Избранник
Шрифт:
– Ну, что делать с этим больным? Я первый раз вижу такого!
– Валера!.. Есть ли у меня шанс? Скажи! М о г у ли я?!
– Это...очень трудно решить...
– Лоб Валеры покрывается капельками пота.
– Дело в том, что... в общем, не знаю. Могу только...
– Что это за разговоры такие?! Что, в больницу - это так страшно? Как будто больница - это неизвестно что... Всех лечим и никого не убиваем. Я говорю, что надо ехать в больницу, потому что знаю, что именно там в состоянии оказать нужную помощь, дать все необходимое лечение. В таком состоянии...
– Сережа! Боюсь, что у нас просто нет иного выхода. Это очень серьезно.
В наступившей тишине слышно только тяжелое дыхание Кини.
Врач из "Скорой помощи" делает Сергею укол.
– Ладно...Хорошо...Я ... поеду... Может быть... это последний шанс. Надо использовать его. Использовать. Последний шанс... Ладно... Так получалось... Не волнуйтесь, ребята... Ничего не поделать... Я сам принял решение. Валера! Я попробую встать... И поеду.
Сергей сел на постели, и Валера помогает ему одеться. Врач из "Скорой помощи" ждет. Она стоит, облокотившись на косяк двери, и наблюдает. За окном зажигаются все новые и новые огни близлежащих домов.
И вот Сергей стоит, уже полностью одетый, и Киня с Валерой поддерживают его. Сергей окидывает последним взглядом комнату, все в ней, и, словно не торопится уходить, и только по осунувшемуся его лицу, по глубоким теням на лице можно догадаться, какие муки он терпит.
Внезапно дверь открывается - и в нее входят Синя и Болван. Застигнутые увиденной сценой, они застывают на пороге. Валера, Киня и Сергей, все трое, без слов, молча выходят из квартиры, провожаемые безмолвными взглядами остальных.
Во дворе, у подъезда, стоит " Скорая помощь", машина "'Скорой помощи". Но что-то в ней кажется странным. Странным представляется в горячей голове Сергея и то, что эта машина так долго стоит - хотя это закономерно. Ему просто кажется, что шестым чувством он уловил: вначале была другая машина. Киня также смотрит на машину - и видит, что она абсолютно чистая внизу, в то время как тогда, когда он выглядывал в окно, он заметил, что нижняя часть машины вся заляпана грязью. Двое - Киня и Комар - садятся с Сергеем в машину; остальные стоят у подъезда. Врач открывает дверцу, чтобы сесть рядом с шофером. Она уже заносит ногу, но вдруг, дрожа всем телом, отшатывается. Однако - видя недоуменные лица Валеры и Болвана, готовых поспешить к машине, - она садится в кабину и захлопывает дверь. Машина трогается.
Боли у Сергея назавтра не исчезают. Он корчится на больничной койке, его лоб мокр от пота. Медсестры аккуратно приносят лекарства и следят за их приемом, не уходя до тех пор, пока он их не выпьет. Он пьет все, чувствуя, что должен пить, что иного выхода нет. Он должен выжить!
Иней за окном появляется на гофрированной жести крыш, на ветвях деревьев, на подоконниках. Воздух в палате остывает. Утром холод пробирается под одеяла, покрывает лбы, руки, лежащие на пододеяльниках. Ржавые, давно не крашенные, секции батарей, облезлые грязные стены с потеками поверху, заржавленные спинки старых и скрипучих, неприятных кроватей - все, кажется, излучает холод... Но страшнее холода, страшнее всего - эта тупая, изматывающая, беспредельно утомляющая боль. Ни суровый, скупой больничный паек, оставляющий смутное, неисчезающее чувство голода, ни этот холод по утрам - ничто не может быть хуже этой невыразимой боли.
Тем временем зловещее молчание оттуда, из-за окна; ни один из друзей не посетил его за время его болезни, никто не шел к нему в больницу. Почему не приезжает мать, где его двоюродный брат, живущий на Сиреневом бульваре? Медсестры приносят и приносят лекарства; все повторяется со зловещей систематичностью.
Эта боль... Тупая, обезличивающая; боль, превращающая не в человека, а во что-то иное живое человеческое существо. Приступы повторяются со зловещей настойчивостью. Один, два или даже три приступа утром, до обеда, столько же вечером. Каждый приступ - это почти что болевой шок. Во время каждого приступа Сергею требуется болеутоляющее, каждый его приступ приводит в движение медсестер и врачей. Сергей заметил определенные закономерности. Неудобная поза, во время которой начинает сводить поясничную область, движение с усилием - все это ведет к приступу. Потянулся утром, когда почувствовал себя лучше - приступ. Лежит напряженно, заставляя себя не дернуться, когда чувствует, что кто-то тайком за ним наблюдает, полагая, что он спит - приступ.
Оторвался с усилием, от подушки, только мышцами спины - приступ. И каждое утро, днем и вечером - температура.
На третий день, до обеда, пришел Валера. Он улыбался, но был в подавленном состоянии. Огромный, с лиловым отливом синяк был у него под глазом, губа разбита.
И, не успел Валера присесть на край постели к Сергею, как вошла врач, потребовала, чтобы Валера немедленно покинул палату, на том основании, что он, мол, пришел в непредусмотренный для посещений день.
– Как в непредусмотренный?! Там ведь, внизу...
– Освободите помещение! Немедленно! А еще врач...
– Я пришел к своему другу и здесь как частное лицо. И потом - я ведь у Вас еще, кажется, анкеты не заполнял...
– Я вам еще раз говорю: освободите помещение!
– Позовите главврача отделения. Я хочу у него спросить, в чем дело.
– Я к вашим услугам, - входит спокойный худой человек в белом халате, с графиком для врачебных пометок и ручкой в руках. Совершенно ясно, что он стоял возле двери и слушал.
– Что вы хотели бы узнать?
– Почему меня отсюда выпроваживают, если по расписанию сегодня обычный, свободный для посещений день?
– Мы для этой палаты сделали особый график посещений. Извините, что не вывесили еще. Не успели.
– А почему? Вы мне не скажете по секрету?
– В этой палате мы собрали больных с подозрением на один редкий вирус...
– Какой?
– ... и запретили посещение на сегодня в связи с возможной контактогеозностью этих больных.
– Ну, это говорите кому-то другому. Бьюсь об заклад, что вот эти два больных не страдают ничем, кроме почечно-каменной болезни, этот - поступил с пиелонефритом, а вот этот больной вообще не должен лежать в нефрологии, он поступил в больницу наверняка только с проблемами позвоночника.
– Если вы, коллега, так сходу способны ставить диагнозы, тогда зачем нужна вся отечественная медицина?
– И стоящая в стороне лечащий врач, и подошедшая мед.сестра угодливо засмеялись.
– А вы мне позвольте самому спросить у этих больных, какие им были названы диагнозы.
– Во-первых, не позволю, во-вторых, вы знаете, что во врачебной практике то, что называется, не всегда то, что есть...
– Тогда последний вопрос. Если эти больные - носители такого опасного вируса, тогда почему вы все не в маске, почему наклоняетесь к своим больным так близко. Вы что, привились перед этим?