Избранное дитя, или Любовь всей ее жизни (Привилегированное дитя)
Шрифт:
Ральф давно уже был в поле. Начали мы работу с луга у Трех Ворот, составили команды пахарей, проверив запасы семян, остроту новых плугов, настроение людей, из которых одни пахали последний раз пятнадцать лет назад, а другие не провели в жизни ни одной борозды. Я еще раз оглянулась вокруг: никто не мог бы нарушить связь между всем моим существом и Вайдекром, бывшим тоже частью моей плоти и крови.
Я соскользнула с лошади и привязала ее к воротам. Сеятели уже вышли в поле, и их огромные холщовые мешки с семенами выпячивались впереди, будто животы беременных женщин. Провести первую борозду выбрали Джимми Дарта,
— Бог в помощь! — воскликнула я. Все вокруг словно ждали этого момента, чтобы радостно прокричать в ответ: «Бог в помощь!»
Клари стояла неподалеку, с ее плеча свисал такой же огромный мешок, как у других, и она сделала мне знак подойти и забрать его.
— С днем рождения, Джулия! — любяще произнесла она. — Я жду тебя. Тебе следует бросить в землю первые семена. Все просят тебя об этом. Это будет добрый знак. Возьми полную горсть и разбрасывай семена кругом.
Наполовину согнувшись под тяжестью мешка, я подождала, пока Джимми закончит первую борозду. Громадные лошади, наклонив головы, тянули плуг, явно зная свою работу лучше, чем Джимми. Я ступила в борозду и почти утонула в ней, придавленная тяжестью мешка. Семена, чуть влажные и бледные, скользнули в мою ладонь, и я широким округлым жестом разбросала их. Мне хотелось, чтобы они долетели до самых границ моей земли, чтобы никогда здесь больше не было голода и нужды.
Снова и снова я доставала семена щедрой рукой и подбрасывала их в небо, будто кормила чаек, чтобы на моей земле никогда больше не слышно было плача, даже плача чаек. Когда семена рассыпались серебряной рекой и падали в жирную почву Вайдекра, в моей голове раздавалось сладкое пение, и я чувствовала себя такой сильной, могущественной и доброй, что не удивилась бы, если бы они прямо на глазах дали ростки.
Я ничего не слышала вокруг, так я была поглощена своим делом и зрелищем кружащихся в воздухе семян, как вдруг мне послышалось, что кто-то зовет меня, и я оглянулась. У начала поля, соскользнув с лошади, с вьющимися черными волосами и сияющими глазами, стоял Ричард.
И как во сне, я пошла к нему, все еще зажав в руках пригоршни семян. Он казался центром того мира, сердцебиение которого я слышала сегодня утром. Его ноги казались корнями, вросшими в землю Вайдекра, его голову пригревало вайдекрское солнце.
Когда я шла по меже, грязь липла на подол моей амазонки и ботинки утопали в земле. Ричард протянул руки и подтянул меня к себе, не говоря ни слова. На глазах всего Экра, глядящего на нас, я подняла к нему лицо и позволила поцеловать меня долго и страстно.
Его руки крепко прижимали меня к себе, а полы дорожной накидки захлестнули нас, будто бы спрятав. Я просунула руки под накидку и обняла его горячую, жаркую спину так крепко, будто тонула в реке. Его голова опустилась чуть ниже, я приоткрыла рот под его губами и ощутила вкус его языка.
И тут же, словно он оказался ядом, я отпрянула назад, вырываясь из его объятий. Безразличная к тому, что он подумает, я вытерла грязной ладонью свой рот, стремясь стереть горечь этого поцелуя.
— Не надо, Ричард! — строго воскликнула я, и чары бездумной радости оставили меня.
Лицо Ричарда
— Я получил твою записку… — начал он.
Но тут раздался предупреждающий возглас Клари:
— Смотри, Джулия, вон твоя мама!
Я отступила еще на шаг и виновато взглянула на дорогу. Экипаж дяди Джона свернул с дороги и приближался к нам, но я поняла, что они не видели ничего, кроме приветственного объятия, которым обменялись мы с Ричардом. Я стояла вся красная от стыда и не могла поднять глаз от земли. Мне стыдно было взглянуть на людей, из страха, что кто-то из них улыбнется мне или подмигнет Ричарду. Не боязнь маминого неодобрения заставила меня отпрянуть от него. Это сделало чувство, что его прикосновение — которое мне так нравилось когда-то — несло в себе зло.
Я не смотрела на Ричарда, мне было безразлично, что он думает. Но когда я вспомнила о Джеймсе и о себе как о его нареченной, меня бросило в жар и я опустила глаза.
Но Ричард не растерялся. Он всегда умел выходить из трудных ситуаций и сейчас, отвернувшись от меня, легкими шагами пошел к экипажу.
— Тетушка-мама! — воскликнул он с восторгом и встал на ступеньку, чтобы поцеловать ее. — Папа! — потянулся он пожать руку Джону. — Вы можете счесть меня невежливым, но, когда я ехал домой, мне сказали, что сегодня первый день сева. Ни за что на свете не хотел бы я пропустить такое событие. Приезжаю и вижу, как в середине поля стоит Джулия и разбрасывает семена так, как будто она кормит чаек.
Дядя Джон рассмеялся.
— Мы приехали посмотреть церемонию первой борозды, но вижу, что опоздали. — Он кивнул Ральфу, подошедшему поздороваться с ним. — Добрый день, мистер Мэгсон. Прибытие Ричарда к дню рождения Джулии и к севу — сюрприз для нас.
Ральф кивнул маме и Ричарду. Я знала его достаточно хорошо и была уверена, что он ни слова не скажет о том, что я только что обнимала Ричарда, будто мы были давнишними любовниками. Да и никто в Экре не выдаст меня. Только Ральф знал, что я помолвлена с другим человеком и что Ричарду не следует ко мне приближаться, но Ральф меньше, чем кто-либо другой, придавал значение таким вещам. Я двинулась к плугу и, взглянув на Ральфа, сделала страшные глаза, чтобы он не дразнил меня. Но с таким же успехом я могла бы просить солнце остановиться.
— Потаскушка, — прошептал он провокационно, и я опять покраснела и нахмурилась.
Никто не ожидал, что я останусь завтракать в поле, но я была упряма.
— Поезжай домой, Ричард, — спокойно сказала я, — тебе еще надо заняться своими вещами. Позавтракаешь с мамой и дядей Джоном. Я вернусь домой, как только смогу. Сегодня я обещала весь день работать. А если захочешь опять приехать, то я буду на лугу у дуба. Я не могу оставить вспашку, работы только начались, и одному человеку за ними не уследить.
Дядя Джон кивнул в знак одобрения, но я увидела, как тень пробежала по лицу Ричарда.
— Я вижу, все отступает для тебя на второй план в сравнении с урожаем, — сказал он.
— Нет, это не так, — возразила я мягко. — Просто я обещала работать с людьми и не могу нарушить свое обещание.
— Что ж, возвращайся домой, как только сможешь, — тактично вмешалась мама. — И не опоздай к обеду, миссис Гау приготовила для тебя что-то особенное.
— Приеду, приеду, — сказала я, улыбаясь.