Избранник
Шрифт:
– Так, даю вам пять минут на то, чтобы покинуть палату. Мне надоела ваша демагогия. Если не уйдете - вызову милицию. Это мое последнее слово.
– Конечно, мне придется уйти. Но передайте Вашим шефам - знаете, откуда, - что это дело получит широкую огласку. У нас есть варианты. Напрасно Вы полагаете, что обойдется втихую...
– Ничего я не полагаю...
Валера выходит.
А в это время от остановки автобуса к больнице шагает веселая молодая женщина, напевающая-мурлыкающая энергичную мелодию и покачивающая миниатюрной сумочкой в такт. Пятна, даже не пятна, а точечки солнечных лучей прыгают на ее одежде, и лицо ее кажется рябым от них. Лукавое молодое лицо и лукавые солнечные веснушки на нем! И вдруг - диссонанс: почти столкновение. Пружинистый
– Валера! Ты? Что ты тут делаешь?
– Бегу с поля боя...
– Что это значит?
– Колосс, - Сергей Яковлев - тут, в больнице.
– И Валера вкратце, не вдаваясь в подробности, рассказывает, что произошло.
– А этот синяк, что он значит?
– спрашивает Тамара.
– Совпадение?
– Вряд ли... А ты к кому?
Еще захлебывающимся от воодушевления, приподнятым голосом Тамара рассказывает, что она получила новую, необыкновенную должность, в экспериментальном Центре работы с одаренными подростками. Один из ее питомцев был в школе травмирован, вот его на два дня в больницу. Она идет его проведать. Тамара хотела бы прощебетать и о том, что отец мальчика, молодой полковник, вдовец, сделал ей позавчера предложение, от чего она чувствует себя как будто в новом мире и в новом теле - и прощебетала бы, если бы не эта невидимая, исходящая от Валеры, сумрачная тень.
– Ну, побегу. Увидимся! Привет вашим!
– И Тамара убегает.
Выстукивая своими каблучками по коридорам больницы, Тамара думает о том, что напрасно не пообещала Валере попытаться посетить Колосса: разве есть в мире сила, какая ей, такой обаятельной и счастливой, могла бы отказать? Как это, все же, трогательно: Валера и его друзья, эта рок-группа "Страна мечты", уже второй год возятся с Сергеем, как с большим ребенком, хоть он такой огромный - и мизантроп... Ребята из "Мечты..." начинали с Виктором Цоевским, потом разошлись, но с тех пор с ними все время приключаются разные истории. В свое время к Виктору клеились два типа из ГБ конторы, угрожали за независимость, советовали не лезть в их дела, пророчили, что своей смертью он не умрет, что, например, машина его переедет или он разобьется на машине... Вот теперь, с Колоссом, они, похоже, снова вляпались в историю... Но почему вдруг Колосс? Что от него хотят? Бред какой-то... В душе ее неожиданно появляется та же сумрачная тень, немедленно омрачающая ее приподнятое, многообещающее настроение, и она просто отмахивается от всех этих мыслей, как от назойливых мух...
Светлая, солнечная палата, умница-мальчик, который шутит, дурачится с ней, обаятельная молодая мед.сестра, такая уверенная, располагающая к себе, возвращают Тамаре ее прежнее, счастливое расположение духа. Только одна мысль пробегает тенью по ее лицу: полковник просил позвонить ровно в четыре, а она лишь теперь вспомнила, как будто что-то выбило ее из колеи. Теперь уже четыре пятнадцать! Скорей на коридор! Боже! Где же тут телефоны-автоматы? Ах, вот они, у лифта. Но сколько тут людей? Десяток? Больше? Да тут и до завтра не дождаться позвонить! Вдруг навстречу ей та же молодая, обаятельная мед.сестра.
– Извините, не могла ли бы я откуда-нибудь позвонить? Мне срочно!
– Понимаю, - мед.сестра улыбается.
– Вижу, что вам срочно. Я вас впущу в кабинет. Только быстро!
– Ой, спасибо огромное!
– Давайте, звоните. Но побыстрее.
– Мне только одно слово!..
И Тамара быстренько забегает в кабинет.
Так... Номер не набирается. Ах, точно! Надо для выхода в город набрать "9" перед номером! Тамара снова поднимает трубку. Почему-то волнуясь, она откинула прядь волос и прижала трубку к уху посильней. В трубке была тишина! Встряхнув головой, Тамара нажала рычажок и снова прижалась ухом к трубке.
Вместо привычного длинного гудка в трубке раздался какой-то щелчок, и голос с металлическим оттенком произнес: "Да, слушаю". До того, как она успела в замешательстве набрать воздуху, чтобы ответить, или, наоборот, положить трубку, другой мужской голос ответил: " Это я".
– Тебе же было ясно сказано: не из общественного!
– Извините, но дело чрезвычайной важности.
– Так...
– Я из больницы звоню. Сергей Яковлев на поправку пошел. Может выкарабкаться.
– А кто такой этот Яковлев и какого хрена меня должно волновать его здоровье?!
– Метод 217, дробь 52 на нем испытывали...
– Ну и что?
– Извините, вскрыться может...
– С каких пор это нас должно волновать - в своей стране?
– Да это...
– он замялся, - тот самый вариант. Помните, с редактором тогда... переборщили, а он оказался кузеном... Скрытым... Комиссию они создали - по таким... происшествиям...
– Так почему применяли?! Я же сказал: в самых особых случаях, манда ты кизыл- ордовская!
– Тут и был особый...
– Такой особый, как ты член особый!
– Он в наши дела лез. Интересовался. Всю нашу агентурную сеть раскрыл.
– Запомни, мандавошка! Агентурная сеть - в ГРУ. А у вас... у нас паутина на пенисе.
– Так что делать?
– Хорошо, я договорюсь, перевезем его в нашу больницу, на Выборгское шоссе. Сегодня же. Мотивацию подыщем. И чтобы до того никакой самодеятельности. Почему слухи о невменяемости не пустили? Почему укол не сделали? Почему сразу не в нашу больницу?!
– Мы пытались, но...
– Так вот, следить, чтобы никуда не делся! Головой у меня ответишь. Если что - сам знаешь.
– Слушаюсь!
– Да какого хрена ты сразу с двух аппаратов говоришь?! Кто там у тебя еще на линии?!
– Никого! Клянусь, никого!
– Что?!
Не дожидаясь окончания разговора, Тамара выдернула шнур из телефонной розетки, бросила аппарат в сумку и выбежала из кабинета. Так. На коридоре никого. Она стремглав бросилась в палату Сергея - по боковой, "черной", лестнице.
– Сергей, - он открывает глаза, не совсем понимая, где он и что с ним. Его тело, только-только начавшее отдыхать от неимоверных, страшных болей, отказывается повиноваться, его мозг не хочет принимать никакого вторжения извне в его сосредоточенно-успокаивающее, сонное состояние первых часов облегчения.
– Сергей!
– говорит Тамара громче, поглядывая на дверь.
– Если можешь бежать, беги. Они повезут тебя в их больницу. Я случайно подслушала разговор. Верь мне! Сейчас я должна уйти. Если ты понял, если ты слышишь, беги!
– и она стремглав бросается из палаты.
Сергей приподнимается на локте, оглядывает комнату, садится и встает, качаясь на непослушных, слабых ногах. Комната кружится перед его глазами, как бы пульсирует белый потолок, покачиваются стены... Неужели он сможет идти? Ни о чем не думая, Сергей переступает через прикроватный коврик (необычная роскошь для советских больниц), облачается в больничный халат и направляется вперед. Почти сразу после ухода Тамары возле двери палаты Сергея, как статуя, встал охранник с кобурой на боку. Сергей видит его профиль через стекло двери; к счастью, охранник не замечает его. Сергей со всей силы распахивает дверь, так, что она ударяет охранника, и тот, чтобы удержать равновесие, совершает немыслимые ужимки, одновременно хватаясь правой рукой за кобуру. Теперь ясно, что пощады не будет. Пристрелят как щенка. Сергей бросается не на охранника, а к противоположной стене, одним движением срывает с нее топорик из противопожарного комплекта и швыряет в охранника. Еще вчера, когда он шел в туалет, он заметил, что дверца настенного деревянного ящика с этим комплектом без стекла, а топорик не прикручен специальной проволокой с пломбой, как должно быть. В тот самый момент, когда оружие уже в руке охранника и тот готов стрелять, топорик попадает ему в лоб, и он падает замертво. Сергей "ныряет" в дверь на боковую лестницу. Этаж, еще этаж. На улице наверняка его могут караулить, но если он успеет во двор, у него еще есть шанс...