Избранное
Шрифт:
16. Петух. О том, как моя душа, выйдя из Аполлона, 241 впервые слетела на землю и облеклась в человеческое тело, выполняя некий приговор, было бы слишком долго рассказывать. Да и не подобает мне говорить, а тебе слушать о подобных вещах. Затем я стал Евфорбом…
Микилл. Подожди! Раньше вот что скажи мне: а я тоже когда-нибудь превращался, подобно тебе?
Петух. Разумеется.
Микилл. Кем же я был, хотелось бы знать? Скажи, если можешь.
241
16. О том, как моя душа, выйдя из Аполлона… — Последователи Пифагора распространяли о философе легенду, будто он сын Аполлона
Петух. Ты? Ты был индийским муравьем, из тех, что выкапывают золото. 242
Микилл. Что? И я не осмелился, злосчастный, принести с собой про запас хоть несколько золотых крупинок из той жизни в эту? Ну, а чем же я потом буду? Скажи, — ты, наверное, знаешь. Если чем-нибудь хорошим, я немедленно встану и повешусь на перекладине, где ты сейчас сидишь.
17. Петух. Этого тебе не узнать никакими ухищрениями… Так вот, когда я стал Евфорбом, 243 — возвращаюсь к моему рассказу, — я сражался под Илионом и принял смерть от Менелая; несколько позднее перешел в Пифагора. До этого я некоторое время оставался бездомным, пока Мнесарх не изготовил для меня жилище.
242
Ты был индийским муравьем… — Об огромных сказочных золотоносных муравьях в Индии рассказывает Геродот (III, 102).
243
17. …когда я стал Евфорбом… — См. «Илиада» (XVII, 9-81).
Микилл. Без пищи и питья, дружище?
Петух. Разумеется; ведь только тело нуждается в подобных вещах.
Микилл. Тогда расскажи мне сперва о том, что происходило в Илионе. Так все это и было, как повествует Гомер?
Петух. Откуда же он мог знать, Микилл, когда во время этих событий Гомер был верблюдом в Бактрии? Я скажу тебе, что ничего такого чересчур необыкновенного тогда не было: и Аянт был вовсе не так огромен, и сама Елена совсем не так прекрасна, как думают. Я помню какую-то женщину с белой, длинной шеей, которая выдавала в ней дочь лебедя, — но в остальном она выглядела очень немолодой, почти ровесницей Гекубе: ведь первым обладал ею в Афиднах похитивший ее Тесей, 244 который жил во времена Геракла. Геракл же захватил Трою 245 еще задолго до нас, приблизительно во времена тех, кто тогда были нашими отцами, — мне рассказывал об этом Панф, говоря, что видел Геракла, будучи еще совсем мальчишкой.
244
…ведь первым обладал ею в Афиднах похитивший ее Тесей. — Лукиан здесь и в других местах («Разговоры богов», XX, 14) передает этот миф для усиления сатирического звучания. Афидны — аттический дем.
245
Геракл же захватил Трою… — См. «Илиада» (V, 640-642).
Микилл. Ну, а как Ахилл? Он и в самом деле превосходил всех доблестью, или и это лишь пустые слова?
Петух. С ним я совершенно не сталкивался, Микилл, и вообще я не мог бы сообщить тебе с такою уж точностью то, что происходило у ахейцев. Откуда мне знать, когда я был их противником? Однако друга его Патрокла я без большого труда сразил, пронзив копьем. 246
Микилл. А вслед за тем Менелай — тебя, еще того легче… Но довольно об этом. Рассказывай о Пифагоре.
246
…друга его Патрокла я без большою труда сразил… — Согласно Гомеру, Евфорб только ранил Патрокла («Илиада», XVI, 812-813).
18. Петух. Собственно говоря, я был просто софистом: нечего, право, скрывать истину. А впрочем, был я человеком не без образования, не без познаний в разных прекрасных науках. Побывал я и в Египте, чтобы приобщиться
Микилл. Слыхал я и об этом, и о том, что они считали тебя восставшим из мертвых, и о том, будто ты показывал им однажды свое золотое бедро… 247 Скажи, однако: что это тебе пришло в голову установить закон, запрещающий есть мясо и бобы?
247
18. …показывал им однажды свое золотое бедро… — См. «Разговоры в царстве мертвых» (XX, 3).
Петух. Не спрашивай об этом, Микилл!
Микилл. Почему же не расспрашивать, петух?
Петух. Потому что мне совестно говорить тебе об этом правду.
Микилл. А между тем нечего стесняться говорить с человеком, который тебе сожитель и друг, — хозяином я, пожалуй, не осмелюсь больше назваться.
Петух. Ни здравого смысла, ни мудрости в этом не было. Просто я видел, что, если буду издавать обычные постановления и законодательствовать как все, то мне никогда не удастся вызвать у людей восхищение и удивление. Напротив, я знал, что чем более странным я буду, тем почтеннее им покажусь. А потому я счел за лучшее, вводя новшества, запретить даже говорить об их причинах, чтобы один предполагал одно, другой — другое и все пребывали в изумлении, как при темных предсказаниях оракула. Ну? Видишь: теперь твой черед насмехаться надо мною.
Микилл. Не столько над тобой, сколько над кротонцами, метапонтийцами и тарентийцами и над всеми прочими, кто безмолвно следовал за тобой и целовал следы, которые ты оставлял, ступая по земле…
18. Ну, а совлекши с себя Пифагора, в кого ты облачился после него?
Петух. В Аспасию, гетеру из Милета.
Микилл. Тьфу! Что ты говоришь! Так, значит, ты и женщиной, среди прочих превращений, побывал, Пифагор? И было время, когда и ты, о достопочтеннейший из всех петухов, нес яйца? Ты, будучи Аспасией, спал с Периклом, беременел от него, и шерсть чесал, заставляя челнок сновать по основе, и вел распутную жизнь гетеры?
Петух. Да, и не я один все это делал: а был до меня еще Тиресий и сын Элата, Кеней, 248 так что все насмешки, которые ты направишь против меня, будут обращены и против них.
Микилл. Что же? Какая жизнь была тебе слаще: когда ты был мужчиной или когда Перикл взял тебя в жены?
Петух. Вот так вопрос! Самому Тиресию не по силам ответить на него.
Микилл. Но если ты не хочешь ответить, то Еврипид дал на этот вопрос удовлетворительный ответ, сказав, что предпочел бы трижды встать в строй, чем один раз рожать.
248
19. …Тиресий и сын Элата, Кеней… — Слепой фиванский пророк Тиресий семь лет был женщиной. Лапиф Кеней был женщиной, которую по ее просьбе Посейдон превратил в мужчину.
Петух. Однако я напомню тебе это, Микилл, когда, немного времени спустя, ты должен будешь мучиться родами; потому что и ты в многократном круговращении не раз будешь женщиной.
Микилл. Удавиться бы тебе, петух! Что же ты думаешь: все люди попеременно становятся то милетцами, то самосцами? Ты, говорят, и в бытность свою Пифагором в расцвете юности не раз служил Аспасией для самосского тирана.
20. А в каком же облике ты возник снова после Аспасии? Мужчиной или женщиной?
Петух. Киником Кратетом.
Микилл. О Диоскуры, какое несоответствие: из гетеры — в философы!
Петух. Затем я был царем, потом нищим, немного погодя сатрапом, после конем, галкой, лягушкой и так далее без конца; было бы долго перечислять все. Напоследок, вот уже несколько раз, я воплощаюсь в петуха, потому что мне понравилась эта жизнь; побывав в услужении у многих — и у царей, и у нищих, и у богачей, — я в конце концов живу сейчас при тебе и смеюсь, слушая твои ежедневные стоны и жалобы на бедность и видя, как ты дивишься богачам, не ведая об их постоянных бедах. Да если бы ты знал, сколько у них забот, то стал бы смеяться над самим собой, над тем, что раньше считал богача счастливцем.