Избранницы короля
Шрифт:
Ее отец был глубоко обескуражен происшедшими в их жизни переменами и горько сетовал на непочтительное отношение Джорджа к его дочери. Мэри очень дорожила любовью своего прославленного отца. Теперь, когда он принялся корить себя за неразумный выбор, она снова и снова утешала его и уверяла, что выбор этот сделала в первую очередь она сама. Все знали, что Бэкингем пренебрегал ею и что женился на ней не от хорошей жизни, а в тот момент, когда всем казалось, что монархия уже не будет восстановлена, и когда брак с дочерью старого парламентария представлялся ему наилучшей партией. Мэри, однако, была довольна,
Подобные унижения Мэри сносила беспрекословно. Что делать, они были частью той цены, которую ей, заурядной во всех отношениях женщине, приходилось платить за союз с одним из первых аристократов страны.
— Нравится ли вам мое платье? — спросила она служанок.
— Мадам, в нем вы прекрасны, — вполне искренне отвечали девушки, ибо действительно так думали.
— Ах, — пробормотала Мэри, — кабы можно было вместе с новым платьем надеть и новое лицо, может, я и была бы прекрасна.
Служанки, знавшие уже, что на балу будет сам король, заранее трепетали от волнения; однако истинная цель сегодняшнего бала была им неведома.
Зато она была ведома хозяйке, которую накануне просветил супруг. Как выяснилось, он затеял новый заговор, в котором на сей раз участвовали вместе с ним лорд Сандвич и Генрих Беннет — ныне лорд Арлингтон.
— Мы не можем, — заявил Джордж, — позволить королю впадать в уныние. Он забросил государственные дела и сделался мрачен до неузнаваемости. Разогнать хандру Его величества вольна одна только Фрэнсис Стюарт, и мы намерены ей в этом помочь.
— Но как? — спросила Мэри. — Ведь никто не может принять за нее столь важное решение.— Все очень просто, — пояснил герцог. — Мы устроим грандиозное веселье. Будут танцы, любимые игры госпожи Стюарт, напитки... крепкие напитки; и уж мы как-нибудь проследим, чтобы Фрэнсис почаще пригубляла свою чашу.
Мэри слегка побледнела.
— Значит, она не будет отдавать себе отчета в том, что делает?
— Вот ты уже и потрясена, — усмехнулся герцог. — Это все твое постылое пуританство! Дорогая Мэри, умоляю тебя, не будь ханжой. Пора жить сегодняшним, а не вчерашним днем!
— Но ведь... она так неопытна и так...
— И так хитра. Довольно уж она поводила короля за нос!
— Но Джордж, я не...
— От тебя ничего не требуется. Твое дело — встречать гостей да предоставить любовникам богатые апартаменты, когда потребуется.
Мэри хотела что-то возразить, но побоялась вызвать неудовольствие супруга. Итак, выбора не было: ради любимого герцога она должна была пойти теперь и на этот шаг.
В последний раз окинув взглядом свое отражение в зеркале, она отправилась встречать гостей.
Очень скоро, как и всегда в обществе блестящих аристократов и аристократок, Мэри осознала, что украшения ее чересчур пестры и многочисленны, а часть их решительно не подходит к ее ярко-красному бальному платью. «И такой каракатице выпало быть супругой прекраснейшего из герцогов!..» — подумала она.
...Тетушка Сара желала немедленно переговорить с хозяйкой, притом без свидетелей.
Оставив своих гостей, Барбара последовала за служанкой: тетушка Сара не раз уже доказывала ей
свою преданность, хотя иногда и позволяла себе излишние вольности в обращении.
— Мадам, — начала тетушка Сара, — обещаете ли вы не бросаться в меня скамейками, даже если услышите нечто неприятное для себя?
— Говори, — потребовала Барбара.
— Вам необходимо кое-что знать... Но сперва обещайте.
— Если ты сию же минуту не объяснишь мне, в чем дело, я велю заголить тебе спину и всыплю тебе так, что...
— Ну, слушайте, мадам.
— Я слушаю. Да поди ближе, дурья твоя башка!
— Нынче вечером лорд Бэкингем устраивает бал.
— Что из того? Мне нет никакого дела до его дурацких балов! Пусть себе распевает свои дурацкие песенки и изображает хоть всех подряд... Наверняка он и меня уже научился передразнивать.
— Так вот, на этом балу будет король. Барбара насторожилась.
— Откуда ты знаешь?
— Мой муж служит у лорда Сандвича поваром...
— Ах да, ясно. Значит, король, говоришь. И эта его цаца тоже будет там?
— Да, мадам.
— Ага, опять будут строить свои карточные домики! Пусть их развлекаются — благо в другие игры девственницы не играют.
— До сих пор не играли, мадам. Но, возможно, сегодня что-то изменится.
— Что ты болтаешь, негодница?!
— Кое-кто надеется свести их с королем нынче вечером. Милорд Арлингтон...
— Боров надутый!..
— ...и милорд Сандвич...
— Эта самодовольная обезьяна?..
— ...и милорд Бэкингем...— Грязная свинья!
— Мадам, прошу вас, держите себя в руках!
— В руках?! Мне держать себя в руках, когда эта развеселая троица подкапывается под меня? Ведь это заговор против меня! Против меня, Сара!.. Эту жеманную дурочку они просто используют в своей игре, но метят они в меня. Клянусь всеми святыми, я пойду туда и устрою им такое!.. Я швырну их подлые карты им прямо в лицо, я...
— Мадам, умоляю вас не забывать о своем положении и не совершать опрометчивых поступков. Она всегда спокойна — за то Его величество и относится к ней с неизменным уважением.
— Да как ты смеешь меня поучать — ты, ты!..
— Смею, — сказала Сара. — Потому что не хочу, чтобы вы сели в лужу.
— По-твоему, я собираюсь садиться в лужу?! По-твоему, я не знаю, как мне себя вести?
— Вот именно, мадам. И еще, по-моему, будь вы малость поспокойнее, да понежнее, да не раздражались бы этак по пустякам, — он и теперь любил бы вас по-прежнему, даже если бы и приударил по-королевски за госпожой Стюарт... Но дайте мне досказать. Они считают, что хватит уже тянуть волынку, и нынче вечером намерены покончить с этим делом. Они хотят подпоить госпожу Стюарт, чтобы она перестала противиться; тут-то Его величество и подхватит голубушку под белы ручки — а уж апартаменты для любовников в доме найдутся...