Избранницы короля

Холт Виктория

Однако, даже внутренне клокоча от ярости, леди Кастлмейн все же не решалась давать волю своим чувствам: как-никак, дело это было весьма щекотливое. Барбаре давно уже минуло двадцать, Фрэнсис было еще далеко до этого рубежа; Барбара вела разгульную жизнь и позволяла себе делать все, что только ее душеньке было угодно, Фрэнсис же спала по ночам сном младенца и просыпалась каждое утро свежей, как весенний цветок.

Словом, с такой скромницей следовало вести игру тонкую и осторожную.

И Барбара решила взять Фрэнсис под свое крылышко, рассудив, что если она этого не сделает, то король, паче чаяния, начнет ужинать там, где он сможет найти Фрэнсис, но где, увы, не будет Барбары.

А потому вскоре Фрэнсис сделалась самой лучшей подружкой Барбары, так что даже почивала с нею в одной постели.

Барбара, разумеется, знала, что, ухаживая за Фрэнсис, король пускал в ход все свои обычные уловки: томные взоры, пожатия рук, сорванные украдкой поцелуи, щедрые подарки; Фрэнсис же принимала все это с поистине детской радостью, как будто вовсе не, догадываясь о том, к чему он клонит.

Чтобы привадить Фрэнсис, Барбаре приходилось играть с нею в глупые детские игры, приводившие это простодушное создание в неописуемый восторг. Так, они играли в «молодоженов» — Барбара, разумеется, была женихом, Фрэнсис невестой; их торжественно укладывали в постель, поднося, как и положено, чаши молочного поссета с испанским вином, а девушки-служанки с неподдельным задором ловили чулок, который «невеста» бросала за спину; однако вошедший в самый разгар игры король все испортил, заявив, что женщине негоже выходить за женщину, когда есть мужчины, и что он сам готов избавить Барбару от обременительных супружеских обязанностей и взять их на себя. Госпожа Стюарт аж взвизгивала от смеха, прочие участницы игры возбужденно перешептывались и подталкивали друг друга локтями. Барбара прекрасно понимала, что, будь на месте невесты любая другая, вряд ли бы эти шалости закончились для нее в тот вечер без последствий. Но Фрэнсис всякий раз безошибочно угадывала момент, в который следовало остановиться, и Барбара снова убеждалась, что расчетливая скромница метит уж очень высоко, и готова была задушить ее собственными руками.

Больше всего на свете Барбаре хотелось, чтобы король воочию убедился в распутности лицемерной девицы. Видя, как он все более и более распаляется, как безоговорочно верит в ее хваленую невинность, Барбара чувствовала, что для нее самой все это может кончиться весьма печально. И, как ни хотелось ей навредить Кларендону, все же желание низвергнуть ненавистную госпожу Стюарт было много сильнее.

Сейчас Барбара совещалась с единомышленниками, расположившимися в ее апартаментах.

— Думаю, — говорила она, — вам, господа, теперь нетрудно будет убедить короля, что канцлер ведет политику противную его воле.

— Король слишком беспечен и не захочет нас слушать, — проворчал Беннет.

— Однако, — возразил Бэкингем, — король недоволен его упорным отказом признать Декларацию о свободе вероисповедания для английских подданных.

— Я уже намекала королю, что Кларендон выступает против Декларации не потому, что не согласен с нею, но единственно из ненависти к тем, кто ее составлял, — заметила Барбара.

— И что он на это ответил? Барбара пожала плечами.

— Сказал, что Кларендон человек честный и не раз доказывал это делом.

— И все-таки он был очень сердит на канцлера.

— Верно, — кивнул Бристол. — И если и подписывал законы, ущемляющие права всех несогласным с Актом единообразия богослужений, то только из-за за денег.

— А потом ему вдобавок пришлось пообещать, что все католики и иезуиты в скором времени будучи выдворены из страны, — вставил Бэкингем. Впрочем, я уверен: он сделает все возможное, чтобы этого не произошло. Вы же знаете его безмерную терпимость; только денежная зависимость от парламента заставляет его поддерживать их решения.

— Но все же я полагаю, что он станет любить их после этого чуть меньше, — сказала Барбара. — И менее всего — Кларендона, который как раз и подговаривал парламентариев добиваться уступок от короля.

— Значит, сейчас самое время его ущучить! — воскликнул Бристол. — Если король его не поддержит, как он не поддержал короля, то все его теперешние мнимые друзья разлетятся, как осенние листья на ветру.

— Да, — сказала Барбара. — Сейчас самое время.

— Есть и другая сторона вопроса, — продолжал Бристол. — Я католик и знаю, как великодушно король относится к сторонникам папства. Но в стране, давно уже поговаривают, что тот, кто готов проявлять к иноверцам такую снисходительность, должно быть, и сам разделяет их веру.

— Какая чепуха, — поморщилась Барбара. — Он готов проявлять еще большую снисходительность, когда он с кем-то не согласен. Он объясняет это тем, что, видите ли, привык уважать чужие взгляды.

— Но, — задумчиво произнес Бэкингем, — Кларендону его терпимость не по душе... Нашел! Кто-то в Лондоне распускает слухи о том, что король сам тайный приверженец католицизма. Как вы считаете, возможно, этот кто-то и есть Кларендон?

— Конечно, Кларендон! — воскликнула Барбара.

— Кстати, — сказал Бристол, — мне рассказывали о какой-то переписке Ее величества с папой. Насколько я понимаю, супруга уже наскучила королю; к тому же незаметно, чтобы она в ближайшее время собиралась подарить ему наследника. Наверняка она, как многие принцессы, страдает бесплодием. Король-то уже не раз доказывал свою способность — счастливую, заметим, способность — производить на свет потомство. Возможно, он не прочь сейчас будет избавиться и от королевы.

Барбара сощурилась. Не замышляют ли ее союзники некий тайный заговор, о коем ей ничего не известно? Возможно, случайная обмолвка Бристола как раз это подтверждает. А вдруг они делают ставку на Фрэнсис Стюарт?

— Ни в коем случае, — быстро сказала она. — Если вы попытаетесь обратить короля против королевы, это будет большой ошибкой.

«Лучше иметь королевой глупенькую португалку, чем прекрасную Фрэнсис Стюарт», — добавила она про себя.

— Барбара права, — сказал Бэкингем. — Не стоит слишком торопить события. Уладим сперва один вопрос, а потом уж займемся остальными. Нужно избавиться от канцлера Кларендона и посадить на его место кого-то другого... — Бэкингем поднял глаза на Бристола, Бристол поднял глаза к потолку.

«Почему не Бэкингема?» — подумал Бэкингем. «Почему не Бристола?» — подумал Бристол. Беннет ничего не подумал; он был вполне доволен должностью секретаря.

Вскоре заговорщики разошлись, поскольку Барбара рассчитывала сегодня вечером видеть у себя самого короля. Несколько дней спустя ей представилась возможность побеседовать с Бэкингемом наедине.

Решив сразу взять быка за рога, она без долгих предисловий заговорила о Фрэнсис.

— Думаешь, она и впрямь такая неприступная девственница, какой хочет казаться?

— Пока что никому не удалось доказать обратного.

— Возможно, никто просто по-настоящему не старался.

— Ну, Барбара! Ведь король и сам в этом не промах. Разве, по-твоему, он недостаточно старается?

— Джордж!.. Ты, конечно, не король, но зато ты первый красавец английского двора.

Бэкингем рассмеялся.

— Милая кузина, — сказал он, — я понимаю, что угодил бы тебе безмерно, взяв госпожу Стюарт к себе в любовницы. Тебе, с твоей пылкой натурой, должно быть крайне неприятно наблюдать со стороны за нарастанием страсти Его величества. Я рад бы оправдать твое доверие, да боюсь, что гнев короля в таком случае не позволит мне оценить твою благодарность.