Избранное
Шрифт:
Из-за колонны выходит Клементина, она несколько смущена тем, что ее заметили.
Клеон (почтительно). Приветствую повелительницу Эфеса.
Клементина. Хайре, Клеон! (Тиссаферну.) С чего ты взял, будто я прячусь? Я проходила через зал, и у меня случайно развязалась сандалия.
Тиссаферн. У тебя самые умные сандалии в мире, Клементина, они всегда развязываются, когда в этом зале
Клементина. Ты упрекаешь меня в том, что я подслушиваю?
Тиссаферн. Не упрекаю, а благодарю. Зная, что мои слова всегда достигают твоих ушей, я стараюсь вложить в них больше мудрости… Ну так что ты скажешь о пожаре?
Клементина. Скажу, что это ужасно. Только мне кажется, что этот хитрец сжег храм вовсе не из тщеславия.
Клеон. Он сам мне в этом признался.
Клементина. Вы судья, Клеон, обвиняемый никогда с вами не будет искренен.
Тиссаферн. Ты считаешь, что была другая причина?
Клементина. Да! Уверена, что он сделал это из-за несчастной любви!
Клеон. Не думаю. О своей бывшей жене Герострат говорил с презрением.
Клементина. При чем здесь жена? Из-за жен, уважаемый Клеон, никто не поджигает храмов. Нет, здесь другое… Здесь – неразделенная любовь, которая довела человека до отчаяния. Об этом никогда не скажут на допросе, эту тайну уносят с собой в могилу. И где-то на земле сейчас плачет женщина, отвергнувшая этого несчастного Герострата. Она рвет на себе волосы и проклинает тот час, когда сказала ему «нет»! Но в глубине души она счастлива и горда собой… Я ей завидую.
Тиссаферн. Завидуешь?
Клементина. Конечно. Из-за меня никто не поджигал храмов.
Тиссаферн. Моя жена не должна никому завидовать! Послушай, Клементина, почему ты мне никогда не говорила о том, что любишь пожары? Я бы тебе это давно устроил.
Клементина. Нет, милый Тиссаферн. Ты бы сжег из-за меня пару-другую домов, но не пошел бы ради меня на смерть.
Тиссаферн. Конечно, нет! Нельзя любить женщину и стремиться сделать ее вдовой.
Клеон. Мне кажется, что уважаемая повелительница Эфеса не права. Она слишком чиста и возвышенна, чтобы понять всю мерзость данного поступка. Ей бы хотелось видеть в Герострате благородного безумца, а он всего лишь самовлюбленный маньяк. Из-за сильной любви возводят храмы, а не уничтожают их.
Тиссаферн. Правильно! И поэтому злодей завтра же будет казнен! (Поворачивается к Человеку театра.) Вот тут мне нужно какое-нибудь изречение…
Человек театра. Софокл подойдет?
Тиссаферн. Что именно?
Человек театра. Из «Царя Эдипа»… «Есть справедливость в богами устроенном мире: и злодеянье ведет за собою отмщенье!»
Тиссаферн. Хорошо! (Громко.)
Клеон (почтительно кланяясь). Твоими устами говорит сама мудрость, повелитель.
Клементина. Надо позвать летописцев, пусть они занесут эту фразу в дворцовую книгу.
Тиссаферн. К сожалению, не я ее придумал, Клементина. Это Софокл.
Клементина. Не скромничай, милый! Софокл просто угадал твои мысли…
Тиссаферн. Пожалуй…
Человек театра. Тиссаферн, к тебе пришла жрица храма Артемиды Эрита.
Тиссаферн. Бедная погорелица!.. Пусть войдет!
Клеон. Нам покинуть тебя, повелитель?
Тиссаферн. Ни в коем случае. Говорить один на один с этой старухой всегда мучительно. А теперь она начнет рвать на себе волосы, биться в истерике. Я ее боюсь, честное слово.
Клементина. Повелитель Эфеса не вправе никого бояться!
Тиссаферн. Знаю, но эта женщина стоит ближе к богам, чем мы все…
Входит Эрита. Она в черном траурном одеянии.
(Встает с ложа и идет ей навстречу, что свидетельствует о большом уважении повелителя.) Хайре, Эрита! Правитель Эфеса приветствует тебя и скорбит вместе с тобой!
Клеон. Хайре, Эрита! Прими мои соболезнования.
Клементина. Твое горе – наше общее горе, Эрита!
Эрита (говорит, обращаясь к небесам, но так, чтобы ее слышали окружающие). Черный день настал для людей! Черный день! Я вижу, как боги собрались на Олимпе на Страшный суд… О люди, бойтесь их мщения!..
Клементина. Мы будем молить их о пощаде, Эрита.
Эрита. Нет больше храма Артемиды! У богини лесов нет ее жилища! Горе мне, верной служанке богини, я не уберегла ее дом! Почему я не умерла?! Зачем огонь пощадил меня?! Зачем стены храма не рухнули на мою седую голову?! Я должна выцарапать себе глаза, чтобы не видеть этого страшного пепелища! (В экстазе царапает себе лицо.)
Тиссаферн. Ну! Успокойся, уважаемая Эрита! Зачем себя так истязать? Ты – наша заступница. Только из твоих уст богиня выслушивает мольбу о прощении…
Эрита. Я не смею обращаться к богине с мольбой. Я виновата перед ней – пропустила в ее дом разбойника.
Тиссаферн. Откуда ты могла знать, Эрита, что он разбойник? Ты, конечно, доверчиво полагала, что этот добрый человек пришел к алтарю.
Эрита (в экстазе). Будь проклято человеческое племя, породившее злодея! Пусть молнии Зевса обрушатся на него!