляешь? Ты столько лет из-за придури своего отца и из-за урода-братца провел в изоляции, а теперь станешь правителем.
И облизнулась, как будто само слово «правитель» было невероятно вкусным.
Оллина передернуло. Ну гадюка же… или он предвзято относится к этой девушке только потому, что она плохо приняла его Айрис?
— Я никогда не хотел становиться правителем, — осторожно заметил он.
— Такое тоже бывает. Иногда высшие силы подбрасывают такие сюрпризы, что не знаешь, как быть. Я вот, например, очень рассчитываю на тебя. Мне надоело прятаться от всех и скрывать свою сущность.
Кажется, она говорила искренне. И Оллин в который раз подумал о своей предвзятости.
— Занять место правителя — круто. — Она мечтательно прикрыла глаза. — Такой шанс изменить все… Чтобы Рамелия стала нормальной планетой. Убрать эти ларховы резервации. На их место посадить леса. Ты никогда не был на Рамелии, там деревья быстро растут. Тепло, влажно. Отличный климат. И красиво так. Горы со снежными вершинами, долины… Правда, красиво. Тебе понравится.