Избранное. Повести и рассказы

Успенский Михаил Глебович

Шмурло подошел и взял у товарища пергамент.

– «Листоранская правда», - прочитал он заголовок и даже не удивился своему неожиданному умению. К сожалению, датировку номера он так и не смог определить, но Виктора Панкратовича на рисунке узнал сразу. Первый секретарь Краснодольского крайкома в плохо сшитом костюме и ботинках со шпорами обнимал и целовал какого-то на редкость неприятного типа, пузатого и волосатого, обряженного в белую хламиду.

Подпись под рисунком гласила: «Его Величество дорогой товарищ король Гортоп Тридцать Девятый приветствует на листоранской земле руководителя дружественного племени кирибеев, перекочевавшего в Листоран

с визитом доброй воли.

Фото А. Мусаэльяна и В. Песова».

Маркграф заглянул через плечо полковника и разразился проклятиями:

– Так он, оказывается, еще и кочевников на нашу голову призвал. Изменник!

– Не забывайся, гражданин Миканор!
– осадил его Шмурло.
– А то ведь мы тоже кое-что припомнить можем! Дочка-то старосты - она небось несовершеннолетняя?

И продолжил чтение вслух:

– «Желанным гостем на прилавках Макуххи стала брошюра товарища В. П. Востромырдина «Листоранское ускорение», посвященная проблемам индустриализации края. Глубокий анализ, подлинно комплексный подход ко всем вопросам, с которыми приходится сталкиваться краевой партийной организации, отличают эту работу. Коммунисты края давно знают Виктора Панкратовича как убежденного ленинца, последовательного проводника решений Центрального Комитета, крупного партийного руководителя, лидера и застрельщика всех новых дел, чуткого и отзывчивого старшего товарища, подлинного короля партийного строительства. Чтения брошюры «Листоранское ускорение» состоятся во всех трудовых коллективах столицы и на местах.

Ю. Жуков, политический обозреватель».

Капитан Деряба давно уже отупел от чудес, виденных по дороге, от всех этих голяков и человекоподобных насекомых, от рассказов привязавшейся ванессы, от третьих глаз и пятых ног, от съедобных веток и ядовитых камней, от кипящих озер и сквернословящих птиц, от великанских следов ботинок, которые оставляли за собой чудесные слесаря, от мыслящего тростника, от синих младенцев с длинными клыками, от ночных завываний и подземных шорохов - от всего такого чужого, опасного и непонятного. Ему бы впору обрадоваться, услышав такие знакомые словосочетания и обороты, но в голове билась одна-единственная мысль: «Ну вот, и сюда уже добрались...»

А Шмурло продолжал:

– «Когда развеялся религиозный дурман.

Долгие годы в Кировском районе Макуххи стоял и действовал храм так называемого бога Могуту. Долгие годы его сотрудникам удавалось морочить головы населению, извлекая из этого немалую прибыль. Наконец терпение наиболее сознательных трудящихся истощилось, и они сигнализировали в Королевский Комитет по делам религий и культов о том, что в этом храме под видом богослужений ведется неприкрытая религиозная пропаганда. Решением Королевского Совета депутатов трудящихся оплот мракобесия был закрыт, а окопавшиеся там ставленники темных сил направлены на стройки народного хозяйства. Сейчас бывший храм готов гостеприимно распахнуть двери урожаю нынешнего года. Рабкор Вэ Овчаренко.

Собаке - собачья смерть.

Сотрудники листоранского комитета государственной безопасности установили, что главнокомандующий великий герцог Тубарет Асрамический в течение долгого времени получал...» Эх, черт, дальше сгорело! Значит, действует здесь комитет, значит, нам туда как раз и надо!

– Ай да Мырдик!
– сказал Деряба.
– Вот развернулся! Надо же! Придется и впрямь в столицу двигать.

– Что ты, Степан!
– испугался маркграф, Соитьями Славный.
– Это же очень старая летопись, там же сейчас... Эй, что нынче из столицы слышно?

– Ничего не слышно, - отозвался баронет, - говорят даже, что никакой столицы вовсе нет и короля нет, да и королевства тоже. Там сейчас территория Аронакса, а здешними землями даже кирибеи побрезговали. Разве что забредут когда работорговцы какие-нибудь...

– Ага!
– возрадовался маркграф и, отведя баронета в сторонку, стал с ним шептаться.

– Ух ты!
– восхитился и Шмурло, но совсем по другому поводу.
– Тут и стихи есть, народное творчество лауреата Госпремии... «Былина о партии» называется...

Наша партия - не шаляй-валяй,

Наша партия - не хухры-мухры.

Наша партия - сила страшная,

Сила страшная, страшно сильная,

Страшно сильная и могучая.

Она за руку возьмет - ручка вон,

Она за ногу возьмет - ножка вон,

Она за...

Но дальнейшие действия партии по изъятию конечностей пожрал, увы, огонь. Поэтому полковник перевернул лист.

– «Вести с полей.

Продолжается поездка государственного канцлера товарища Калидора по местам боевой и трудовой славы. Кукой-макой встретили его труженики Снегопурья, вставшие на трудовую вахту под девизом «70-летию Ю. В. Андропова - 70 ударных смен». Жвирцы в этом году уродились крепкие да ядреные - это сказались результаты правильной агрохимической политики на селе, провозглашенной на запомнившемся многим до самой смерти пленуме по сельскому хозяйству, решительно покончившем с феодальным землевладением и произволом так называемых ванесс, на поверку оказавшихся настоящими вредителями, наносящими непоправимый ущерб озимым, яровым и паровой зяби. Применение на полях инсектицидов вызвало массовый выход из леса недобитых дихотомов, все еще находящихся под влиянием вековых предрассудков. Но сельчане не унывают, и никакие потери не заставят их уже свернуть с избранного пути. Вэ Кожемяко».

– А вместе с Мырдиком у нас никто из журналистов не пропадал?
– спросил Деряба. Ванесса у него на плече рыдала от страшных древних новостей.

– Вроде никто, - пожал плечами Шмурло.
– Да и зачем? Такого добра везде хватает. А вообще правильно ребята излагают, без экивоков и аллюзий. Тут и фельетончик есть - маркграфа, между прочим, критикуют... «Принуждал к сожительству, используя служебное право первой ночи...»

– Где?
– набежал чуткий маркграф.

– Да вот, любуйся - «Дон-Жуан из Миканоровки», только конец оборван...

Миканор, Соитьями Славный, с трудом шевеля губами, стал разбирать написанное.

– Клевета, - решил он наконец.
– Напраслина. Пусть бы сперва измерили, а потом уж писали. И насчет принуждения вранье, вы же сами видели...

– Видели, видели, - с удовольствием вспомнил Шмурло.
– Так что веди нас в столицу - мы там тебе с опровержением поможем...

– Да какая столица!
– в отчаянии вскричал маркграф.
– Вам же говорят, что там нынче пустое место! Нет больше могучего Листорана!

И зарыдал - видно, не одна любовь была у него на уме.

Шмурло аккуратно свернул «Листоранскую правду» и спрятал ее за пазуху - пригодится.

Пока не стемнело, полазили по башне в надежде найти что-нибудь полезное. Самой полезной находкой, пожалуй, было сильно выдержанное вино, а одежда вся истлела, кроме кожаных камзолов да таких же коротких штанов.

Решили помыться и постираться колодезной водой, причем Деряба снова подшучивал над маркграфом и даже вспомнил частушку, которой его научили кубинские соратники в Анголе.