Избранное в двух томах
Шрифт:
конструктора по поводу означенной мороки выльется не на покривившего душой
летчика, а на тех будущих критиков, которые «выдумали какие-то недостатки в
прекрасной машине». Если одни люди говорят нам приятное, а другие —
неприятное, всегда хочется считать, что правы первые.
Эксплуатировать эту человеческую слабость соблазнительно. Иногда —
например, ухаживая за интересной дамой и зная всю силу действия самых, казалось бы неправдоподобных комплиментов, —
тельно надобному соблазну и поддаться. Во всяком случае, существенного урона
интересам общества от этого проистечь не может.
Но создатели новой авиационной техники не светские дамы. Разговаривать с
ними надо без комплиментов, в открытую. Тем более что получить объективную
информацию из какого-либо другого источника, кроме летчика-испытателя, они
могут далеко не всегда.
Это, как говорится, налагает. .
* * *
Если вдуматься, «фирмачество» — такую кличку получила тенденция к
необъективно преувеличенному рекламированию изделий своего КБ — тоже, подобно многим другим порокам, представляет собой не что иное, как
гипертрофию неких достоинств, а именно: горячего, патриотического отношения
к творчеству своего коллектива. Другое дело, что порой эта гипертрофия
подогревается соображениями далеко не коллективистского свойства.
Иногда приверженность к своей фирме проявляется в формах невинных, никому вреда не приносящих и даже в какой-то мере симпатичных.
Помню, вскоре после окончания войны над нашим аэродромом, появилась
размашистая двухмоторная машина. Конечно, мы сразу узнали ее: это был новый
опытный бомбардировщик хорошо знакомого нам конструкторского бюро. Летал
на нем известный советский испытатель Владимир Константинович Коккинаки со
вторым пилотом — собственным братом Константином Константиновичем.
Но почему они прилетели к нам? Ведь испытания этой машины проводятся
на другом аэродроме. Да и никакой заявки на этот неожиданный визит в нашу
диспетчерскую не поступало. В чем дело?
Однако раздумывать на эту тему уже не было времени: самолет заходил на
посадку.
Заходил он как-то не по-обычному — низко, издалека, на работающих
моторах, по очень пологой траектории. Подойдя к земле, самолет не перешел, как
испокон веков положено, на большие углы атаки, а, почти не задрав носа, в том
же положении, в котором летел, на большой скорости коснулся бетона колесами
и побежал по полосе, держа, как выражаются на аэродромах, «хвост дудкой».
374 После такой посадки машина, как и следовало ожидать, прокатилась очень
далеко —
минут через десять.
Мы уже ждали ее и сразу же набросились на весело улыбавшихся летчиков с
вопросами:
— Чем обязаны?
Братья Коккинаки отшутились:
— А вы что, не рады?
— Рады, рады. Всегда вам рады. А чего это она у вас так интересно садится?
— Вот потому так и садится, чтобы вам было интересно. Она и так может и
этак..Прошло немало дней, пока мы узнали что к чему. Оказалось, что, взлетев на
новой машине, испытатели обнаружили ни более и ни менее как.. невозможность
сесть обратно на землю! При малейшей попытке убрать газ самолет так
энергично опускал нос, что еле хватало полного отклонения штурвалов для его
удержания от пикирования. Какая уж тут посадка!
Взлететь-то взлетели, а вот — «как отсюда слезть»?
Дело оборачивалось так, что покидание самолета с парашютами если и не
оставалось единственным выходом из положения, то приобретало все черты
вполне реальной перспективы. Приготовиться к нему, во всяком случае, следовало.
И тут новый сюрприз: оказалось, что прозрачный фонарь, закрывающий
кабину пилотов сверху и являющийся единственным выходом из нее, не
сдвигается и не сбрасывается аварийно. Заел — и все тут!
Тогда-то летчики и решили податься на ближайший аэродром с открытыми, без высоких препятствий подходами и длинной, многокилометровой посадочной
полосой. И сразу же выработали тактику подхода: на среднем газу —
наименьшем, при котором машина не «клевала», — и приземлением с поднятым
хвостом на основные колеса, поскольку вытянуть ее на три точки так или иначе
оказалось невозможно.
План этот был безукоризненно выполнен — опытная машина посажена без
малейших повреждений.
Но, патриоты своей фирмы, братья Коккинаки, едва оказавшись на земле, решительно не захотели, чтобы о затруднениях, встретившихся при доводке их
нового подопечного, раньше времени пошел звон по всей авиации. Вот окончатся
испытания, будут устра-
375
нены все недостатки и неполадки — тогда постфактум можно будет и рассказать
обо всем. А пока — ни-ни! Потому-то они и стали темнить, отделываясь шутками
от всех расспросов дотошных коллег и не думая даже, что, поступая подобным
образом, в сущности, скрывают от людей совершенный ими подвиг.
Конечно, в таком виде «фирмачество» никакой вредоносности в себе не