Избранница забытых богов

Вознесенская Дарья

Ведь я так и не смогла сказать тебе, с кем имеешь дело ты

12

Тягучее молчание, повисшее между нами.

Капли, застывшие в воздухе незримо, как и мысли.

Размеренное дыхание двух людей, которые контролируют каждый свой вздох - потому что боятся выдать свои эмоцииневольной судорогой.

Малхаз все больше напоминал мне оружие. Которое

заботливо очистили от ржавчины, заменили рукоятку, но только теперьдостали из надежных ножен. Иострая грань сверкает при любом освещении, способная защитить... и ранить.

Спина мужчины напрягалась тем сильнее, чем дальше мы шли по лестнице, поспешно одевшись у источника.

Вокруг расползлась глубокая, темная ночь. Все давно спали.Только запахи распускающихся по ночам мелких ноченосок, обвивавших добротные стены, и проникающиесквозь не застекленные окна галерей брызги, скорее даже водяная пудра, жили своей жизнью.

Гостям отвели правое крыло, и дошли мы туда довольно скоро.

И я...я вдруг поняла, что не могу оставить его сегодня наедине со своей виной.

И остаться сама наедине со своей неуверенностью.

Возможно я не должна былапредлагать, но... Я должна была показать ему, что он имеет право на второй шанс. Даже если не от меня.Даже если тот ему не слишком нужен...

Я не собиралась соперничать с его погибшей элене...И не хотела быть его наказанием - он и так себя наказал достаточно. Лишь давада ему понять, что его жизнь не закончилась в ту Бурю.

А может я просто хотела исполнить собственное давнее желание?

– Останешься...со мной?
– спросила тихо, когда мы подошли к моей двери.

Малхаз вздрогнул.

Медленно, настороженно даже, обернулся, будто ожидал, что вот прям сейчас прекрасная дева обернется кровожадным хищником и кинется на него.

И так же медленно кивнул. А потом наклонился и невесомо коснулся моих губ своими.

Мы зашли в спальню, и у меня едва хватило сил, чтобы стянуть с себя одежду. И рухнуть на кровать...Я улетела мгновенно в солнечные облака и ощущение спокойствия, которое даже сквозь сон дарили мне его охраняющие объятия.

И проснулась в уже ярко освещенной комнате. Не одна... Как мне однажды - а может всегда и очень сильно - хотелось.

Чуть шевельнулась, устраиваясь поудобнее на боку и тут же... замерла. Сладко зажмурилась. И потерлась.

Об уже проснувшегося мужчину и его...внушительную твердость, упиравшуюся в мои ягодицы.

Малхаз немного отстранился и провел кончиками пальцев по моему позвоночнику, выстукивая на нем какой-то мотив, дрожью отдававшийся между ног. А потом надавил на поясницу, заставляя прогнуться и раскрыться. Он чуть подался вперед бедрами, и я почувствовала, что его член немного проник в лоно. Совсем чуть-чуть... и вышел.

И снова медленное, тягучее давление, заливающее солнцем низ живота так же, как была залита спальня.

Его рука гладила мою шею, спустилась на грудь, чтобы приподнять её, будто взвешивая, а потом

потереть соски и переместиться еще ниже, прижимаясь к животу и прижимая меня к себе еще сильнее, еще больше уводя мои бедра назад, раскрывая разгоряченные складочки...

Я не сдержалась и накрыла его руку своей. Требовательно толкнула его пальцы к набухшему бугорку. А потом раздвинула ноги, насколько это было возможно, переместила пальцы и обхватила его член, требуя продолжить остановившееся движение.

Утробный, возбуждающий смешок.

И мощный, томительный рывок, давший мне желанную наполненность.

Я всхлипнула от удовольствия, а потом вскрикнула, потому что Малхаз сильно прикусил мою шею сзади, как делают самцы со своей самкой, и начал плавно и неотвратимо двигаться, зажимая меня не только руками, но и ногами, лишая права двигаться и задавать темп. Погружая в глубину вожделения и того томительного ожидания, когда даже не знаешь, что лучше - чтобы это действо никогда не заканчивалось или закончилось как можно быстрее...

Мы одевались неспешно, поглядывая друг на друга.

Почти с улыбкой.

И даже успели на общий завтрак, что был накрыт в той же гостиной, что и ужин накануне. И...сели рядом.

Задевать ненароком друг друга кончиками пальцев.

Чувствовать невольную дрожь и вибрацию голоса.

Тянуться к одному и тому же блюду...

Я поймала себя на мысли, что мы были откровенно на виду, но никто не смотрел...пристально. И вовсе не потому, что никто не о чем не догадывался - а потому, что каждый знал, что происходит.И считал это правильным.

И это доверие к нам обоим и нашему решению действовало умиротворяюще даже на мои скачущие во все стороны эмоции.

Абб Картвелл присоединился к нам в самом конце, когда подали засахаренные ягоды и бодрящий травяной напиток - объявил, что сам проведет для насэкскурсию.

Он поправил свою восхитительную железную шляпу - судя по ее виду, делали её воспитанники - и возглавил небольшую процессию. Конечно, не удержавшись, чтобы не отправиться сначала на Крышу Мира. Так и представил ее с гордостью, будто она была живым существом или членом его семьи... Впрочем, в какой-то мере так и было. Крыша и правда являлась частью Мироздания, а многие барельефы на внутренней части ограждения были вырезаны старшими и их дедами.

С вершины Храма будто была видна половина Черного континента.

И это видение сопровождалось пронзительным небом над головой, шумом водопада и ветром перемен, уносящем неприятные мысли и дурное настроение.

– Кажется, я понимаю, почему это место так называется, - Шерон выглядел совершенно счастливым, опасно перегнувшись через невысокий парапет, -Чувствуешь себя птицей. Знаете, однажды я путешествовал со своим лучшим другом на дирижабле, и мы поспорили, кто из нас дольше продержится на веревке, свисающей наружу - без всякой магии. К утру мы оба так закоченели, что не могли разомкнуть руки - но никто не сдавался...