Избранное
Шрифт:
«…Машенька — вот что я упустил и не понял! Трубачевский был влюблен в нее, может быть, ревновал, сердился! Правда, он был сам виноват, но все-таки. Или даже тем более!
…Я приходил к нему слишком счастливый, это было бестактно. Он три месяца метался, он все потерял. А я приходил как пошляк и еще старался его развлекать! Какое свинство!»
Он вскочил, ему стало жарко. «Я таскался в университет и его таскал, я решал высокие вопросы, а того, что самым своим присутствием резал
— Мне не следовало так часто бывать у него, — вслух сказал Карташихин и сел к столу, обхватив голову руками, — каждый день он видел меня и вспоминал о ней! Каждый день я ходил к нему с этой самодовольной мордой! Нет, этого выдержать он, конечно, не мог!
Замок чуть слышно щелкнул, с протяжным, знакомым вздохом открылась выходная дверь — это вернулся домой Лев Иваныч. Карташихин встретил его в передней.
— Лев Иваныч, очень плохо, — быстро сказал он, — Трубачевский уехал и оставил письмо, одно — отцу, другое — мне. Вот, прочтите.
Он продолжал что-то говорить все время, пока Лев Иваныч раздевался, шел к себе, открывал форточку (он не выносил духоты), присаживался к лампе с письмом в руках… Тут только он замолчал. Он был очень расстроен.
Лев Иваныч вслух прочитал письмо.
— Вот какой… романтик, — сказал он задумчиво. — Ну что ж! Может быть. Только найдет ли он там себе дело, на Днепрострое?
— Лев Иваныч, он удрал больной, все бросил! Да и удрал ли? Я боюсь, как бы он…
Заслонившись ладонью от лампы, Лев Иваныч еще раз пробежал письмо.
— Н-нет. Адрес есть?
— Чей?
— Теткин.
— Есть.
— Надо ему денег послать, — подумав, сказал Лев Иваныч.
— Лев Иваныч, да что там деньги. Тут ведь… Я ему написать хотел.
— Ну?
Карташихин нахмурился.
— Не могу, — угрюмо сказал он, — я все думаю, что он из-за меня уехал.
Лев Иваныч надул губы под усами и покачал головой.
— Знаешь что, иди-ка ты спать.
— Лев Иваныч, ведь вышло-то что: он за ней ухаживал, а я…
— Спать!
Оба они разделись и легли, и Лев Иваныч, казавшийся в постели крупнее и выше ростом, уже собрался гасить свет, когда Карташихин вернулся к нему, накинув на плечи одеяло.
— А этот мерзавец Неворожин, этот подлец и вор, из-за которого столько несчастий, — что же, ему все так и сойдет с рук? Я его вчера на Литейном встретил. Веселый! Красивый!
Лев Иваныч откашлялся и подоткнул одеяло.
— Н-да, — задумчиво сказал он, — больше ты его не встретишь.
Они посмотрели друг другу в глаза.
— Доброй ночи!
— Доброй ночи!
Глава
Продавщица в тяжелых очках, чуть державшихся на ее маленьком носу, вопросительно обернулась, когда, зайдя за прилавок, он стал подниматься по винтовой лестнице.
— Борис Александрович! А я вас не узнала!
— Здравствуйте, Шурочка, — весело сказал Неворожин.
В заваленном книгами тупике бородатый мужчина писал за столом.
Улыбаясь, Неворожин с минуту следил, как ездит его борода по бумаге.
— Руки вверх!
Мужчина вздрогнул и выронил перо.
— Фу, как вы меня напугали, Борис Александрович!
— Да что вы!
Неворожин засмеялся и сел.
— Никаких перемен, — оглядываясь, сказал он, — и даже Зуевская на том же месте.
Он говорил о библиотеке, приобретенной едва ли не за год до того, как он ушел из «Международной книги».
— Да, лежит, — со вздохом согласился мужчина.
— Что же так?
— Все некогда.
Они помолчали.
— Аркадий Николаевич, а я с предложением.
— Рукописи?
— Не совсем, — улыбаясь, возразил Неворожин, — книги. Три с половиной тысячи томов, историческая библиотека.
— Интересно. Чья?
— Ну, это пока секрет. А покупатель найдется?
— Смотря по цене.
Подложив локти, Неворожин навалился на стол.
— Цена небольшая, — приблизив свое лицо к бороде, быстро и негромко сказал он. — Но дело срочное. Владелец уезжает через три дня.
Мужчина нахмурился и зачем-то надел пенсне.
— Каталог есть?
— Печатный, — ответил Неворожин.
Он вынул из портфеля книгу. Первые страницы ее были оборваны.
Печатный каталог частной библиотеки — вещь редкая, и заведующий магазином перелистал его с уважением. Некоторые отделы — французская революция 1789 года, декабристы — были представлены с замечательной полнотой. Исторические журналы — в том числе и редкие — в комплектах. Были и антикварные книги. Не было только — хотя заведующий магазином со всех сторон внимательно осмотрел каталог — имени владельца библиотеки.
— Надо подумать.
Неворожин показал палец.
— Один день.
— Ну да!
— Аркадий Николаевич, очень серьезно. Если до завтра не получу ответа — продам. И не скажу — кому, а продам.
— Соседям? — глупо улыбаясь, спросил мужчина.
Рядом с «Международной книгой» были тогда букинисты.
— Хоть и соседям. Так вот. — Он быстро написал на столе цифру, еще быстрее зачеркнул ее и написал другую.
Мужчина взглянул — и изумился.