Избранное в 2 томах. Том 1
Шрифт:
— Сенцову? За что?
— Разве Наташка не сказала?
— Нет. Да она вообще запутанно рассказывала. Больше охала, чем говорила. Ну-ка давай рассказывай подробно.
В воскресенье с утра Серёжа пришёл в клуб. Там было весело, спокойно и хорошо. Олег в спортзале проводил с Данилкиной группой внеплановые соревнования — на личное первенство среди барабанщиков. Впервые участвовал Вадик Воронин. Правда, вне конкурса. Его братья в кают-компании рисовали эскизы костюмов для фильма «Три мушкетера».
— А почему д' Артаньян в валенках? Разве бывают валенки со шпорами? И штаны у него современные.
— Это чтоб смешнее, — терпеливо объяснял Валерик Воронин.
— А почему он верхом на палке, а не на лошади?
— Тебе же говорят: чтобы смешнее было. Это же фильм-шутка. Будто игра.
— С лошадью все равно лучше.
— А у тебя есть лошадь? — рассердился второй художник, Вовка. — Если есть, веди сюда. Если нет — отцепись.
Лошади у Андрюшки, видимо, не было, потому что он отцепился.
Кузнечик сидел в тепле, у батареи, тренькал на гитаре и заглядывал в бумажку со словами песни о горнисте и всадниках.
Пришёл Андрей Ткачук, сказал, что вчера гонял шайбу на застывшем пруду и, конечно, провалился. Хорошо, что неглубоко, по колено.
Володя Огоньков на подоконнике чинил заезженный кинопроектор. Оторвался на минуту и спросил у Серёжи:
— Ты, говорят, модель крепости строишь?
— Макет. Не крепости, а замка.
— А его можно будет в фильме снять?
— Он же маленький.
— А мы бы его близко сняли. На экране будет большой, как настоящий. Дашь?
— Ну и вопросы ты задаешь, — обиделся Серёжа. — Неужели не дам?
…Вечером он сел доделывать висячий мост. Цепи сделал из цепочки от старых часов с гирями, а поперечный настил — из крашенных в коричневый цвет спичек. Мост получился что надо. Снимай хоть на «Мосфильме»
Серёжа направил на замок свет настольной лампы и лег на кровать.
Белые башни, зубчатые стены с тонкими карнизами и выступами светились, как под южным солнцем. Оранжевые кусочки картона казались издалека настоящей черепицей. Синий краб таинственно поблескивал над полукруглой аркой ворот. Это было похоже на сказку.
В последнее время все чаще думал Серёжа о старых-старых городах, где под горбатыми мостовыми пролегли подземные ходы, а в сводчатых подвалах библиотек не до конца разобраны желтые свитки и хрустящие от древности книги. О заросших буграх со следами оборонительных стен, где еще можно отыскать ржавые клинки и ядра. Об остатках крепостей и о серой полыни, в корнях которой прячутся осколки византийских ваз и монеты с профилями забытых императоров. Об острове Пасхи, о ступенчатых пирамидах Южной Америки… Тайны, упрятанные в глубину земли, в заросли и камни, казались ему живыми. Они ждали открытий, как пленники ждут освобождения…
Понедельник в школе прошел спокойно. После уроков Серёжа вышел на улицу и увидел тетю Галю. Она недалеко от школы гуляла
— Меня ждете? — с мягким упреком спросил Серёжа.
— Просто гуляем. Нок все принюхивается, не идешь ли ты. Вот и решили пойти навстречу.
— Не надо меня встречать. Ну честное слово, ничего со мной не случится.
Во вторник вечером «случайно» мимо школы проходил отец и тоже встретил Серёжу. Тот лишь вздохнул.
В среду Серёжу вызвали с третьего урока. В кабинете директора сидели двое мужчин. Один — в коричневом костюме, с узким, как топор, лицом и черными внимательными глазами. Второй — в мягкой куртке, невысокий, полный. Анатолия Афанасьевича не было, зато присутствовала завуч Елизавета Максимовна.
Мужчина в куртке попросил:
— Серёжа, будь ласков, расскажи, как было дело в тот вечер.
Серёжа вопросительно глянул на Елизавету Максимовну. Она сухо сказала:
— Это из милиции.
— Я же рассказывал в милиции.
Человек в куртке терпеливо объяснил:
— Я понимаю. Но меня там не было, а следствие придется вести мне. Хочется самому послушать. А кроме того, ты сгоряча тогда мог что-нибудь забыть. Постарайся сейчас изложить подробненько, в деталях.
Серёжа начал рассказывать.
Елизавета Максимовна перебила:
— Извините, у меня урок. Мне прислать кого-нибудь вместо себя?
— Как хотите, — сказал полный мужчина.
— Я слышала, что при допросе обязан присутствовать кто-нибудь из старших.
Следователь поднял на нее светлые глаза.
— Какой же это допрос? Допрашивают обвиняемых, а здесь наоборот.
Завуч попрощалась и ушла.
Серёжа заговорил опять.
Человек с острым лицом молча и быстро писал в черном блокноте. Следователь делал пометки на листе бумаги.
— Спасибо, — сказал он в конце. — Извини уж, что оторвал от урока… Вот и учительница ваша недовольна.
— Это завуч, — объяснил Серёжа. — Знаете что? Вы ей скажите, пожалуйста, в чем дело. А то она, кажется, думает, будто я в чем-то виноват.
Следователь засмеялся:
— Да что ты, она все знает. Но мы еще раз скажем, не волнуйся. Скажем как следует.
Вечером Серёжу никто уже не встречал. Прямо из школы он побежал в клуб, на линейку. На линейке приняли в кандидаты «Эспады» Леонида Мосина.
В четверг на первом уроке объявили, что в перемену состоится школьная линейка. Общая, всей второй смены. Это известие вызвало шум и удивление. Все понимали, что за десять минут линейку не проведешь. Значит, что-то важное случилось, если жертвуют уроками.
После звонка классы начали сходиться в зале. Шеренгами выстраивались вдоль стен. Гомон стоял, и колыхались на окнах шторы.
Потом все стихло. Притихли сразу и третьи, и четвертые классы, и шестые, и девятые. И малыши-второклассники. Вошла Елизавета Максимовна, а с ней — два милиционера.