Избранная
Шрифт:
— Спорим, он заплачет?
— Брат Зика заплачет? Да ни за что! Ему изрядно достанется.
— Он молотит руками!
— Он кричит, будто кошка, которую душат, — замечаю я.
Все снова смеются. Я испытываю укол вины за то, что насмехаюсь над Юрайей за его спиной, но я сказала бы то же самое, если бы он стоял рядом. Надеюсь.
Когда Юрайя наконец замирает, я вместе с членами фракции иду его встречать. Мы выстраиваемся внизу и заполняем пустое пространство руками. Шона хватает меня за локоть. Я цепляюсь за
— Будь уверена, мы больше не станем звать тебя Сухарем, — кивает Шона. — Трис.
Входя в столовую тем вечером, я все еще пахну ветром. Мгновение я стою в толпе лихачей и чувствую себя одной из них. Затем Шона машет мне, толпа рассыпается, и я иду к столу, где Кристина, Ал и Уилл глядят на меня, разинув рты.
Я не думала о них, когда приняла приглашение Юрайи. Отчасти мне приятно видеть их ошеломленные лица. Но расстраивать друзей не хочется.
— Где ты была? — спрашивает Кристина. — Что ты с ними делала?
— Юрайя… ну, помнишь, прирожденный лихач, который был в нашей команде по захвату флага? Он покидал лагерь с членами фракции и упросил их взять меня с собой. Они не очень-то хотели это делать. Одна девушка по имени Линн наступила мне на ногу.
— Может, они и не хотели тебя брать, — тихо говорит Уилл, — но, похоже, ты им понравилась.
— Да. — Я не могу отрицать очевидное. — Но я рада вернуться.
Надеюсь, они не смогут раскусить, что я лгу. Или смогут? Я видела свое отражение в окне на обратном пути в лагерь, и мои глаза и щеки горели, а волосы были спутаны. Я выгляжу так, как будто испытала нечто потрясающее.
— Что ж, ты пропустила, как Кристина едва не избила эрудита, — бодро замечает Ал.
Кто, как не Ал, всегда разрядит напряжение?
— Он проводил опрос о лидерстве Альтруизма, и Кристина сказала ему, чтобы занялся более важными вещами.
— И была совершенно права, — добавляет Уилл. — А он на нее разозлился. Большая ошибка.
— Огромная, — киваю я.
Если побольше улыбаться, возможно, удастся развеять их зависть, обиду или что там кроется в глубине глаз Кристины.
— Ага, — подтверждает она. — Пока ты развлекалась, я занималась грязной работой: защищала твою бывшую фракцию, улаживала межфракционный конфликт…
— Да ладно, тебе же понравилось. — Уилл толкает ее локтем. — Если ты не собираешься рассказывать всю историю, я сам расскажу. Он стоял…
Уилл приступает к рассказу, и я время от времени киваю, как будто слушаю, но думать могу лишь о том, как смотрела вдоль стены небоскреба Джона Хэнкока и воображала болото, полное воды, возрожденное в своей былой славе. Я смотрю через плечо Уилла на членов фракции, которые бросаются кусочками еды при помощи вилок.
Мне впервые по-настоящему хочется стать одной
А значит, я должна преодолеть следующую ступень инициации.
Глава 18
Судя по всему, вторая ступень инициации включает ожидание в темном коридоре с другими неофитами и гадание, что происходит за закрытой дверью.
Юрайя сидит напротив меня, Марлин слева от него, Линн справа. Неофиты-лихачи и переходники были разделены на первой ступени, но с настоящего момента мы тренируемся вместе. Так сказал Четыре, прежде чем скрыться за дверью.
— Ну что? — Линн ковыряет пол ботинком. — Кто из вас первый по рангу?
Сперва ее вопрос встречает тишина, но затем Питер прочищает горло.
— Я, — отвечает он.
— Спорим, я тебя побью, — небрежно произносит она, поворачивая колечко в брови кончиками пальцев. — Я вторая, но спорим, любой из нас побьет тебя, переходник.
Я с трудом сдерживаю смех. Будь я по-прежнему альтруисткой, ее замечание показалось бы грубым и неуместным, но в Лихости, по-видимому, принято бросать вызов. И это начинает мне нравиться.
— Я бы на твоем месте не был так уверен. — Глаза Питера блестят. — Кто первый?
— Юрайя, — отвечает она. — И я совершенно уверена. Знаешь, сколько лет мы готовились к этому?
Если она хочет запугать нас, ей это удается. У меня уже холодок по коже.
Прежде чем Питер успевает ответить, Четыре открывает дверь и произносит:
— Линн.
Он подзываeт ее жестом, и она идет к двери; бритая наголо голова мерцает в голубоватом свете в конце коридора.
— Так значит, ты первый. — Уилл обращается к Юрайе.
Юрайя пожимает плечами.
— Ага. И что?
— Как по-твоему, это честно, что вы готовились всю жизнь, а мы должны научиться за несколько недель? — щурится Уилл.
— Почему нет? Конечно, на первой ступени важно мастерство, но ко второй ступени подготовиться невозможно, — отвечает он. — По крайней мере, так мне говорили.
Никто ему не отвечает. Мы молча сидим двадцать минут. Я слежу по часам. Затем дверь снова открывается, и Четыре называет новое имя.
— Питер, — произносит он.
Каждая минута словно трет кожу наждачной бумагой. Постепенно нас становится все меньше, пока не остаемся только мы с Юрайей и Дрю. Дрю притопывает ногой, Юрайя барабанит пальцами по колену, а я стараюсь сидеть совершенно неподвижно. Я слышу только бормотание из комнаты в конце коридора и подозреваю, что это тоже часть игры, в которую с нами играют. Запугивают нас при любой возможности.
Дверь открывается, и Четыре подзывает меня.
— Идем, Трис.
Я встаю — спина ноет, оттого что я так долго прислонялась к стене, — и иду мимо других неофитов. Дрю вытягивает ногу, чтобы я споткнулась, но я в последний момент перепрыгиваю.