Избранница Хозяина холмов
Шрифт:
— Отпустите меня! — очень вовремя спохватилась я.
— Кажется, теперь я имею право трогать вас сколько вздумается. И даже ваш отец не будет против, — едко заметил Атайр, не торопясь размыкать объятия, и даже чуть погрузил пальцы в мои волосы. — Но не думайте, что это так уж меня радует.
Его губы ещё были слишком близко — так, что едва я пошевелюсь — обязательно коснусь их.
— Что вы несёте? Я вам не подушка безмолвная! — чуть повысила я голос, помня, однако, где нахожусь.
— Единственный, кого это волнует, — ваш верный влюблённый страж Илари, — продолжил злиться принц. Неведомо, на кого больше: на меня или себя. — Но и он, к сожалению, ни на что повлиять не может. Надо было раздавать обещания более могущественным людям.
— Да вы! — Я задохнулась от негодования.
Но тут принц меня отпустил, словно ему вдруг всё наскучило. Как будто это не он мгновение назад обнимал меня, всё крепче смыкая объятия, а эта его вторая сущность, которая блуждает в Сиде почти ровно так же, как часть души Ребеки.
Да тут только на себя остаётся досадовать: Атайру в который раз удалось застать меня врасплох. И любопытство узнать, “что будет, если…” — побеждает здравый смысл. А ведь теперь мне, пожалуй, стоит ещё раз серьёзно поговорить с отцом насчёт того, что выйти замуж за дикарского принца будет для меня совсем не безопасно.
Но Атайр уже сделал вид, что ничего не произошло, обратив взор к тропе, на которой становилось всё более шумно.
— Нам многое придётся объяснить тем, кто сейчас сюда придёт, — только и усмехнулся он, в очередной раз скользнув взглядом по моим ногам, что белели из-под слишком короткого подола. Да, в рубашке принца и тунике было вполне тепло. Но вид у меня, конечно, тот ещё.
И это сразу стало понятно по взгляду его величества короля Каллума, который вошёл в священную рощу первым — степенно, не торопясь. Вполне себе благостное выражение его лица сменилось явным недоумением, когда он окинул взглядом Атайра, который словно бы прирос к месту, а затем и меня. Захотелось одёрнуть тунику, но бестолковая суета сейчас будет явно лишней.
— Ваше величество. — Я поклонилась, стараясь сохранить невозмутимый вид.
Как будто так и надо.
— Что здесь произошло? — Каллум ускорил шаг.
За ним на поляну вышел Харелт — кажется, совершенно безмятежный. Он оглядел нас с таким участием, словно уже заранее знал, что здесь увидит.
— Мхадах решил нас немного искупать в озере, — проговорил Атайр.
— Принесите из моей лодки шерстяное покрывало для ниэннах! — едва повернув голову к сопровождению, велел Каллум.
От стражников тут же отделился один и быстро скрылся на тропе, уводящей прочь из рощи.
Но к святилищу уже подтягивались и другие люди — приближенные принца и самого короля. Затем показался и мой отец с вархассцами. И единственное, чем он выдал страшное негодование, что наверняка его охватило, стоило ему увидеть мои вопиюще открытые ноги, — это глубокий вздох и чуть опущенные в мучении веки.
Зато Илари едва на месте не взвился. Его глаза налились слепым гневом, пальцы сами сжались на рукояти ножа — единственного оружия, которое разрешено было взять с собой к святилищу. И, похоже, лишь необходимость сохранять свою стражу и подобающий вид вархасского посольства заставили его сдержаться от того, чтобы немедленно не оттащить меня от принца, который как ни в чём не бывало встал рядом со мной. Этакая дикая парочка, только что вышедшая из самой чащи.
А вот принцесса пришла, кажется, в полный восторг, увидев нас, — против явного возмущения своих старших товарок, которые тут же зашептались, осуждающе оглядывая меня. И восхищённо — только слепой не заметит — принца.
— Значит, святилище приняло вас. — Харелт остановился между двумя камнями, наблюдая, как к центру очерченного ими круга вархассцы тащат жертвенную тушу телёнка. Кровь с него капала на траву, почти не вытоптанную, и тут же впитывалась в землю.
— Наверное, можно сказать и так, — согласился Атайр. — Мы даже оказались в Сиде.
Каллум вскинул голову. Его густые брови сошлись у переносицы, хмурые складки перечеркнули высокий лоб. Похоже, о сыне он многое знал. И это его тревожило очень сильно, хоть показать того он не хотел никому.
— Этого быть не может! — возмутился отец, будто Старые боги должны были прежде его спросить.
— Вы можете не верить, — пожал плечами его высочество. — Но это так.
Мне не хотелось смотреть на Атайра, не хотелось смотреть на короля: они оба скрывали от нас с отцом то, что было очень важным, и более того — опасным. Шутка ли: этот всадник, а вернее, второй принц, получается, едва не утащил меня в неведомые глубины Сида!
— И что же вы там видели? — Тем временем Харелт обошёл всё святилище, разжёг огонь на старом кострище и вернулся к нам, явно готовый продолжать все необходимые ритуалы. — Вы говорили с камнем Фаль?
Он перевёл пытливый взгляд с моего лица на Атайра и обратно.
Но прежде чем принц взялся рассказать, что же там с нами случилось, я тихонько сжала его руку, которая до этого не касалась моей, но была так близко, что согревала своим теплом. Его высочество дёрнул желваками, но смолчал. Он ведь должен понимать, что во всеуслышание объявлять всем, что он как будто бы потерял перед Старыми богами право наследовать престол Глиннхайна в одиночку, нельзя. Нужно обдумать всё ещё раз, обсудить…
— То, что случилось там, ваше величество, — заговорила я, — даёт мне право просить вас ещё раз обсудить с советником Лисвархом необходимость нашего с его высочеством брака.
— Что случилось? — мрачно настоял отец.
Друид же молчал.
Собравшиеся люди тихо гомонили между собой — достаточно почтительно, чтобы не нарушить умиротворение этого места.
— Камень Фаль назвал нас обоих истинными правителями Глиннхайна, — вдруг проговори Атайр вопреки моему предупреждению. — Только нас двоих.