Избранное. Повести и рассказы
Шрифт:
– Да это так, для порядка, - шепотом пояснил Виктор Панкратович.
– Какой такой забой, сам понимаешь. Лучше, конечно, когда из самой гущи, но ведь у нас особый случай. И Владимир Ильич из дворян, и Феликс Эдмундович, так что ты не смущайся и не сомневайся. Ну так вот, существуют истины, не требующие доказательств. Одна из таких истин в том, что авторитет коммуниста в коллективе - это хоть никем и не писанная, но тем не менее самая надежная характеристика его деловых и политических качеств, идейной убежденности, моральных принципов. И конечно же, такой авторитет достигается не высотой занимаемого
Фиолетовые глаза канцлера и Тубарета замутились и посоловели. Королевские речи обволакивали их сознание незримой плотной пеленой. А Виктор Панкратович разошелся не на шутку:
– Последовательность и целеустремленность в мыслях и поступках, высокая идейная убежденность, внимание к людям, обостренное чувство нового, единство слова и дела - по этим качествам узнавали и узнают партийца в народе. И смело идут за ним на подвиг в труде, как шли на ратный подвиг в годы суровых испытаний!
Канцлер потряс головой:
– Так ты новый рыцарский орден желаешь учредить, государь? Их у нас, правду сказать, хватает: орден Желтого Ромба, орден Любителей, орден Боевой Клюшки... Но они себе много воли берут, от налогов бегают, устраивают самочинные походы, и в правилах у них тоже так записано: вина помногу не пить, мирные дома не зорить, рыцарское слово твердо, что меч листоранский, и всякое такое. Но сам понимаешь - и пьют, и жителей обижают, и с врагом запросто могут стакнуться... Хм, а ты верно придумал. Такой орден собрать, чтобы все прочие поприжал!
– Это у вас неправильные ордена, незаконные, - сказал Виктор Панкратович.
– С феодальным уклоном. Придется их распустить. А пока суд да дело, соберем-ка мы пленум по сельскому хозяйству. Продовольственную-то программу надо выполнять или нет?
Канцлер и начальник стражи вздохнули, переглянулись и сказали, что конечно надо.
Глава 8
– Пойдем, пойдем отсюда, - тянул капитана за рукав Шмурло.
– А то другие появятся.
– Обожди, дело есть, - сказал Деряба. Он вернулся к порожней шкуре, задрал бутылочную голову зверя и обломком дубинки, который все еще оставался у него в руке, стал выковыривать из пасти огромные клиновидные зубы. Одним из зубов он чиркнул по деревяшке.
– Да ими бриться можно!
– восхитился капитан.
– Надо же, чего в природе не бывает: воздушный шарик с зубами!
Не переставая восторгаться достоинствами покойного чудовища при жизни, Деряба закончил выемку зубов, аккуратно сложил их в кучку и, выбрав самый большой, склонился над шкурой, как бы прикидывая.
– Ты что, жрать это будешь?
– испугался Шмурло, вытиравший рукавом зареванное лицо.
– Да нет, плащ-палатки выкраиваю. Кто знает, сколько придется здесь куковать, пока наши прилетят.
– Так ведь воняет!
– Ты, полкан, вони настоящей не слышал...
– Болван!
– заорал Шмурло.
– Какие тебе тут наши прилетят, откуда они возьмутся? Откуда они знают, где мы находимся? Никто нам не поможет! Это из-за тебя, идиота, мы сюда вляпались! Это же не наша страна! Это вообще никакая не страна! Так не бывает! Ты слышал, Гидролизный про четвертое измерение говорил?
– Гидролизный много чего наговорит.
– А ты знаешь, что и у нас, и в Штатах ведутся закрытые работы по четвертому...
– И полковник государственной безопасности заткнул сам себе рот кулаком.
– Да знаю, - неожиданно сказал Деряба и продолжал орудовать острым зубом.
– Мне Булумба про это рассказывал.
– Что за Булумба?
– Колдун ангольский, на реке Кванга живет, десять жен у него. Хороший мужик, жаль только, не по нашу сторону баррикад работает, Матанге помогает. Как его орелики в рейд пойдут - кругом сушь. Как мы бандитов начнем гонять - так ливень. Вот такой Булумба. Мы его дважды в хижине сжигали, а он уходил. Должно быть, здесь как раз и отсиживался. Я ведь почему тогда, в ванной, сюда ломанулся? Думаешь, из-за слесарей твоих? Нет, я подумал: а не сюда ли Булумба от меня уходил? Бог даст, прищучу я его здесь, возьму на цугундер... Ну-ка примерь!
И кинул в полковника кусок шкуры с прорезями. Шмурло, содрогаясь от омерзения, примерил. Было как раз. Полковник скоренько снял шкуру и перекинул через руку.
– Вот видишь, даже капюшончик вышел, - укоризненно сказал Деряба.
– И вообще, полкан, мало ли куда Родина человека послать может?
Полковник забылся и вслух сказал, куда она может. Тотчас будто вихрь прошумел в кронах деревьев, затрещали ветки, Деряба вскочил, держа зуб острием к себе.
Но ничего больше не произошло.
– Ну-ка еще раз!
– попросил Деряба.
Шмурло повторил. И снова зашумело, загудело в вершинах, дрогнула земля, посыпались сверху какие-то шишки, твердые и тяжелые.
Деряба попробовал шишку на вкус и скривился.
– Так что с язычком тут надо поосторожнее, - постановил он.
– И на это Булумба намекал.
Шмурло фыркнул.
– Чудно, - сказал он.
– Все остальные слова у нас по-нерусски выходят, а это - пожалуйста...
– Так, а из этого кусочка еще и сидор добрый выйдет, не в руках же эти бритвы таскать.
И действительно, вскоре были уже готовы и вторая плащ-палатка, и заплечный мешок. Потом Деряба выломил новую лесинку, а на конец ее примотал кожаным ремнем самый большой клык. Закончив работу, капитан взмахнул копьем, завыл и заулюлюкал.
– Сам ты Булумба и есть!
– сказал Шмурло.
– Да, кое-что можем, - согласился Деряба.
– Эй, давай-ка двигаться поскорее. Я только сейчас подумал: вдруг эта зверюга наших ребят порвала?
– Каких это наших?
– возмутился Шмурло.
– А Рыло с Гидролизным.
– Да что ты про них знаешь? Ты знаешь, что Рыло в американское посольство хотел пролезть? А Гидролизный «Хронику текущих событий» распространял, только не попался, гадюка, ни разу.
– Я, конечно, понимаю, что для тебя эта пропастина своя, потому что она слопает и косточек не оставит, - сказал Деряба.
– Одно ведомство.
– Ну ты!
– Вот и ну. Пошли.
И они пошли. Шмурло зачем-то шарил своей дубинкой перед собой, словно слепой. Лес делался гуще, деревья выше, а дорога словно бы уже. Ни одной живой души больше не попадалось. Только вдалеке кто-то орал дурным голосом, но вроде бы не человек.