Избранное
Шрифт:
Но разве Мать простит мученья чад своих?»
Судьбы
С тех пор как созданы земля и естество, Стопы безжалостные Судеб пригнетали Все сущее в любом стремлении его.
Под тяжким игом их мы голову склоняли,
Как вол безропотный, что, борозду вспахав,
Вспять возвращается, идти не смея дале.
Людей, своих рабов, цепями оковав,
Нас гнали вдаль они, холодные богини,
Сквозь
И безысходный круг по выжженной пустыне Описывали мы, валясь бессильно с ног,
Чтоб завтра повторить путь, совершенный ныне.
О эти божества, чья родина — Восток,
О божества с лицом, что покрывалом скрыто!
Их исполинский вес нас вдавливал в песок.
Подобно коршунам, свирепы и несыты,
Они друг дружке вслед через короткий срок Взмывали над чредой племен, что позабыты,
И когти, цепкие, как клещи палача,
Вонзали в волосы всклокоченные чьи-то,
То женщин, то мужчин к их участи влача.
Однажды вечером стряхнула прах былого Планета древняя с себя. Раздался крик:
«Пришел Спаситель, Тот, кто снимет с нас оковы.
Бок у него в крови, в поту холодном лик,
Зато всесильный рок навек сразило слово Пророка, что, как щит, над нами крест воздвиг».
Пока не прозвучал тот клич благословенный, Дрожащий человек в испуге долу ник,
Но, вняв ему, во весь свой рост воспрял мгновенно.
Железное ярмо сорвав с усталых шей,
Воззвали как один насельники вселенной:
«Ужели свергнут рок, о мощный Царь царей?»
И Судеб, дочерей его жестоких, стая Разжала нехотя тиски стальных когтей,
Народы пленные из них освобождая.
Под складками одежд, слепящих белизной,
Укрыв ужасные стопы, персты и очи,
Вознесся мирно ввысь их беспощадный рой.
Так облачко всплывет на горизонте к ночи,
А утром делается тучей грозовой,
Гром, градобитие и молнии пророча.
От облегчения вздохнул весь род людской,
И, по орбите мчась, земля затрепетала,
Как конь, с которого узда снята долой.
И мироздание внезапно немо стало:
Как человечество, оно, оцепенев,
Решенья судии божественного ждало.
Затем что Судьбы, сонм рожденных небом дев, Вокруг Иеговы восстали сокрушенно,
Как бы опять в края, родные им, взлетев.
Потом отхлынули они назад от трона,
Потупили чело, и стройный их напев Печально огласил просторы небосклона:
«Мы, Судьбы, первые среди небесных сил, Пришли сюда, чтоб нам ты, Господи всевластный, Грядущий свой завет с престола возвестил.
Бег дней и лет досель десницею бесстрастной Мы направляли. Что ж теперь ты нам судил —
Ты разом сокрушил ловушку для племен,
Куда их, как скотов, рок загонял всечасно. Должны ль засыпать вновь мы то, что вырыл он?
Ужель от наших рук спасешь ты это стадо, Презренный род людской, что на смерть осужден И все же до конца идет, куда нам надо?
Для жизни форму мы лепили, и в нее Стекали страсти все и все событья лавой,
Там застывавшею, как в тигеле литье.
Коль со скрижалей сам сотрешь, Творец всеправый, Ты неизбежность, свой закон, и обретет Свободу человек, наш раб мильоноглавый,
Ужель захочет он терпеть из года в год Безмерной тяжестью на мысль его давящий И называемый Ответственностью гнет?»
Все стихло на земле, над безднами парящей,
И замерла она, как лодка без гребцов,
Которую во тьму несет поток журчащий.
И мощный глас из тех заоблачных краев,
Где новый мир едва ль не каждый миг родится, Донесся до земли, торжествен и суров:
«Я милосерд ко всем. Летите вспять, царицы. Пребудет человек пловцом, что пересечь Пучину времени желает, но страшится.
Лишь постарайтесь в нем тщеславие разжечь,
И в воду прыгнет он, чтоб своего добиться Или во влажную могилу трупом лечь.
Счастливей станет он, мня, что не раб он боле И, с вами бой ведя, в безвестные края,
Хозяин сам себе, идет по доброй воле.
Но от меня в нем жизнь, и сила в нем — моя,
И для него один закон: шагай упорно,
А путь и цель пути — их знаю только я».
И стая Судеб вновь низринулась проворно На жертву вечную свою — наш слабый род,
Всего боящийся и все же непокорный.
Вострепетали мы, заслышав их полет,
И пригнели стопы богинь неумолимых
Нас, как свинцовый гроб — тех, кто его несет.
Стенаем, как и встарь, мы в их когтях незримых, Зато у нас душа сильнее, чем тогда,
И верить начали мы в то, что победим их.
Коль вырываемся от них мы иногда,
Нас слава вознести спешит на высь такую,
Где человечеству мы светим, как звезда,
И с гордостью глядим с высот в юдоль мирскую, Но Судьбы — нет от них спасения и там! —
Вновь в бездну черную свергают нас, ликуя.
Как горько на сердце, о Вседержитель, нам!
Туг был ошейник наш, ты дал ему разжаться,
Но все ж мы на цепи, что выковал ты сам.
Коль право есть у нас собой распоряжаться,
Чтить добродетели, любовью пламенеть,
До гениальности порою возвышаться,
Пусть, Боже, у людей не отнимает впредь Рок на боренье с ним столь нужные нам силы,