Избранное
Шрифт:
Меншиков. Не получается, Ваня… (Достал флягу, хлебнул.) Струны внутри натянуты, колки надо чуток отпустить. Ведь всю жизнь под страхом живешь… Вот я ныне всего достиг, генерал над генералами стал, а все равно, как Петра вспомню, мурашки бегают… (Перешел на шепот.) Говорят, он и сейчас часто ночами по дворцу ходит…
Балакирев. Кто?
Меншиков. Царь усопший.
Балакирев (испуганно
Меншиков. Охрана видала… Появляется, сказывают, такой весь бледный… в голубом парадном комзоле… шляпе… в башмаках стоптанных… О, гляди!!
При этих словах Меншиков вдруг издал какой-то странный звук ужаса и ткнул пальцем в глубь коридора. Балакирев испуганно обернулся.
Из темноты медленно и торжественно к ним плыла фигура Петра, одетого в парадный камзол…
Меншиков и Балакирев разом рухнули на колени.
Меншиков. Не погуби, мин херц!! Не погуби! (Крестится.)
Балакирев (бьет лбом об пол). Невиновный я, Петр Алексеич. Враги очернили… Отпусти меня, царь, со двора! Я боле в тюрьму не хочу!
Меншиков. И я не хочу! За обоих, Ванька, проси… За обоих!..
Фигура Петра остановилась перед ними. Из-за нее вышел худенький старичок, художник Растрелли.
Растрелли (глядя на стоящих на коленях Меншикова и Балакирева). Ноте белло, синьоры! Нехорошо!.. Нельзя молиться истукан!.. То первобытное язычество есть…
Меншиков (поднял голову, обалдело смотрит на старичка). Ты кто?
Растрелли. Я есть итальянский художник Растрелли. А это – восковой фигур царь Петр Романов. Сделан мной по приказу императриц…
Меншиков (поднимается с колен). Ну, дед… Ну, Растрелли хренов… Да тебя уже за одну фамилию к стенке ставить пора!! Ты что, совсем одурел – такую особу по коридорам возить?!!
Растрелли. Императриц велель доставить сей фигур в Большой зал…
Меншиков (передразнивая). «Императриц велель»… Так ты доставь как положено. Чай, не шкаф везешь?!. Предупреждать же людей надо! У всех нервы сейчас как тетива… (Берется за ручку тележки, на которой установлена фигура.) Отойди, итальянец!.. Твое дело слепить, а дальше уж мы сами своего государя до места доведем… Подмогни, Иван!
Балакирев взялся за ручку. Вдвоем они медленно повезли фигуру по коридору, выкрикивая: «По-берегись!! Русский царь Петр Алексеевич идет! По-бере-гись!!!»
Затемнение.
Картина шестая
Резкий музыкальный аккорд, напоминающий звук охотничьей трубы.
Топот копыт. Лай собак. Выстрелы…
Через анфиладу дворцовых комнат гневно шагает Екатерина. У нее на голове треуголка Петра, в руках – трость. В зубах – трубка.
За царицей семенят испуганные фрейлины. Среди них – Анисья Кирилловна и Бурыкина.
Екатерина. Всех выгоню!.. Всех! Не зря, видать, царь Петр об вас дубинку сломал, надо и мою на прочность проверять! (Замахнулась на фрейлин тростью, те рухнули на колени.)
Анисья Кирилловна. Казни, царица, но не виноватые мы…
Бурыкина. Не виноватые!..
Екатерина. А кто ж виноватый?
Анисья Кирилловна. Коли начистоту – принц Голштинский… Карл-Фридрих-Теодор…
Бурыкина. Голштинский… Теодор…
Анисья Кирилловна. Это он, принц, взял поутру царевича Петрушу на охоту.
Бурыкина (подсказывая). На псовую…
Анисья Кирилловна (Бурыкиной). Не кукуй ты, мать, над ухом! (Екатерине.) На псовую…
Екатерина. И что?
Анисья Кирилловна. Поначалу – ничего. Потом двоих подстрелили…
Екатерина. Кого? Псов, что ль?
Бурыкина. Одного – пса… Другой – егерь оказался.
Екатерина. Господи! Пресвятая Богородица! Что творят! (Испуганно крестится.)
Анисья Кирилловна (Бурыкиной). Погоди ты пугать царицу, Степановна! Успеем ешшо! (Екатерине.) Не подстрелили, а так – чуток подранили… Пес, конечно, сдох, а егерь ничего… Да и что ему сделается – мужик беспородный. Ему свинец в жопе – только крепче сидеть!!
Бурыкина. Это верно. А уж потом…
Анисья Кирилловна (перебивая)…А уж потом охотнички наши разогрелись, перезарядились… И тут как раз из кустов энтот французский посол… как его прозывают-то… месье Де Тертерьян…
Бурыкина. В буклях…
Анисья Кирилловна. В буклях весь… де Тер-тер… И сам тоже на тетерева похож!.. Ну, наш Петруша как шум в кустах услыхал, так из двух стволов – жах!!!
Екатерина. А вы-то, дуры, куда смотрели?